меня в кабинет. Я снял трубку, провел со звонившим короткий обмен
мнениями, дошел до кухни, где Вульф проводил совещание с Фрицем, и
оповестил его:
- Толбот Хири будет здесь в четверть десятого.
Он уже и так был на пределе, а тут не выдержал и зарычал:
- Прикажете из-за этого комкать весь ужин?!
Я ответил ему извиняющимся тоном, что, боюсь, у него просто не будет
другого выхода. Ведь на ужин оставалось всего каких-нибудь полтора часа.
9
Застольные беседы в доме Вульфа - неважно, при гостях или без - могли
вестись о чем угодно, от политики до полиомиелита, лишь бы они не
затрагивали наших текущих дел. О делах - ни слова. Строго говоря, тот ужин
не был исключением, но он был очень к этому близок. Похоже, где-то среди
дня Вульф улучил минутку и пробежал в энциклопедии статью о косметике, так
что за ужином его так и распирало от желания поделиться добытой
информацией. Для начала, покончив с супом из каштанов и томясь в ожидании,
пока Фриц принесет знаменитое жаркое, он наизусть процитировал билль,
представленный на рассмотрение английского парламента еще в семнадцатом
столетии. Он, в передаче Вульфа, гласил:
"Женщина любого возраста, сословия и достатка, будь то девственница,
девица в возрасте или вдова, совратившая с помощью духОв, румян,
косметических снадобий, искусственных зубов, фальшивых волос, испанской
шерсти, железных корсетов, обручей, башмаков на высоких каблуках или
накладных бедер одного из поданных Ее Величества и склонившая его к браку,
отныне, согласно настоящему Акту, подлежит наказанию наравне с лицами,
обвиняемыми в колдовстве, а заключенный обманным путем брак признается
недействительным и подлежит расторжению".
Я спросил его, что такое испанская шерсть, и поймал его на этом. Он
не знал, а поскольку его всегда бесило, если он не понимал смысла
какого-нибудь слова или выражения, которое случалось увидеть его глазам
или услышать его ушам, испросил, почему он не посмотрел в словаре, он
ответил, что смотрел и что там ничего не оказалось. Следующим номером
нашей программы оказалась королева Мария Шотландская, которая, как
выяснилось, регулярно принимала винные ванны, то же самое проделывали и ее
старшие придворные дамы, младшим же, которые не могли себе позволить
подобной роскоши, приходилось довольствоваться молочными. Потом разговор
перешел к египетским гробницам. Выяснилось, что обнаруженные в них кувшины
с притираниями еще хранили запах, хотя пролежали там тридцать пять
столетий. Затем я узнал, что законодательницы римской моды во времена жены
Цезаря - той, которая вне подозрений, - отбеливали лицо каким-то мылом,
которое вывозилось из Галиции. А Наполеону нравилось, когда Жозефина
пользовалась косметикой, и все это ей по его указаниям доставлялось с
острова Мартиника. Потом оказалось, что Клеопатра и другие египетские дамы
красили себе под глазами зеленым, а веки, ресницы и брови - черным. Для
этого они пользовались специальной черной краской, нанося ее палочками из
слоновой кости.
Я выслушал все это с большим интересом и даже удержался от вопроса,
каким образом все эти знания помогут нам выяснить, кто же именно стащил у
Далманна бумажник, - ведь этот вопрос прямо касался бы наших дел. Даже
когда мы уже покончили с сыром и кофе, покинули столовую и, пройдя через
прихожую, оказались в кабинете, я все равно его не тревожил, дав ему
возможность спокойно переваривать ужин. Я подошел к своему столу и набрал
номер Лили Роуэн. Когда я сказал ей, что не смогу завтра прийти на "Поло
Граундс", она начала обзывать Вульфа всякими словами и даже ввела в оборот
несколько новых прозвищ, которые говорили о ее обширном опыте и тонком
чувстве языка. Мы все еще продолжали болтать, когда раздался звонок в
дверь, но поскольку я заранее предупредил Фрица насчет Хири, то смог
завершить нашу беседу пристойным образом. Когда я повесил трубку и
повернулся на крутящемся стуле лицом к аудитории, Хири уже восседал в
нашем краснокожем кресле.
По размерам - как вертикальным, так и горизонтальным - он подходил к
нему куда больше, чем Роллинс или миссис Уилок. В вечернем пиджаке, из-под
которого виднелась белоснежная рубашка, он выглядел даже шире, чем в
первый раз. Он уже явно успел оглядеться, потому что сразу же заметил:
- Очень милая комната. Весьма оригинальная, наверное, отражает вкус
хозяина. Вы ведь любите желтый цвет, не так ли?
- Это совершенно очевидно, - проворчал Вульф. Подобные замечания его
раздражали. И его можно понять, ведь это действительно было очевидно,
поскольку все здесь, начиная от штор, чехлов и диванных подушек и кончая
пятью находившимися в зоне видимости креслами, было абсолютно желтого
цвета.
- Желтый цвет непростой, - заявил Хири. - У него, конечно, есть
большие преимущества, но и недостатков тоже полно. Вызывает много
нежелательных ассоциаций. Желтые полосы. Желтая пресса. Желтая лихорадка.
Желтым часто пользуются для упаковки товаров, но Далманн никогда бы мне
этого не позволил. Раньше я широко применял его. Ваше желтое царство
навело меня на мысль, не вернуться ли к нему опять...
- Сомневаюсь, - сухо заметил Вульф, - чтобы в данной ситуации вам
понадобилось увидеть убранство моего кабинета, чтобы наконец вспомнить о
Далманне.
- А ведь это и вправду забавно, - совершенно серьезно ответил Хири.
- Не нахожу в этом ничего забавного.
- И все-таки это забавно, потому что действительно очень странно. Я в
самом деле вспомнил о нем впервые за весь день. Ровно через десять секунд
после того, как я узнал о его смерти и о том, как он умер, я уже
погрузился в мысли, как все это отразится на конкурсе и вообще на моем
бизнесе, и с тех пор только этим и занимался. У меня действительно не было
ни минуты, чтобы подумать о самом Далманне. Вы уже встречались с
конкурсантами?
- С четверыми. А мистер Гудвин виделся с мистером Янгером.
- И что, у вас уже есть какие-нибудь результаты?
Вульф терпеть не мог работать сразу после ужина. Он назидательным
тоном проговорил:
- Я, мистер Хири, отчитываюсь только перед своими клиентами.
- И это тоже забавно. Ведь вашим клиентом является фирма "Липперт,
Бафф и Асса". А я их самый крупный заказчик, в прошлом году их доля в моем
бизнесе перевалила за полмиллиона. Это я оплачиваю все расходы по
проведению конкурса, не говоря уже о призах. И вы даже не хотите
рассказать мне о результатах?
- Разумеется, нет, - Вульф хмуро посмотрел на гостя. - Вы что,
действительно так наивны или просто прикидываетесь? Вам, я полагаю,
прекрасно известно, что такое обязательства перед клиентами. У вас есть
простой выход из положения: свяжитесь с кем-нибудь из них по телефону,
предпочтительно с мистером Баффом или мистером Ассой, и пусть они дадут
мне соответствующие инструкции.
Похоже, складывалась вполне благоприятная обстановочка, чтобы
выяснить, кто кому будет вышибать мозги, но он вдруг вскочил на ноги,
засунул руки в карманы и огляделся, по-видимому, в поисках объекта для
глаз, потому что сразу же устремился к глобусу и остановился там, вперив в
него взгляд. Вскоре он обернулся, прошел к креслу и сел.
- Они уже заплатили вам предварительный гонорар?
- Нет, сэр.
Он вынул из внутреннего кармана узкий черный кожаный футляр, открыл
его и вырвал полоску голубой бумаги, потом извлек на свет миниатюрную
авторучку, положил листок на ближний к нему край стола и начал писать.
Убрав футляр и ручку, он перегнулся и послал порхающий листок на стол
перед Вульфом со словами:
- Вот здесь десять тысяч долларов. Теперь я тоже ваш клиент или во
всяком случае моя фирма. Если этого мало, скажите.
Вульф дотянулся до чека, разорвал его пополам, потом еще и еще, потом
нагнулся и выбросил клочки в мусорную корзину. Разогнувшись, он
проговорил:
- Послушайте, мистер Хири. Я вообще не отличаюсь вежливостью, когда
мне мешают спокойно переваривать пищу. А вы как будто нарочно испытываете
мое терпение. Думаю, вам лучше уйти.
Провались я на этом месте, если Хири в эту минуту не посмотрел в мою
сторону. Желая уберечь его от новых разочарований - па случай, если он
снова предложит мне двадцатку, а то и сотню за помощь в восстановлении
дипломатических отношений с Вульфом, а мне снова придется огорчить его
отказом, - и считая, что и я тоже вправе внести свою лепту в задуманную
Вульфом экзекуцию, я поймал его взгляд и заметил:
- Когда вы действительно надумаете уходить, то имейте в виду, что
здесь у нас прямо за домом есть небольшой, но очень уютный дворик, это на
случай, если вы все еще ищете более подходящее место...
И тут он разразился хохотом - настоящим, хорошим, от души. Потом он
сделал небольшую паузу, которой едва хватило, чтобы проговорить: "Ну и
парочка!", и снова закатился. Мы сидели и смотрели на него. Насмеявшись
вдоволь, он вынул сложенный носовой платок, несколько раз прокашлялся и
снова посерьезнел.
- Ладно, - проговорил он, - сейчас я расскажу вам, в чем дело.
- Мне и так известно, в чем здесь дело, - Вульф был надменно любезен.
- Да нет... Я начал не с того конца, что ж, попытаюсь с другого.
Конечно, "ЛБА" сильно рискует во всей этой истории, но я еще больше. Если
конкурс взорвется прямо мне в лицо, то мне, может, уже не выжить. Так что,
вы готовы меня выслушать?
Вульф откинулся назад, глаза его были закрыты.
- Я слушаю, - пробормотал он.
- Я хочу рассказать вам, с чего все началось. Я основал свое дело
двадцать лет назад, начал почти с нуля. Я работал как одержимый, но мне и
везло, и самым моим крупным везением оказалось то, что мне удалось
заинтересовать одного человека по имени Липперт, он был специалистом по
рекламе. Их фирма тогда называлась "Макдейд и Липперт". У меня был хороший
товар, а Липперт был не просто хорошим специалистом, это был гений в своем
деле, и через десять лет моя компания стала по объему продаж ведущей в
отрасли. Это было сенсацией. Потом Липперт умер. Пару лет мы еще по
инерции продержались, затем дела стали идти все хуже и хуже. Нет, не то
чтобы совсем плохо, у нас были даже и взлеты, но в основном все-таки
спады. У меня по-прежнему была хорошая организация и хорошие товары, но не
было больше Липперта, и в этом-то и заключался секрет.
Он посмотрел на свой сложенный платок, как бы недоумевая, зачем он
здесь, и сунул его в карман.
- В 1950 году люди из "ЛБА" предложили несколько названий для моей
новой продукции, которую мы как раз собирались запускать в производство, и
из этого списка я взял "Пур амур". Только позднее я узнал, что это
название придумал один молодой человек по имени Луис Далманн, который не
так давно начал работать в их фирме. Вы вообще представляете себе, в какие
игры играют в этих рекламных агентствах?
- Нет.
- Очень жесткие игры, особенно в крупных фирмах. Те, кому повезло,
кто уже забрался наверх, основную часть времени посвящают тому, чтобы
пинать ногами соперников, желающих тоже вскарабкаться повыше и потеснить
их на верхушке. Конечно, такие игры происходят повсюду, такова уж
человеческая природа, но в рекламных агентствах, пожалуй, похуже всего, я
имею в виду крупные агентства. Мне понадобилось целых два года, чтобы
выяснить, кто придумал это название, "Пур амур", и еще год, прежде чем
Далманну разрешили контактировать со мной напрямую. К этому времени он уже
так о себе возомнил, что с ним стало очень трудно ладить. О нем было очень
