мне мою работу?
- Работу?
- Да, работу. Я преподаю историю в Бемисском колледже, но это
продлится уже недолго. Думаю, вас весьма позабавит, если я расскажу вам...
нет, пожалуй, вернее будет сформулировать это иначе... Меня весьма
позабавит - так лучше, - если я расскажу вам одну историю. Однажды осенью
один мой коллега шутки ради показал мне объявление об этом конкурсе,
представляете, он сказал, что это может заинтересовать меня как ученого и
как преподавателя. Первая головоломка оказалась простой до идиотизма, не
умнее была и вторая, их показал мне все тот же коллега. Мне стало
любопытно, как долго может продолжаться подобный идиотизм, и я стал по
мере их появления доставать себе все новые стихи. Вскоре я обнаружил, что
меня это стало задевать. Дело в том, что я поставил себе цель разгадывать
стихи, не обращаясь ни к каким книгам, но на двенадцатом мне пришлось
нарушить зарок, просто чтобы освободиться, а то это уже превращалось в
какую-то навязчивую идею.
Он скривил губы.
- Сказал ли я вам, что не участвовал в конкурсе?
- Нет.
- Ну так вот, я в нем не участвовал. Я смотрел на это как на
развлечение, как на забавную игру. Но после того как мне удалось разгадать
двадцатый, который, должен признаться, оказался довольно простым, я взял и
послал сразу вступительную анкету вместе со своими ответами. Если вы
спросите меня, почему я это сделал, я ничего не смогу вам ответить.
Полагаю, что па низших уровнях моего сознания постоянно бродят какие-то
грязные примитивные страстишки и вот в какой-то момент им почему-то
удалось одержать верх. Они не имеют непосредственной связи со мной как
таковым. На следующее утро я пришел в ужас от содеянного. Я стал
профессором в тридцать шесть лет. Я был серьезным и способным ученым, на
моем счету уже две монографии, и у меня были вполне четкие честолюбивые
планы, которые я намеревался во что бы то ни стало осуществить. Если я
выиграю приз в парфюмерном конкурсе, духи называются "Пур амур", это будет
несмываемое пятно на моей карьере, а если мне выпадет получить
какой-нибудь из главных призов, полмиллиона или четверть миллиона, то
этого мне никогда не пережить.
Он улыбнулся и потряс головой.
- Вы, конечно, вправе мне не поверить, но я действительно был в
ужасе, ведь как только меня уведомили, что я вместе еще с семьюдесятью
участниками вышел в полуфинал и выслали еще пять стихов, которые надо было
разгадать за неделю, я за четыре дня нашел ответы и тут же их отправил.
Могу уповать только на то, что, возможно, у шизофрении есть разные формы и
она может протекать самым невероятным образом. В противном случае мне не
останется ничего другого, как обратиться к демонологии. Помню, когда-то на
меня очень большое впечатление произвела одна немецкая книга, ее написал
некто Роскофф и называется она "Geschichtedes Teufels", что значит
"История дьявола". Короче говоря, я послал эти ответы, меня пригласили
приехать в Нью-Йорк, и уже двадцать четыре часа, как я здесь. И вот теперь
я оказался замешанным не только в парфюмерном конкурсе - меня и так уже,
наверное, называли бы теперь Роллинс Пур Амур, - но вдобавок к этому еще и
в убийстве, прогремевшем на всю страну cause celebre [известный случай
(франц.)]. Так что я уже конченый человек. Даже если я не уйду из колледжа
сам, меня все равно оттуда уволят. Вы не можете найти мне работу?
Меня все время так и подмывало попросить его снять очки, очень уж
хотелось посмотреть ему в глаза. Конечно, если судить по его
непринужденным манерам, голосу и снисходительной улыбке, то все вроде
получается вполне правдоподобно - прекрасный мужественный рыцарь, не
роняющий достоинства под ударами злой судьбы. И все-таки, как бы упорно
мне ни навязывали этот товар, что-то мне с трудом верилось, что с понятием
"несчастье" может ассоциироваться сумма в полмиллиона долларов, даже если
речь идет о столь высокообразованном человеке. Вот мне и хотелось
заглянуть в его глаза. Но увы, все, что мне удавалось увидеть, это
отражение верхнего плафона в стеклах его очков.
- Положение действительно сложное, - согласился Вульф, - и все-таки
вы слишком отчаиваетесь. На эти деньги вы могли бы, например, учредить
какую-нибудь академическую стипендию.
- Да, я уже думал об этом. Но вряд ли это существенно облегчило бы
мое положение, - он улыбнулся. - Самым простым было бы признаться в
убийстве. Вот это бы мне помогло.
- Но ведь для этого нужны доказательства Они у вас есть?
- Боюсь, что нет. Я не смогу описать его квартиру и даже не знаю,
каким пользовались оружием.
- Тогда это безнадежно. В такой ситуации единственный выход - найти
убийцу и стать национальным героем. Успех сгладит бесчестье. Вы, конечно,
не профессиональная ищейка, но у вас определенно есть умственные
способности. Для начала вы можете припомнить все подробности встречи,
которая была вчера вечером. Как все они вели себя, что говорили? Не
проявлял ли кто-нибудь из них признаков алчности или фанатизма? Но главное
- что они сказали и сделали, когда мистер Далманн показал эту бумагу,
уверяя, что в ней ответы?
- Ничего. Абсолютно ничего.
- Сначала, понятно, все были шокированы. А потом?
- И потом тоже ничего примечательного не было. - Его улыбка
становилась все надменней. - Думаю, вам нет нужды объяснять, что там была
за обстановка. Мы все были словно тигры, припавшие к земле и готовые
броситься на одну и ту же жертву. Или как ястребы, кружащие над трупом,
стремясь первыми выклевать сердце и печень. Все любезности были
вынужденными и фальшивыми. Мы разошлись сразу же, как только закончилась
встреча, каждый сжимал в руке свой конверт, каждый в душе желал другому
всяческих напастей, а может, даже и смерти.
- Значит, у вас нет никаких соображений относительно того, считал ли
кто-нибудь выходку мистера Далманна шуткой.
- Ни малейших.
- Ну, а вы сами?
- Ну, наконец-то, - Роллинс выглядел явно польщенным. - Это уже ближе
к делу, правда, я ожидал, что вы будете действовать тоньше. Я знаю,
полиция мне ни за что не поверит, впрочем, и вы тоже. Но я действительно
не знаю. Я был словно в каком-то кошмаре. Мой демон привел меня туда с
единственной целью - выиграть конкурс за счет своего собственного ума и
изобретательности. Мне было совершенно безразлично, были ли написаны
ответы на той бумаге, что он нам показал, или нет. Даже если бы
безрассудный случай дал мне их прямо в руки, я все равно сжег бы их, даже
не взглянув, что там написано, причем мною двигала бы не совесть, но
гордость. Мне очень жаль вас разочаровывать, но я не могу вам сказать,
думал ли я, шутит Далманн или нет, потому что я вообще не думал ни так, ни
иначе. Полагаю, теперь вы захотите узнать, что я делал вчера вечером после
встречи?
Вульф отрицательно покачал головой.
- Да нет, пожалуй, не особенно. Вы ведь, конечно, уже рассказали все
это полиции, а они экипированы гораздо лучше меня, чтобы проследить ваши
передвижения и проверить ваше алиби. А потом, я ведь не расследую это
убийство.
- А чем же вы тогда, в сущности, занимаетесь?
- Я пытаюсь найти способ уладить конкурс так, чтобы это было
приемлемо для всех заинтересованных сторон. Вы говорили, что с вами
разговаривал мистер Янгер. Что же он вам сказал?
- Он сказал, что Гудвин сообщил ему про мисс Фрейзи, и хотел, чтобы
мы с миссис Уилок присоединились к нему, наняли бы все вместе адвоката и
возбудили дело. Кроме того, он хотел, чтобы мы предложили мисс Тешер и
мисс Фрейзи поделить поровну первые пять призов. Я ответил ему, что ни с
первым, ни со вторым ничего не получится.
- А что бы вы предпочли?
- Ни то, ни другое. Раз уж мне все равно придется платить музыкантам,
я лучше потанцую. Далманн говорил, что эти пять стихов намного труднее
всех остальных, и я ему вполне верю. Сомневаюсь, чтобы они оказались по
силам друзьям мисс Фрейзи, и удивлюсь если их сможет отгадать мисс Тешер.
Прямо отсюда я пойду в одну из самых богатых частных библиотек Нью-Йорка и
проведу там всю ночь. Я даже уже знаю, с какой книги начну. Вот один из
стихов:
С Джеком я познала страсть,
Под венец с ним собралась;
Только в день счастливой свадьбы
Чарлза мужем не назвать бы.
Он поднял руку к очкам, но лишь сдвинул их немного на нос.
- Вам это о чем-нибудь говорит?
- Нет, - многозначительно ответил Вульф.
- А вот мне говорит. Нет, я еще не знаю никаких подробностей, но уже
чувствую некий привкус, аромат. Еще не имею ни малейшего понятия, как ее
имя, но кажется, уже знаю, где его искать. Может, я и не прав, но не
думаю, а если прав, то один ответ у меня уже есть.
Может, он у него и, правда, был. Либо его посетило счастливое
озарение, либо он был большим знатоком по части ароматов, либо он
просто-напросто вытащил ответы из бумажника Далманна, а теперь
подготавливает почву, чтобы объяснить, каким образом он их добыл. Конечно,
я бы мог немного сбить с него спесь, если бы спросил, не с мемуаров ли
Жака Казановы он собирается начать, но если бы я к тому же добавил, не
Кристиной ли ее зовут, и посоветовал ему сразу взять второй том и
поинтересоваться тем, что напечатано, начиная со страницы сто семьдесят
второй и кончая двести первой издания его знаменитых "Приключений", он мог
заподозрить меня в чем-нибудь неблаговидном.
Вульф вдруг резко произнес:
- Что ж, раз вы собираетесь работать, то не смею вас больше
задерживать. Борьба с демонами - не мое амплуа. - Он ухватился за край
стола, отодвинул кресло и встал. - Надеюсь, мистер Роллинс, мы с вами еще
увидимся, но постараюсь как можно меньше отвлекать вас от ваших занятий.
Прошу меня извинить.
Он направился к двери и исчез.
Роллинс посмотрел на меня.
- Что это значит? Он что, обиделся? Или, может, я чем-то себя выдал,
и он отправился за наручниками?
- Да бросьте вы, - успокоил я его, вставая. - Вы что, не чувствуете
аромата?
Он втянул воздух.
- Да нет, пожалуй, ничего особенного. А что?
- Сразу видно, что вы не ищейка, - бросил я снисходительно. - Это
жаркое из косули со сливками, приправленное петрушкой, кербелем, зеленым
луком, майораном и лавровым листом. Это уже его демон, во всяком случае
один из них. У него их целый ассортимент. Вы уже уходите? Одну минуту,
если вас не затруднит, что это была за дама, кажется, девятый номер? Там
про нее говорилось:
Закон, что он издал до нашей встречи,
Женой его мне зваться запретил,
Закону своему смиренно повинуясь,
До дней последних он меня любил.
Он обернулся в дверях, улыбка его стала уже сверхснисходительной.
- Но это же так ясно, Аспазия и Перикл.
- Да, конечно. Мог бы и сам догадаться.
Мы вышли в прихожую, и я подал ему пальто. Когда я уже открыл дверь,
он спросил:
- Когда я пришел, здесь ведь была мисс Тешер, не так ли?
Я подтвердил.
- А кто были эти трое мужчин?
- Ее советники, она привела их с собой. Может, вы даже о них слышали.
Они оказались так разговорчивы, что загнали в угол самого мистера Вульфа.
Мне показалось, что он хотел спросить что-то еще, по наложил на это
вето и вышел. Я запер дверь и уже было направился в кухню, чтобы поскорее
сообщить Вульфу про Аспазию и Перикла, но телефонный звонок снова загнал
