было, два раза, один раз еще в молодости, потом долго не повторялось, до
того дня, когда я впервые прочитала объявление о конкурсе. Оно снизошло на
меня, вошло внутрь так внезапно, что я даже толком ничего и не
почувствовала, только уверенность, что эти деньги будут наши. Ах, это
такое приятное, такое удивительно прекрасное ощущение - быть в чем-то
совершенно уверенной, а в тот день оно заполонило меня всю целиком, с
головы до пят, так что я даже подошла к зеркалу, думала, может, что-то
увижу. Я, правда, так ничего и не увидела, но с тех пор эта уверенность не
покидала меня ни на минуту. Так что можете мне поверить, первый приз наш.
Бюджетная комиссия уже разрабатывает, как лучше всего потратить эти
деньги.
- Да-да, конечно, - сумрачное выражение уже не сходило с его лица. -
А те пять стихов, что Далманн дал вам вчера вечером, как вы передали их
своим коллегам? По телефону, телеграфом или авиапочтой?
- Ха! - ответила она, и, по всей видимости, это было все, что она
предполагала сообщить по этому поводу.
- Ведь конечно же вы их как-то передали, - констатировал Вульф без
тени сомнения, - чтобы они не теряя времени смогли приступить к работе.
Разве не так?
Она снова выпрямилась.
- Никак не могу понять, какое кому до этого дело. Ведь условиями
конкурса не запрещается, чтобы вам кто-нибудь помогал. И вчера об этом
ничего не говорили. Сегодня утром я действительно звонила миссис Чарлз
Дрейпер, она мой заместитель, вице-президент нашей лиги, я же должна, я
просто обязана была сообщить ей, что не смогу вернуться сегодня и вообще
неизвестно, когда смогу. Это был сугубо приватный разговор.
Было совершенно ясно, что он так и останется приватным. Вульф решил,
что настаивать бесполезно, и сменил тему.
- Другая причина, по которой я хотел с вами встретиться, мисс Фрейзи,
это необходимость извиниться перед вами от имени моих клиентов, фирмы
"Липперт, Бафф и Асса", за нелепую шутку, которую позволил себе вчера
вечером мистер Далманн, показав вам какой-то листок и заявив, будто это
ответы на конкурсные четверостишия, которые он только что вам раздал. Я
считаю, что эта шутка была не просто глупой, но и весьма дурного тона. Так
что примите от меня извинения от лица его коллег.
- Ах, вот оно что, - проговорила она. - Собственно, нечто в этом духе
я и подозревала, вообще-то я и пришла сюда, чтобы выяснить, в чем тут
дело. - Она вздернула подбородок, голос стал тверже. - Но этот номер у них
не пройдет. Можете так им и передать. Теперь я узнала все что хотела. -
Она поднялась. - Думаете, если уж я уродина, то у меня и мозгов не может
быть. Ну, они об этом еще пожалеют. Уж об этом-то я позабочусь.
- Присядьте, мадам. Я не понимаю, о чем вы говорите.
- Ха! А ведь вам-то вроде тоже полагалось бы иметь мозги. Они
прекрасно знают, что один из них пришел, убил его и взял эту бумагу, а
теперь они хотят...
- Прошу вас, будьте поаккуратнее с местоимениями. Вы что,
действительно хотите сказать, что бумагу взял один из моих клиентов?
- Конечно, нет. Это сделал кто-то из конкурсантов. Но они все из-за
этого оказались в такой дыре, что им ни за что из нее не выбраться, если
им не удастся доказать, кто именно ее взял. Вот они и придумали всю эту
историю, будто все это была только шутка и никакой бумаги вообще не было,
и когда мы пришлем им ответы, они вручат нам призы и думают, что таким
образом все уладится, если, конечно, полиция не поймает убийцу, а она его,
может, и вообще никогда не найдет. Но этот номер у них не пройдет. Ведь у
убийцы будут правильные ответы, все пять, но ему придется доказать, где он
их нашел, а он не сможет. Судя по всему, эти стихи ужасно трудные, и за
пару часов в библиотеке их не разгадать.
- Да, пожалуй. Но ведь и вы, мадам, тоже вряд ли сможете это
объяснить. Ведь там, дома, ваши коллеги уже над ними работают. Вы уже
уходите?
Она было направилась к двери, но обернулась.
- Я возвращаюсь в гостиницу, у меня там встреча с полицейскими. С
ними я тоже работаю мозгами, и к тому же я знаю свои права. Я сказала им,
что вовсе не обязана ходить к ним сама, пусть они ко мне приходят, если,
конечно, они меня не арестуют, но не думаю, чтобы они посмели это сделать.
Я не позволю им обыскивать свою комнату или рыться в моих вещах. Я уже
рассказала им все, что видела и слышала, и больше они от меня ничего не
добьются. Ах, они, видите ли, еще хотят знать, что я думаю! Видите ли, им
хочется узнать, считаю ли я, что на бумаге, которую он нам показал,
действительно были ответы! Но я, признаться, никак не пойму, почему это я
должна говорить им, что я думаю... А вам я, конечно, скажу, и вы можете
передать вашим клиентам...
Она вернулась к креслу и уже начала снова присаживаться, так что я
было потянулся к записной книжке, но едва ее зад коснулся кожаного
сиденья, как она тут же резко произнесла: "Нет-нет, у меня назначена
встреча", выпрямилась и промаршировала к двери. Когда я подоспел к
вешалке, она была уже в пальто, и мне пришлось поторопиться, чтобы успеть,
опередив се, схватиться за ручку двери и выпустить ее на улицу.
Когда я вернулся в кабинет, Вульф сидел ссутулившись, с шумом вдыхая
носом и выдыхая ртом воздух. Он был в полной прострации. Я засунул руки в
карманы и взирал на него сверху вниз.
- Значит, она все-таки сказала полиции про Далманна и бумагу, -
произнес я. - Что ж, это даже к лучшему. До обеда осталось двадцать минут.
Может, пива? Я готов сделать исключение.
Он состроил гримасу.
- Может, - предложил я, - попробовать раскопать через
лос-анджелесскую справочную службу эту миссис Чарлз Дрейпер и
поинтересоваться, как у них идут дела со стихами?
- Бесполезно, - жалобно проворчал он. - Даже если она убила его и у
нее есть ответы, она в любом случае позвонила бы и сообщила своим друзьям
стихи. Она ведь сказала, что у нее есть мозги. Да будь у меня ответы, я
мог бы... нет, это, пожалуй, было бы преждевременно. Вы не забыли, что у
вас в половине третьего свидание?
- Нет, не забыл. Раз уж фирма с затратами не считается, может, имеет
смысл позвать Сола, Фреда, Орри и Джонни и прицепить "хвосты"
конкурсантам? Все равно, не вам же платить. Правда, четверо из них живут в
"Черчилле", так что это будет та еще работенка...
- Бессмысленно. Все, что можно узнать таким образом, полиция все
равно выяснит намного раньше нас. Они могут...
Зазвонил телефон. Я снял у себя на столе трубку, услышал давно
знакомый низкий, хриплый и какой-то пустой голос и попросил его владельца
не вешать трубку, сообщив Вульфу, что с ним желает говорить сержант Пэрли
Стеббинс. Он потянулся к своему телефону, а я, как обычно, если не
поступало специальных указаний, продолжал слушать по своему.
- Да, мистер Стеббинс. Ниро Вульф у телефона. Как поживаете?
- Да так себе. Что если я загляну к вам, скажем, часа в три?
- Сожалею, но в это время я занят.
- Полчетвертого?
- Я буду все еще занят.
- Ладно... думаю, дело потерпит до шести. Тогда значит в шесть?
Пэрли прекрасно знал распорядок дня Вульфа и вполне отдавал себе
отчет, что оранжерейное священнодействие с четырех до шести может нарушить
что-нибудь никак не меньше водородной бомбы.
- Весьма сожалею, мистер Стеббинс, но, боюсь, сегодня у меня уже не
останется времени ни днем, ни вечером. Может быть, вы попробуете
рассказать мне...
- Ну, конечно. Просто хотел немного поболтать с вами, чисто
по-дружески. Было бы интересно узнать ваши соображения об одном убийстве.
- У меня нет никаких соображений ни о каких убийствах.
- Так-таки и нет? Интересно, тогда какого же черта вы... - он взял
себя в руки и продолжил уже другим тоном. - Послушайте, ведь мы с вами
давно знаем друг друга. Вам прекрасно известно, что я совсем не страдаю
галлюцинациями. В половине первого к вам в дом вошла некая женщина по
имени Гертруда Фрейзи, и, по моим сведениям, она все еще находится у вас.
Ну, так как, вы по-прежнему будете утверждать, что у вас нет никаких
соображений по поводу убийства некоего человека по имени Луис Далманн?
Расскажите это Гудвину. Да не бойтесь вы, я вовсе не собираюсь отнимать у
вас кусок вашей добычи. Просто зайду и задам пару вопросов. Так, значит, в
шесть?
- Послушайте, мистер Стеббинс, - Вульф изо всех сил старался держать
себя в руках. - Я ведь уже вам сказал, что в данный момент ни убийства
Луиса Далманна, ни какого другого убийства никто расследовать мне не
поручал. Вы лично, а также ваши сотрудники уже не раз в прошлом
недвусмысленно давали мне понять, чтобы я не вздумал соваться в дела,
связанные с расследованием убийств. Вы мне немало попортили крови, и
уверен, что при первом же удобном случае с удовольствием займетесь этим
снова. Но на сей раз я не вторгаюсь на вашу территорию, так что, ради
всего святого, оставьте меня в покое.
Он положил трубку, я одновременно с ним сделал то же самое и
заговорил:
- Это, конечно, тонкий ход, и глупо было упускать такой шанс. Но не
спешите радоваться, ведь он сейчас все выложит Кремеру.
- Знаю, - голос звучал уже получше. - Дверь на цепочке?
Я отправился в прихожую, чтобы проверить, потом зашел на кухню
сообщить Фрицу, что мы на осадном положении.
5
Я, конечно, мог бы просто ограничиться сообщением, что не пропустил
назначенной на половину третьего встречи в банке и получил стихи и ответы,
но, думаю, пора уже доставить вам удовольствие и познакомить с мистером
Толботом Хири. Не знаю, почему, но он как-то сразу меня удивил, может,
потому, что у меня в голове уже сложился некий образ парфюмерного магната,
а он ни чуточки на него не походил. Помимо всего прочего, он совершенно
ничем не благоухал. Ростом он был выше ста восьмидесяти, пошире меня в
плечах и лет на десять постарше. Туго натянутая кожа лица была такой
нежной и гладкой, что, казалось, не нуждалась даже в бритве. Не говоря уже
о каких-нибудь следах жира, сажи, краски или прочей мерзости. Одним
словом, он вполне мог бы стать членом лиги "За естественного мужчину".
С ним были Бафф и О'Гарро, Ассы на сей раз не было. После того как
они дали необходимые разъяснения, я был допущен в подвальное помещение.
Потом мы с Баффом и Хири вошли в какую-то маленькую комнатку, и вскоре там
появился О'Гарро в сопровождении служащего банка с сейфом в руках. Судя по
размерам - он был всего сантиметров сорок в длину и что-нибудь двенадцать
на семь в поперечнике, - сейф был арендован специально для этих целей.
Когда служащий удалился, О'Гарро отпер сейф и вынул оттуда несколько
конвертов, их оказалось шесть. С них свешивались шнурки с внушительными
сургучными печатями. Четыре из них тут же были срезаны. Потом он спросил
меня:
- Вам нужно только пять последних?
Я сказал, что да, и он протянул мне два конверта. На одном из них
была надпись: "Стихи, вторая группа по пять четверостиший, конкурс "Пур
амур", а на втором: "Ответы, вторая группа по пять четверостиший, конкурс
"Пур амур". Я уже было вынул нож, готовясь их вскрыть, как О'Гарро сказал,
что не хотел бы видеть содержимое, и отошел к дальней стене. Остальные
последовали его примеру. С такого расстояния они уже не могли различать
машинописного текста, но вполне могли наблюдать за мной, что они и делали.
На столе были приготовлены карандаши и бумага, но я решил лучше
воспользоваться своими ручкой и записной книжкой, сел и приступил к
