много разговоров, может, вы даже что-то слышали?
- Нет.
- Его нельзя было назвать особенно приятным человеком. Он был большим
нахалом, и если он считал, что вы последний идиот, то он так вам и
говорил, но у него были настоящие мозги, а мозги ничем не заменишь,
особенно такие, как у него... Я не хочу сказать, что у Оливера Баффа, или
Пэта О'Гарро, или Вернона Ассы совсем нет мозгов. У Баффа, например, есть
реальные достоинства. Он хороший глава фирмы. Он учился у самого Липперта,
и тот знал, на что он годится. Сейчас он старший партнер фирмы. Составить
главам какой-нибудь крупной национальной корпорации план очередной
тоскливой кампании - здесь он не хуже других и даже лучше многих, но ведь
такой подход к рекламе еще никогда не помогал в продаже косметики и вряд
ли когда-нибудь поможет... Уже много лет я являюсь одним из крупнейших
заказчиков этой фирмы, и ни разу за все это время он не придумал сам
ничего такого, за что не жалко было бы заплатить даже десять центов.
Хири повернул руку ладонью вверх.
- Теперь Пэт О'Гарро... Он так же разбирается в рекламе, которая мне
нужна, как я в санскрите, но это большой дОка по части продажи. Клянусь,
он способен продать грелку человеку, идущему прямо в ад. И основными
своими заказами "ЛБА" обязана именно ему, и крупными, и мелкими... Но
мне-то что с того, в мой карман от этого ничего не попадает. Мне ведь не
нужен человек, который умеет выгодно продать "ЛБА", мне надо, чтобы все
прилавки, от Бостона до Лос-Анджелеса, от Нового Орлеана до Чикаго, были
завалены моими товарами, а О'Гарро явно не тот человек. И Берн Асса тоже.
Он начал как копировщик, и здесь он блистал. Теперь он приобрел солидную
репутацию, стал компаньоном фирмы, и О'Гарро, конечно, тоже... В те годы,
после смерти Липперта, я много присматривался к Верну, изучал его работы,
и должен признать, там есть настоящее качество, но чего-то ему всегда не
хватало, того класса, который был у старины Липперта. Здесь дело не только
в словах, прежде чем придумать какие-то слова, должна быть идея, а у "ЛБА"
не было ни одной хоть мало-мальски стоящей идеи, пока там не появился Луис
Далманн.
Он покачал головой.
- Я уже думал, что все мои заботы позади и теперь все пойдет на лад.
Должен признаться, что он не был мне особенно симпатичен, но ведь вокруг
полно симпатичных людей. Он был молод, через год он стал бы компаньоном
фирмы - он мог заставить их принять его, нравилось им это или не
нравилось, - а потом, глядишь, и главой... И он по-настоящему
интересовался моими делами, ему это просто нравилось. Теперь он умер, и
мне больше нечего делать с "ЛБА". Я уже все решил, с "ЛБА" покончено, но
прежде надо довести до конца этот чертов конкурс. Сегодня утром, когда они
предложили обратиться к вам, я как-то еще был не совсем в своей тарелке и
сказал, чтобы они действовали. Но в данной ситуации, особенно если учесть,
что я все равно уже решил окончательно порвать с ними, как только все это
наладится, не вижу смысла, чтобы вашим клиентом оставалась "ЛБА". Ведь в
любом случае вы получите мои деньги. Так что, порвав мой чек, вы немного
поспешили.
- При нынешних обстоятельствах - нет, - возразил Вульф.
- Но вы же тогда еще не знали всех обстоятельств, теперь знаете, во
всяком случае, основные. Да, еще одно. Сейчас в любую минуту может
оказаться необходимым принять какое-то решение относительно того, что
делать дальше с этим конкурсом, причем вопрос должен быть решен срочно,
ведь от этого будет зависеть, что нам предпринять и чего следует избегать.
А в этой ситуации получается, что они ваши клиенты и им решать. Это меня
совершенно не устраивает. Я здесь рискую гораздо больше, чем они.
Снова из кармана появился черный кожаный футляр.
- Какая сумма вас устроит? Десяти тысяч достаточно?
- Подобные вопросы так не решаются, - возразил Вульф, - и вы это
прекрасно знаете. Конечно, у вас очень веские аргументы, но ведь вы же
сами признаёте, что согласились, чтобы они обратились ко мне. У вас есть
простой выход: свяжитесь с ними по телефону и скажите, что хотите вместо
них стать моим клиентом, и если они согласятся, пусть сами мне об этом
скажут.
Хири посмотрел на него. Он обхватил ладонями подлокотники кресла,
разведенные в стороны пальцы были напряжены.
- Это будет нелегко, - сказал он. - За последний год или около того
наши отношения... в особенности с Баффом... как бы вам сказать,
несколько... - он так и не закончил фразы, но через минуту твердо сказал:
- Нет, я не могу этого делать.
- Я мог бы позвонить им сам и сообщить о вашем пожелании, - проворчал
Вульф. - По вашей просьбе.
- Это было бы ничем не лучше. Боюсь, даже хуже. Понимаете, мне
хотелось бы избежать открытого разрыва прямо сейчас.
- Это вполне понятно. Но тогда, боюсь, вам придется принять статус
кво. Я полностью понимаю вашу позицию, мистер Хири. Ваши интересы здесь
действительно затронуты так же глубоко, как и их, и деньга, которые они
мне заплатят, все равно будут из вашего кармана. Как минимум вы имеете
полное право получать информацию из первых рук. Хотите, я позвоню и я
попрошу у них разрешения давать вам такую информацию? Ведь это-то не
нанесет вашим отношениям непоправимого ущерба. Я скажу им, что нахожу ваши
претензии вполне естественными и правомерными.
- Пожалуй, в этом что-то есть, - неохотно согласился Хири.
- Так что, я звоню?
- Да.
Зазвонил телефон. Я снял трубку, обменялся со звонившим парой слов,
попросил его не вешать трубку и повернулся, чтобы сообщить Вульфу, что с
ним желает говорить Рудольф Хансен. Он потянулся к своему аппарату, потом
передумал, вылез из кресла и направился к двери. Огибая угол своего стола,
он сделал мне знак, будто прижал ладонью воздух, что означало приказ
положить трубку, как только он начнет говорить, - по всей видимости, он
хотел дать мне возможность спокойно поболтать с гостем. Легкий скрип,
донесшийся из прихожей, напомнил мне, что я снова забыл смазать дверь на
кухню. Услышав в трубке голос Вульфа, я аккуратно положил ее на рычаг.
Но светской беседы у нас с Хири так и не получилось. Он выглядел
озабоченным, а у меня не было ни малейшего желания отвлекать его от
мрачных мыслей. Мы провели несколько минут в дружном молчании, потом
вернулся Вульф, прошел к своему креслу и уселся.
- Вместе с мистером Хансеном были мистер Бафф, мистер О'Гарро и
мистер Асса. Они интересовались результатами, и я им их сообщил. Они не
имеют никаких возражений против того, чтобы я отчитывался перед вами
непосредственно, в любое время и без всяких ограничений.
- Чертовски мило с их стороны, - проговорил Хири без всякой
благодарности. - А что, у них-то есть какие-нибудь важные новости?
- Ничего, что могло бы представлять хоть какой-то интерес.
- Что ж, тогда мне придется возвратиться к тому, с чего я начал. А у
вас есть какие-нибудь результаты?
- Теперь я могу вам ответить. Нет.
- Почему?
- Мистер Хири, - Вульф начал раздражаться, - я говорю вам абсолютно
то же самое, что только что сказал мистеру Хансену. Если бы в результате
бесед с конкурсантами я и пришел к каким-нибудь выводам, я мог бы
раскрывать их вам, а мог бы и не раскрывать. Но я пока не сделал никаких
выводов. А догадки, если таковые у меня имеются, не могут
квалифицироваться как результаты, за исключением тех случаев, когда мне
будет нужна ваша помощь, чтобы их проверить. А мне она не нужна. Вы
мешаете мне переваривать не только ужин, но также и информацию и
впечатления, которые мне удалось собрать за долгий и многотрудный день.
Эти четверо хотели прийти сюда. Но я сказал им, что либо они оставят меня
в покое до того момента, пока у меня не появится что-нибудь, что стоило бы
обсудить, либо они нанимают кого-нибудь другого.
- Но ведь у нас нет времени. Что вы собираетесь предпринять?
Потребовалось еще добрых пять минут, чтобы окончательно от него
избавиться, но потом он все-таки ушел. Сопроводив его до двери, я вернулся
к своему столу, сел за машинку и возобновил работу над стенограммой
интервью с мисс Фрейзи. С этим надо было закончить, прежде чем идти спать,
а шел уже одиннадцатый час, так что я подналег. Правда, у меня было
несколько замечаний, которыми я хотел поделиться с Вульфом, и несколько
вопросов, которые мне хотелось ему задать, но я был слишком занят, да,
впрочем, и ему тоже было не до этого - он слишком глубоко погрузился в
книгу. Когда, проводив Хири, я вернулся в кабинет, он уже успел пошарить
па книжных полках, вернуться за стол с книгой и даже включить стенное
освещение. Это оказался "Прах красоты" Кристофера Лафаржа. Вам могло бы
показаться, что это не лучший способ вовремя справиться с работой, для
которой были обозначены вполне жесткие сроки. Но ведь вы же не гений.
Я уже покончил с мисс Фрейзи и приступил к Уилок, когда раздался
звонок в дверь. Когда я шел в прихожую, я готов был поставить пять к
одному, что это "ЛБА" со своим адвокатом осмелились нарушить просьбу
Вульфа оставить его в покое, и проиграл бы. Щелкнув выключателем, я зажег
свет на крыльце, глянул в глазок, и мне все сразу стало ясно. Я отступил в
кабинет и обратился к Вульфу:
- Очень сожалею, что вынужден вас отвлечь...
- Ни-ко-го!.. - прорычал Вульф. - Ни единого человека на свете!
- Да, сэр. Но это Кремер.
Он опустил книгу, губы его были плотно сжаты. Медленно, аккуратно
загнул страницу, закрыл книгу и положил ее на стол.
- Тем лучше, - мрачно произнес он. - Впусти.
В дверь уже снова звонили.
10
Между Вульфом и инспектором Западно-манхэттенского отделения
криминальной полиции Кремером до открытых ссор никогда не доходило, хотя
временами покрытое шрамами красное лицо Кремера становилось совсем белым,
а мощные плечи, казалось, вот-вот должны были лопнуть от сдерживаемого
напряжения. Я всегда мог предсказать, в каких тонах будет протекать беседа
и до какой температуры она может раскалиться по тому, как Кремер
приветствовал меня, когда я открывал ему дверь. Если он называл меня Арчи
- что случалось, впрочем, нечасто, - значит, он пришел за одолжением,
готов забыть старые раздоры и намерен вести себя по-дружески. Если -
Гудвином, но при этом спрашивал, как я себя чувствую, речь все же шла об
одолжении, но таком, на которое он, по его мнению, имел полное право. Если
он называл меня Гудвином, но интереса к здоровью не проявлял, значит, он
явился в очередной раз призвать нас к тому, что он именовал
сотрудничеством, и не уйдет, пока этого не добьется. Если же он вообще
никак меня не называл - наши дела плохи, и можно было в любой момент
ожидать начала боевых действий.
На сей раз я не был Арчи, но он поинтересовался, как я себя чувствую,
согласился, усевшись в кресло из красной кожи, принять предложенное
Вульфом пиво и даже извинился, что явился так поздно, не позвонив. Пока
Фриц подавал пиво, я успел сбегать на кухню за стаканом молока, а когда
вернулся, увидел, что стакан Кремера уже наполовину пуст, а он слизывает с
губ пену.
- Я надеюсь, - проговорил он строго, - что не прервал никаких важных
занятий.
Не следовало всерьез принимать его строгий тон: он был из тех, кто
был бы строг даже с самим Господом Богом.
- Мы сейчас занимаемся одним делом, - произнес Вульф, - так что я
работал.
Поясняю, что произведение Кристофера Лафаржа "Прах красоты"
