Вдруг послышался голос, окликавший нас у калитки. В окно нам видна
была при лунном свете фигура мужчины. Он стоял неподвижно, подняв голо-
ву, и в протянутой руке у него был какой-то белый лоскут. И хотя он сто-
ял далеко от нас, видно было, что глаза его отражают лунный блеск. Он
снова открыл рот и несколько минут говорил так громко, что его слышно
было не только в любом закоулке нашего павильона, но, вероятно, и на
опушке леса. Это был тот самый голос, который прокричал слово "преда-
тель" сквозь ставни столовой. На этот раз он объяснил очень внятно: если
предатель "Оддлстон" будет выдан, всех остальных пощадят, в противном
случае ни один не уцелеет, во избежание огласки.
- Ну, Хеддлстон, что вы на это скажете? - спросил Норсмор, обернув-
шись к постели.
До этого момента банкир не подавал признаков жизни; я по крайней мере
предполагал, что он по-прежнему лежит без сознания, но он тотчас отоз-
вался и с исступлением горячечного больного умолял, заклинал нас не по-
кидать его. Я никогда не был свидетелем зрелища отвратительнее и позор-
нее этого.
- Довольно! - крикнул Норсмор.
Он распахнул окно, высунулся по пояс и, разъяренный, словно позабыв,
что здесь присутствует женщина, обрушил на голову парламентера поток са-
мой отборной брани, как английской, так и итальянской, и посоветовал ему
убираться туда, откуда он пришел. Я думаю, что в эту минуту Норсмор
просто упивался мыслью, что еще до окончания ночи мы все неминуемо по-
гибнем.
Тем временем итальянец сунул свой белый флаг в карман и не спеша уда-
лился.
- Они ведут войну по всем правилам, - сказал Норсмор. - Они все
джентльмены и солдаты. По правде сказать, мне бы очень хотелось быть на
их стороне, мне и вам, Фрэнк, и вам тоже, милая моя барышня, и предоста-
вить защиту вот этого создания, - он указал на постель, - кому-нибудь
другому. Да-да, не прикидывайтесь возмущенными! Все мы на пороге того,
что называется вечностью, так уж не стоит лукавить хоть в последние ми-
нуты. Что касается меня, то если бы я мог сначала задушить Хеддлстона, а
потом обнять Клару, я с радостью, гордясь собой, пошел бы на смерть. От
поцелуя-то я и сейчас не откажусь, черт побери!
Не дав мне времени вмешаться, он грубо схватил девушку в объятия и,
несмотря на ее сопротивление, несколько раз поцеловал ее. В последующее
мгновение я оттащил его от Клары и яростно отшвырнул к стене.
Он захохотал громко и продолжительно, и я испугался, что рассудок его
не выдержал напряжения, потому что даже в лучшие дни он смеялся редко и
сдержанно.
- Ну, Фрэнк, - сказал он, когда веселье его слегка улеглось, - теперь
ваш черед. Вот вам моя рука. Прощайте, счастливого пути!
Потом, видя, что я возмущен его поведением и стою, словно оцепенелый,
загораживая от него Клару, он продолжал:
- Да не злитесь, дружище! Что же, вы собираетесь и умирать со всеми
вашими церемониями и ужимками светского человека? Я сорвал поцелуй и
очень этому рад. Следуйте моему примеру, и будем квиты.
Я отвернулся, охваченный презрением, которого и не думал скрывать.
- Ну, как вам угодно, - сказал он. - Ханжой вы жили, ханжой и умрете.
С этими словами он уселся в кресло, положив ружье на колени, и для
развлечения стал щелкать затвором, но я видел, что этот взрыв легкомыс-
лия - единственный у него на моей памяти - уже окончился и его сменило
угрюмое и злобное настроение.
За это время осаждающие могли бы ворваться в дом и застать нас врасп-
лох; в самом деле, мы совсем забыли об угрожавшей нам опасности. Но тут
раздался крик мистера Хеддлстона, и он спрыгнул с кровати.
- Что случилось? - спросил я.
- Горим! - закричал он. - Они подожгли дом!
Норсмор и я мгновенно вбежали в соседнюю комнату. Она была ярко осве-
щена полыхавшим пламенем. Как раз когда мы открыли дверь, перед окном
взметнулся целый смерч огня, и лопнувшее со звоном стекло усеяло ковер
осколками. Они подожгли пристройку, где Норсмор хранил свои негативы.
- Тепло! - сказал Норсмор. - А ну-ка, в вашу прежнюю комнату!
В ту же секунду мы были там, распахнули ставни и выглянули наружу.
Вдоль всей задней стены павильона были сложены и подожжены кучи хво-
роста. Вероятно, они были политы керосином, потому что, несмотря на то,
что утром шел дождь, ярко пылали. Пламя охватило уже всю пристройку и с
каждым мгновением вздымалось все выше и выше; задняя дверь была в самом
центре пылающего костра; поглядев вверх, мы увидели, что карниз уже ды-
мился, потому что далеко выступавшую крышу поддерживали массивные дере-
вянные балки. В то же время клубы горячего, едкого, удушливого дыма ста-
ли наполнять дом. Вокруг не видно было ни души.
- Ну что ж! - сказал Норсмор. - Вот, слава богу, и конец!
И мы вернулись в "дядюшкину спальню". Мистер Хеддлстон надевал башма-
ки, все еще дрожа, но с таким решительным видом, какого я у него раньше
не замечал. Клара стояла рядом с ним, держа в руках пальто, которое она
собиралась накинуть на плечи; в глазах ее было странное выражение: она
то ли на что-то надеялась, то ли сомневалась в своем отце.
- Ну-с, леди и джентльмены, - сказал Норсмор, - как вы насчет прогул-
ки? Очаг разожжен, и оставаться тут - значит в нем изжариться. Что до
меня, я хотел бы до них дорваться, а там и делу конец.
- Другого выхода нет, - сказал я.
- Нет, - повторили за мной Клара и мистер Хеддлстон, но совершенно
различным тоном.
Мы спустились вниз. Жар был едва переносим, и рев огня оглушал нас.
Едва мы вышли в переднюю, как там лопнуло стекло, и огненный язык вор-
вался в отверстие, осветив весь павильон зловещим пламенем. В то же са-
мое время мы услышали, как наверху грохнуло что-то тяжелое. Ясно было,
что весь дом пылал, как спичечная коробка, и не только освещал море и
сушу подобно гигантскому факелу, но каждую минуту мог обрушиться нам на
голову.
Норсмор и я взвели курки револьверов. Мистер Хеддлстон, который отка-
зался от оружия, отстранил нас повелительным жестом.
- Пусть Клара раскроет дверь, - сказал он. - Тогда, если они дадут
залп, она будет прикрыта дверью. А вы пока станьте за мной. Я козел от-
пущения. Грех мой настиг меня.
Я слышал, стоя за его плечом с оружием наготове, как он бормочет мо-
литвы прерывистым, быстрым шепотом, и сознаюсь, что, как ни ужасно это
может показаться, я презирал его, помышлявшего о каких-то мольбах в этот
страшный, решительный час. Между тем Клара, смертельно бледная, но сох-
ранившая присутствие духа, отодвинула баррикаду у входа. Еще мгновение -
и она широко раскрыла дверь. Пожар и луна освещали отмель смутным, из-
менчивым светом, и мы видели, как далеко по небу тянулась полоса багро-
вого дыма.
Мистер Хеддлстон, на мгновение обретший несвойственную ему решимость,
резко толкнул меня и Норсмора локтями в грудь, и мы еще не успели сооб-
разить, в чем дело, и помешать ему, как он, высоко подняв руки над голо-
вой, словно для прыжка в воду, выбежал вон из павильона.
- Вот я! - кричал он. - Я Хеддлстон! Убейте меня и пощадите ос-
тальных!
Его внезапное появление, должно быть, ошеломило наших врагов, потому
что Норсмор и я успели опомниться и, подхватив Клару под руки, броситься
к нему на выручку, прежде чем что-либо произошло. Но только мы пересту-
пили порог, как из-за всех бугров и дюн сверкнули огоньки и раздались
выстрелы. Мистер Хеддлстон пошатнулся, отчаянно и пронзительно вскрикнул
и, раскинув руки, упал навзничь.
- Iraditore! Iraditore! - закричали невидимые мстители.
Огонь распространялся так быстро, что часть крыши в этот миг рухнула.
Громкий, странный и устрашающий звук сопровождал этот обвал. Огромный
столб пламени высоко поднялся в небо; его, вероятно, видно было в откры-
том море миль за двадцать от берега - ив Грэден Уэстере и с пика Грейс-
тил, крайней восточной оконечности гряды Колдер Хиллс.
Каковы бы ни были по воле божьей похороны Бернарда Хеддлстона, но
погребальный костер его был великолепен.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
О ТОМ, КАК НОРСМОР ОСУЩЕСТВИЛ СВОЮ УГРОЗУ
Мне очень трудно рассказать вам о том, что последовало за этими тра-
гическими событиями. Когда я оглядываюсь на эти минуты, все мне предс-
тавляется смутным, напряженным и беспомощным, как бредовый кошмар
больного. Я вспоминаю, что Клара как-то прерывисто всхлипнула и упала бы
на землю, если бы Норсмор и я не поддержали ее безжизненное тело. Нас
никто не тронул. Я, кажется, даже не видел ни одного из нападавших, и мы
покинули мистера Хеддлстона, даже не взглянув на него. Помню, что я бе-
жал, как человек, охваченный паникой, неся Клару то один, то вместе с
Норсмором, то вновь отнимая у него дорогую ношу.
Почему мы выбрали своей целью мой лагерь и как мы добрались туда -
все это совершенно стерлось из моей памяти. Первое, что отчетливо вспо-
минается мне, был момент, когда мы уронили Клару около моей палатки и
сами катались возле нее по траве. Норсмор с упорной яростью колотил меня
по голове рукояткой револьвера. Он нанес мне две раны в голову, и после-
довавшей потери крови я приписываю внезапное прояснение моих мыслей.
Я схватил его за руку.
- Норсмор, - как сейчас помню, сказал я. - Убить меня вы всегда успе-
ете, поможем сначала Кларе.
Он уже совсем одолевал меня. Но, услышав эти слова, он тотчас вскочил
на ноги, и мы бросились к палатке. В следующее мгновение он уже прижимал
Клару к сердцу и целовал ее бесчувственное лицо и руки.
- Стыдитесь! - закричал я. - Стыдитесь, Норсмор!
И, еще не поборов головокружения, я стал бить его по голове и плечам.
Он выпустил Клару и посмотрел мне в лицо при бледном свете луны.
- Вы были в моей власти, и я отпустил вас, - сказал он. - А теперь вы
нападаете на меня. Трус!
- Это вы трус, - ответил я. - Разве она позволила бы вам целовать се-
бя, будь она в сознании? Никогда! А теперь она, может быть, умирает, а
вы теряете драгоценное время и пользуетесь ее беспомощностью! Пустите ее
и дайте мне оказать ей помощь.
Он с минуту смотрел на меня, бледный и угрожающий, потом внезапно
отошел в сторону.
- Ну так помогайте!
Я стал на колени возле нее и, как умел, ослабил завязки ее платья, но
в это время тяжелая рука опустилась на мое плечо.
- Руки прочь от нее! - яростно сказал Норсмор. - Вы что же, думаете,
что у меня в жилах вода?
- Норсмор! - закричал я. - Вы и сами не можете помочь ей и мне не да-
ете. Не мешайте, а то я убью вас!
- Вот это лучше! - закричал он. - Ну и пусть ее умирает. Подумаешь,
важность! Прочь от этой девушки - и готовьтесь к бою!
- Заметьте, - сказал я, приподнимаясь, - я ни разу не поцеловал ее.
- Только попробуйте! - крикнул он.
Не знаю, что на меня нашло. Ни одного своего поступка в жизни я так
не стыжусь, хотя, как утверждала моя жена, я знал, что мои поцелуи же-
ланны ей, живой или мертвой. Я снова упал на колени, откинул ей волосы
со лба и с почтительной нежностью коснулся этого холодного лба губами.
То был почти отеческий поцелуй - достойное прощание мужчины на пороге
смерти с женщиной, уже преступившей этот порог.
- А теперь, - сказал я, - я к вашим услугам, мистер Норсмор.
Но, к моему изумлению, он стоял, повернувшись ко мне спиной.
- Вы слышите? - спросил я.
- Да, - сказал он, - слышу. Если хотите драться, я готов. Если нет,
попытайтесь спасти Клару. Мне все равно.
Я не заставил себя просить; склонившись над Кларой, я продолжал свои
усилия оживить ее. Она по-прежнему лежала бледная и безжизненная. Я уже
начинал пугаться, что жизнь в самом деле покинула ее. Ужас и отчаяние
охватили мое сердце. Я звал ее по имени, вкладывая в это слово всю свою
душу, я гладил и растирал ее руки, то опускал ее голову, то приподнимал,
кладя к себе на колени. Но все было напрасно, и веки тяжело закрывали ее
глаза.
- Норсмор, - сказал я, - вот моя шляпа. Ради бога, скорее воды из
