представляет собой роман в стихах, действие которого происходит на
Род-Айленде. Я, правда, никогда не читаю романов в стихах, но все-таки
сомневаюсь, чтобы там хоть что-нибудь говорилось про парфюмерные конкурсы
или вообще про какую бы то ни было косметику. Другое дело, если бы роман
назывался "Прах для красоты"...
- Да, знаю, - проговорил Кремер, - дело об убийстве Далманна.
- Ошибаетесь, сэр, - Вульф долил себе немного пива. - Я слишком
хорошо знаю, как неблагосклонны власти к частным детективам, которые суют
свой нос в расследование находящихся в вашей юрисдикции дел об убийствах -
видит Бог, как хорошо я это знаю. И мне особенно приятно сообщить вам, что
на сей раз я совершенно безгрешен. Никакими убийствами я не занимаюсь.
- Что ж, прекрасно. В таком случае, если, конечно, это вас не
затруднит, не скажете ли мне, кто является вашим клиентом? Я имею в виду
то дело, которым вы сейчас занимаетесь.
- Вы просите об одолжении?
- Не все ли равно, как назвать. Просто скажите и все.
- Не вижу причин, почему бы вам этого не сказать - конфиденциально,
разумеется. Это фирма, вернее, рекламное агентство "Липперт, Бафф и Асса".
Я просто обалдел, Вульф не просто удостаивал Кремера особых милостей.
Он вел себя почти по-соседски.
- Да, слышал, - сообщил Кремер, - не далее как сегодня. Это ведь как
раз та самая фирма, где работал Луис Далманн.
- Вы совершенно правы.
- И давно они к вам обратились?
- Сегодня.
- Х-м... Вы только подумайте, какое совпадение. И как раз сегодня к
вам в гости приходят четверо, кто был вместе с Далманном вчера вечером на
ужине - это не считая ваших клиентов. А Гудвин вдобавок ко всему еще и
навещает в гостинице пятого. Так значит, вы не занимаетесь расследованием
убийства?
- Нет, сэр.
- Чушь!
Похоже было, что медовый месяц подошел к концу и вот-вот полетят пух
и перья, но Кремер нечеловеческим усилием проглотил уже готовое сорваться
с языка ругательство, запил его глотком пива и отставил пустой стакан.
- Послушайте, - проговорил он. - Помню, вы тут не раз при мне
разглагольствовали о том, что человек должен быть разумным. Хорошо. Теперь
скажите, если бы кто-нибудь, кто знает вас и знает, кто сегодня сюда
приходил, сказал, что вы не занимаетесь расследованием этого убийства,
сочли бы вы его разумным или нет? Если вы хотите убедить меня в обратном,
что ж, попробуйте.
Вульф издал звук, который должен был по замыслу изображать дружескую
усмешку.
- Да, мистер Кремер, времена меняются... Помню, когда-то я пытался
научить вас разумности, теперь все наоборот. Ладно, могу вам рассказать,
чисто конфиденциально, в чем состоит моя задача. Вы, конечно, знаете об
этом парфюмерном конкурсе и о бумажнике, который исчез из кармана
Далманна. Так вот, я намерен выяснить кто взял этот бумажник, доказать,
что его содержимое не имело ни малейшего отношения к конкурсу, и тем
обеспечить его благополучное завершение. Я собираюсь также принять меры,
чтобы известные обстоятельства, в частности задержка в Нью-Йорке четырех
конкурсантов, не помешали справедливому распределению призов. Вы спросите
меня, с чего это я вдруг с вами так откровенен, и я вам отвечу, что все
это потому, что в данном случае наши интересы соприкасаются, но не
противоречат друг другу. И как только мне станет известно что-нибудь, что
может представлять для вас интерес, уверяю вас, вы незамедлительно об этом
узнаете.
- Да... Любопытная у вас задачка, - Кремер посмотрел на Вульфа отнюдь
не по-соседски. - Интересно, как же это вы собираетесь выяснить, кто взял
бумажник, не обнаружив при этом убийцы?
- Может быть, мне это и не удастся. Но вот тут-то как раз наши
интересы и соприкасаются. Но, повторяю, убийца как таковой меня совершенно
не интересует.
- Ага, понятно. Просто нечто вроде побочного продукта. И вы
утверждаете, что листок, который Далманн показал им, а потом убрал обратно
в бумажник, не имел никакого отношения к ответам?
- Как вам сказать... - Вульф поджал губы. - Я бы не стал выражаться
так категорично. Тут я как раз склонен проявлять некоторую сдержанность. Я
бы сказал, что так утверждают мои клиенты, и было бы неучтиво с моей
стороны им противоречить. Во всяком случае, это и иллюстрирует разницу
между нашими целями. Поскольку одной из моих целей является обеспечение
условий для справедливого и удовлетворительного для всех заинтересованных
сторон распределения призов, то содержание этой бумаги имеет для меня
первостепенное значение. Вам же это вообще безразлично. Для вас важно не
то, были ли действительно в этой бумаге ответы, а то, что по этому поводу
думали конкурсанты. Ведь если бы вы располагали неопровержимыми
доказательствами, что один из них был уверен, что Далманн просто блефует,
вы могли бы с полным основанием исключить его из числа подозреваемых.
Кстати, у вас есть такие доказательства?
- Нет. А у вас?
- Тоже нет, сэр. У меня вообще нет никаких доказательств.
- Вы считаете, что его убил кто-то из конкурсантов?
Вульф покачал головой.
- Я ведь уже говорил вам, мистер Кремер, что не занимаюсь убийством.
Похоже, бумажник взял кто-то из них, но это только предположение, а отнюдь
не уверенность.
- Значит, вы думаете, что их могло быть двое - один убил, а другой
взял бумажник?
- Вовсе нет. Конечно, я располагаю весьма скудной информацией. Я ведь
даже не читал вечерних газет, впрочем, какой от этого толк, если на них
нее равно нельзя полагаться... А у вас есть основания думать, что их было
двое?
- Нет.
- Следовательно, вы исходите из предположения, что тот, кто убил, тот
и взял бумажник?
- Да, именно так.
- Тогда и я тоже. Я ведь вам говорил, что у нас нет никаких
противоречий. Теперь вы убедились?
В бутылке у Кремера оставалось еще немного пива, он вылил его в
стакан, подождал, пока осядет пена, выпил, поставил на место стакан и
облизал губы. Потом посмотрел на Вульфа.
- Вот что я хочу вам сказать. Еще не было случая, чтобы, столкнувшись
с вами при исполнении служебных обязанностей, у нас с вами до самого конца
не возникло никаких разногласий. И все-таки не хочу утверждать, будто это
вообще невозможно. В создавшейся ситуации, если верить вам на слово - я
говорю "если", - я не исключаю, что мы могли бы и поладить. Я думаю, у
ваших клиентов здесь свои интересы. Скорее всего, они гораздо больше
пекутся об этом своем чертовом конкурсе, чем о том, кто является убийцей.
Вот почему мне хочется верить, что вы сказали правду о своей задаче в этом
деле. Полагаю, что они были с вами достаточно откровенны, и мне бы,
конечно, очень хотелось знать, что именно они вам сказали, но я не так
глуп, чтобы рассчитывать узнать об этом от вас. Я уверен, что в том, что
касается конкурса, и в особенности того листка, который был в бумажнике у
Далманна, вы в их лагере, и поэтому знаете или еще узнаете такие вещи,
которые нам неизвестны и, возможно, никогда не будут известны. Видит Бог,
я не собираюсь выкачивать это из вас силой, но я все-таки полагаю, вы
отдаете себе отчет, что от вас ни черта не убудет, если вы перестанете
играть в молчанку и откинете от своих щедрот что-нибудь такое, что я мог
бы использовать.
- Очень сожалею, - проговорил Вульф.
- О чем вы там еще сожалеете?
- Сожалею, что на сей раз вы отказались от своих обычных жестких
методов давления и предпочли им более мягкие. А у меня как раз есть против
вас падежная защита. Мистер Рудольф Хансен, он адвокат, взял с меня доллар
в качестве гонорара, и теперь все паши разговоры подпадают под категорию
доверительных отношений. Я являюсь его клиентом. Так что еще раз выражаю
сожаление, что вы не дали мне возможности укрыться за этим щитом.
- Щит? - хмыкнул Кремер. - Можно подумать вы в нем нуждаетесь. Я и
без щита от вас порядком натерпелся. А теперь еще новое дело. Так значит,
на сей раз вы не можете ничего мне сказать, потому что у вас доверительные
отношения, так что ли?..
- Да нет, сэр, - Вульф был слегка уязвлен, - я согласился на эту
уловку мистера Хансена просто так, шутки ради. Все, что мне было сообщено
под флагом доверительных отношений, представляет интерес лишь в связи с
конкурсом, но это не поможет вам найти убийцу - вы ведь уже все равно
знаете и про бумажник, и про этот листок. То же самое касается и моих
бесед с конкурсантами, за исключением того обстоятельства, что ни одного
из них я не могу считать пока вне подозрений в краже бумажника. Думаю, это
мог сделать любой из них, а следовательно, и любой из них мог убить
Далманна. Помимо этого у меня нет ничего, кроме кое-каких смутных догадок,
которые я как раз и пытался привести в порядок, когда вы меня прервали. Ни
одна из этих догадок пока еще не стоит обсуждения, во всяком случае до тех
пор, пока я сам их как следует не изучу. Могу дать вам обещание: как
только я приду к какому-нибудь заключению, я сообщу об этом лично вам,
прежде чем начну действовать. А пока мою работу существенно облегчило бы,
если бы вы сообщили мне кое-какие подробности.
- Ага. Так вы что, даже не читали газет?
- Нет, сэр.
- Что ж, буду рад избавить вас от лишних хлопот, а может, даже и
сообщу кое-что сверх программы. Значит, так. Он был убит где-то между
половиной двенадцатого и тремя часами ночи, выстрелом сзади, через
диванную подушку вместо глушителя, револьвером 32-го калибра. Это
установлено с помощью пули, оружия мы не нашли. Лифт в доме на
самообслуживании, нет ни лифтера, ни портье, так что нам не удалось
обнаружить никого, кто бы видел Далманна, когда тот возвращался домой, или
кого-то, кто шел к нему в гости. Хотите, чтобы я рассказал вам все минусы?
- Предпочел бы плюсы.
- Я тоже, только у нас их нет или, во всяком случае, чертовски мало.
Пока что никаких отпечатков пальцев, которые могли бы помочь нам в
расследовании, никаких улик на месте преступления, ничего интересного в
бумагах или вещах, никто не видел в доме никаких подозрительных
посторонних, никаких телефонных звонков по этому номеру из гостиницы и так
далее по всем другим вопросам... Впрочем, вы уже об этом и сами
догадались. Ведь если бы обычный ход расследования дал бы нам какие-то
конкретные результаты, я бы не был здесь и не стал бы отрывать вас от
работы.
- Ваши методы расследования безукоризненны, - вежливо изрек Вульф.
- Премного благодарен. Что касается алиби, то полностью ни у кого его
нет. Выйти и войти в большую гостиницу так, чтобы вас никто не заметил, не
такая уж проблема, особенно если у вас есть на то веские причины. Эта
женщина, Тешер, уверяет, что сразу же после встречи пошла в библиотеку
какой-то своей подруги и проработала там над конкурсными стихами вплоть до
четырех часов утра, но в комнате никого с ней не было, а в доме все спали.
И тут возникает вопрос, который действительно привел меня к вам, - главный
вопрос. Мы выяснили, что во всем городе найдется не так уж мало людей,
которые могли иметь что-то против Далманна: три-четыре женщины по мотивам
личного характера, трое-четверо мужчин, тоже по личным причинам, и
несколько человек обоего пола по причинам делового характера. В том числе
кое-кто из его ближайших сотрудников по бизнесу. Мы, конечно, их ищем,
проверяем, где они были прошлой ночью, и так далее, но тот факт, что взят
был только один бумажник и больше ничего, может означать, что все это
просто пустая трата времени и таланта. Ведь денег в бумажнике не было, он
держал их в другом кармане. В бумажнике он хранил в основном визитные
