листа Иоанна: "Яко всяк, рожден от Бога побеждает мир: и сия есть побе-
да, победившая мир - вера наша". [5]
Адрес был подписан президентом Евангелическо-лютеранской Генеральной
консистории, светскими членами ее, многочисленными представителями цер-
ковных советов лютеранских и французских реформаторских приходов, а так-
же пасторами лютеранских церквей.
Страшный коммунистический опыт, совершавшийся на миллионах русских
людей, [6] породил стоны отчаяния, которые исходили со всех сторон Рос-
сии с берегов Оби и Енисея, с далеких островов Белого моря и горных
хребтов Туркестана.
Что видел, что слышал вокруг себя рядовой русский человек? Оскудевает
вера, гибнет древнее русское благочестие. Отечество потрясено смутой в
самих основах своих Потерявшие разум преступники совершают неслыханные
злодейства, от которых безвинно гибнет множество людей. Люди простые от-
казываются от честного труда, дававшего им средства к существованию.
Ополчаясь на чужое добро, они безумно губят плоды долголетних трудов и
цветущие хозяйства обращают в пустыни и пожарища. Люди просвещенные не
то с равнодушием, не то с робостью безмолвно созерцали распадение устоев
нашей государственности.
"Испытания, ниспосланные Богом на страну нашу и святую Православную
Церковь, - писали в письме, которое предполагалось приложить к воззванию
архиепископу Кентерберийскому, члены Юго-Восточного Церковного Собора,
- безмерны, равных им не знает история (разрядка В.С.): у нас разрушены
элементарные основы человеческого бытия. Храмы наши оскверняются, служи-
тели алтаря подвергаются гонениям, небывалым со времен римских императо-
ров. Семейные очаги разрушены и отданы на поругание. Свобода попрана и
русский народ стонет под гнетом самозванцев, насилием и предательством,
захвативших народную власть". [7]
На заседании Собора 25-го января было составлено моление о спасении
Русской Православной Церкви и предложено наметить на всякий случай пре-
емника Патриарху [8] (не от хорошей жизни), а на 118 заседании Собора
29-го марта обсуждался обширный доклад специальной комиссии о гонении на
Церковь. [9] Опять же. Патриарх чувствовал это больше, чем кто-либо.
Казнят епископов, священников, монахов и монахинь, ни в чем неповин-
ных, а просто по огульному обвинению в какой-то расплывчатой и неопреде-
ленной "контрреволюции". [10]
"Точно множество бесов налетело на Россию и со свойственной им лов-
костью в искушениях принялось наполнять в большинстве темные русские умы
тем духом, который еще до начала мировой войны распространился по Европе
и привел ее к катастрофе". [11]
"Грядущий Хам, - писали "Церковные ведомости", - ужасал ожидаемыми
бедствиями русскую интеллигенцию, дождавшуюся, наконец. "Пришедшего Ха-
ма", который на наших глазах попирает ее, повергая на землю в грязь свою
и в ней затаптывая своими звериными ногами всех и все.
Растерзывание генералов и офицеров заживо, разграбление имущей интел-
лигенции и издевательства над нею самых бесчеловечных видов сделались
уже известными читающей публике.
О страданиях православного пастырства печать замалчивает. А каковы
они, можно судить по немногим примерам сего". [12]
"Народное слово" писало в те дни о том, что погромная волна пошла
значительно дальше винных погребов, она нашла новые объекты, новые точки
приложения, - и тут-то бросался в глаза некоторый параллелизм.
Смольный совершил налет на Александро-Невскую Лавру, - и ночным пог-
ромам подвергаются церковные дворы.
Смольный объявил золото сейфов конфискованным, - а герои ночи произ-
водят экспроприацию в ювелирных магазинах.
Смольный обыскивает частные квартиры "буржуев" в поисках спрятанного
продовольствия, желая таким способом накормить голодающий из-за граж-
данской войны Петроград, - громилы тоже обратили свое благосклонное вни-
мание на частные квартиры "буржуев", считая себя более способными обна-
ружить запасы.
А между тем, когда приходится обуздывать учеников, учителя не знают
жалости. Ведь при одном только усмирении пьяных беспорядков на Возне-
сенском было перебито 160 человек. [13]
После долгого перерыва в "Новой Жизни" возобновил свои размышления М.
Горький. [14]
Примечательна его характеристика исторического момента.
Забитый до отупения жестокой действительностью, пьяненький, до отвра-
щения терпеливый и, по-своему хитренький, московский народ всегда был и
остается психологически совершенно чужд российскому интеллигенту, бога-
тому книжными знаниями и нищему знаниями русской действительности. Тело
плотно лежит на земле, а голова выросла высоко в небеса, - вдали же, как
известно, все кажется лучше, чем вблизи.
Конечно, опыт социальной революции - занятие, весьма утешающее
маньяков этой прекрасной идеи и очень полезное для жуликов. Как извест-
но, один из наиболее громких и горячо принятых к сердцу лозунгов нашей
самобытной революции явился лозунг: "Грабь награбленное!"
Грабят, изумительно, артистически, нет сомнения, что об этом процессе
самоограбления Руси история будет рассказывать с величайшим пафосом.
Грабят и продают церкви, военные музеи, продают пушки и винтовки,
разворовывают интендантские запасы; грабят дворцы бывших великих князей,
расхищается все, что можно расхитить, продается все, что можно продать:
в Феодосии, солдаты даже людьми торгуют: привезли с Кавказа турчанок,
армянок, курдок и продают их по 25 рублей "за штуку". Это очень "само-
бытно", и можем гордиться, - ничего подобного не было даже в эпоху Вели-
кой Французской революции.
Честные люди, которых у нас всегда был недостаток, ныне почти совсем
перевелись: недавно я слышал приглашение такого рода: "Приезжайте к нам,
товарищ, а то у нас, кроме трех рабочих, ни одного честного человека
нет!"
И вот этот маломощный, темный, органически склонный к анархизму народ
ныне призывается быть духовным руководителем мира. Мессией Европы.
Казалось бы, что эта курьезная и сентиментальная идея не должна пу-
тать трагическую игру народных комиссаров. Но "вожди народа" не скрывают
своего намерения зажечь из сырых русских поленьев костер, огонь которого
осветил бы западный мир, где огни социального творчества горят более яр-
ко и разумно, чем у нас, на Руси.
Костер зажгли, горит он плохо, воняет Русью, грязненькой, пьяной и
жестокой. И вот эту несчастную Русь тащат и толкают на Голгофу, чтобы
распять ее ради спасения мира. Разве это не "мессианство" во сто лошади-
ных сил?
А западный мир суров и недоверчив, он совершенно лишен сентиментализ-
ма. В этом мире дело оценки человека стоит очень просто: вы любите? вы
умеете работать? Если так - вы человек, необходимый миру, вы именно тот
человек, силою которого творится все ценное и прекрасное. Вы не любите,
не умеете работать? Тогда при всех иных ваших качествах, как бы они ни
были превосходны, вы - лишний человек в мастерской мира. Вот и все.
А так как россияне работать не любят и не умеют, и западно-европейс-
кий мир это их свойство знает очень хорошо, то будет нам очень худо, ху-
же, чем мы ожидаем...
Сегодня "Прощеное Воскресенье".
По стародавнему обычаю в этот день люди просили друг у друга прощение
во взаимных грехах против чести и достоинства человека. Это было тогда,
когда на Руси существовала совесть; когда даже темный, уездный русский
народ смутно чувствовал в душе своей тяготение к социальной справедли-
вости, понимаемой, может быть, узко, но все-таки понимаемой.
В наши кошмарные дни совесть издохла. Вот убиты невинные и честные
люди Шингарев, Кокошкин, а у наших властей не хватает ни сил, ни совести
предать убийц суду.
Расстреляны шестеро юных студентов, ни в чем не повинных, - это под-
лое дело не вызывает волнения совести в разрушенном обществе культурных
людей.
Десятками избивают "буржуев" в Севастополе, в Евпатории и никто не
решается спросить творцов "социальной" революции: не являются ли они мо-
ральными вдохновителями массовых убийств?
Издохла совесть. Чувство справедливости направлено на дело распреде-
ления материальных благ, - смысл этого "распределения" особенно понятен
там, где нищий нищему продает под видом хлеба еловое полено, запеченное
в тонкий слой теста. Полуголодные нищие обманывают и грабят друг друга -
этим наполнен текущий день. И за все это - за всю грязь, кровь, подлость
и пошлость - притаившиеся враги рабочего класса возложат со временем ви-
ну именно на рабочий класс, на его интеллигенцию, бессильную одолеть мо-
ральный развал одичавшей массы. Где слишком много политики, там нет мес-
та культуре, а если политика насквозь пропитана страхом пред массой и
лестью ей - как страдает этим политика советской власти - тут уже, пожа-
луй, совершенно бесполезно говорить о совести, справедливости, об уваже-
нии к человеку и обо всем другом, что политический цинизм именует "сен-
тиментальностью", но без чего нельзя жить. [15]
"Строгости" в то время было сколько угодно. Расстреливали за малейшую
провинность, а то и без всякой вины, просто так, за компанию, так ска-
зать Нет, это была не та разумная строгость, какая необходима каждому
народу и каждому государству. Это была дикая, звериная жестокость. [16]
Ни о каком протесте этому безумию не могло быть и речи. "Мы знаем, -
сказал на заседании Собора 20-го января 1918 года протоиерей А.А. Хото-
вицкий. - как жестоко карают насильники, стоящие у власти, - мужестенное
слово правды" [17] Особая комиссия Дзержинского в расклеенных по всей
столице объявлениях грозила "стереть с лица земли" всех, кто будет выс-
тупать "с речами и действиями против советской власти" [18]
Из народа были исключены все, кроме рабочих и крестьян. А ведь ими
далеко не исчерпывался состав населения России. Кроме всего прочего, он,
чего греха таить, был ограничен качественно.
Классовая принадлежность определялась по лишнему куску хлеба, поэтому
таких, как А.В. Карташев, министр исповеданий, член Собора, или А.И. Шин-
гарев и Ф.О. Кокошкин, большевики и за людей не считали Первый томился в
заключении в Петропавловской крепости, другие были зверски расстреляны в
ночь на 6-ое января кучкой красногвардейцев и матросов в Мариинской
больнице, куда они были переведены для лечения из Петропавловской кре-
пости.
Известие об этом зверском самосуде произвело потрясающее впечатление,
особенно после расстрела мирной манифестации. Отголоски недовольства и
возмущения широких масс трудового народа этими расстрелами дошли до
Смольного, произвели впечатление и на правительство народных комиссаров.
Ленин немедленно издал приказ о розыске и аресте убийц, совершивших
зверскую расправу.
В результате расследования убийства Шингарева и Кокошкина было уста-
новлено, что зверский расстрел министров организован не черносотенцами,
как хотели представить этот случай некоторые большевистские газеты, а
руководителем красногвардейцев Выборгского района Петрограда и нес-
колькими его помощниками. [19]
В свете таких фактов характеристика большевиков, данная Шульгиным в
его работе "1920-й год", уже далеко не выглядит, как слепоненавистничес-
кая и антисоветская. Она в большой мере обретает реальную основу и прав-
дивость: "Красные - грабители, убийцы, насильники Они бесчеловечны, они
жестоки. Для них нет ничего священного. Они отвергли мораль, традиции,
заповеди Господни... Они, чтобы жить, должны пить кровь и ненавидеть. И
они истребляют "буржуев" сотнями тысяч Они убивают, они пытают. Разве
это люди? - Это звери." [20]
Или другая:
"Большевик? - спросил архонт и почесал голову - Что это значит?
- Это значит - хватай всю жратву, что под руки попадет, и воруй, что-
бы разбогатеть" Это такая банда, которая бродит по всему миру в послед-
нее время". [21]
Вот в таких условиях встречал верующий русский народ светлый воскрес-
