только предоставить окружному прокурору возможность, если тот пожелает,
конечно, переговорить с Арчи Гудвином. Тот пожелал. Я обогнул заграждение,
подошел к столу и взял трубку.
- Мистер Арчер?
- Да! - проревела трубка. - Это совершенно...
- Минуточку! - решительно прервал я. - Как бы вы ни охарактеризовали
мой проступок, я берусь удвоить силу ваших выражений. Так вот: это
возмутительно! Чудовищно! Ни в какие ворота не лез...
- Вам было приказано оставаться на месте, а вы улизнули! Вы сбежали с
места...
- Мне вовсе не приказывали оставаться. Вы спросили, остановился ли я
у Лидса, а я ответил, что там моя сумка, и вы сказали, что мы продолжим
сегодня, на что я ответил, что да, непременно. Если бы я остался у Лидса,
мне позволили бы поспать семь часов. Я же решил использовать эти законные
часы по своему усмотрению, и они еще не истекли. Впрочем, вы мне кое-что
напомнили. Выбирайте: либо я сейчас перехвачу что-нибудь на завтрак и,
заморив червячка, приеду к вам сам, без сопровождения, либо же упрусь
рогом и тогда ваш посланник изрядно попотеет, чтобы вытащить меня за
пределы города. Вот, кстати, и он, легок на помине.
- Кто?
- Ваш человек. Входит в дверь. Если надумаете и захотите увидеть меня
сегодня, велите ему не таскаться за мной. Я от этого робею.
Молчание. Потом:
- Вам было сказано - не уезжать из округа.
- Ничего подобного.
- Ни вас, ни Вульфа не было дома в одиннадцать часов... или вы
уклонялись от встречи с моим человеком.
- Я был на пасхальном шествии.
Опять молчание, теперь более затянувшееся.
- В котором часу вы приедете? Сюда, в Берчвейл.
- Пожалуй, к двум поспею.
- Мой человек там?
- Да.
- Передайте ему трубку.
Что ж, это уже было вполне приемлемо. Пока все шло как по маслу, за
одним лишь исключением. После того как вестчестерский сыщик завершил
телефонные переговоры, и мы сошлись на том, что я поеду сам, сержант
великодушно заявил, что счет оплатит полицейское управление. Я спросил
сыщика, осознал ли он, что я не потерплю слежки за собой, на что он
ответил, чтобы я не волновался, поскольку он возвращается на Тридцать
пятую улицу, дабы встретиться с Ниро Вульфом. Мне это не понравилось, но я
смолчал, поскольку еще не решил, что говорить. Поэтому, заглянув в
забегаловку на Лексингтон-авеню, чтобы проглотить сэндвич и пинту эля, я
первым делом зашел в телефонную будку, позвонил домой и наказал Фрицу не
снимать дверную цепочку и говорить посетителям, что Вульф отбыл из города
и больше ничего. И еще - никого не впускать.
Все-таки то, что я двигался, помогло. Пока я колесил по Центральному
парку и по близлежащим авеню, я разобрался с самыми насущными проблемами и
теперь, по пути в Берчвейл, составил для себя ясную картину. Учитывая все
обстоятельства, например, что дом выставляют на продажу, не оставив мне
даже намека, не говоря уж о четком плане действий, я бы не рискнул
побиться об заклад, что Вульф попросту затаился. Уж больно искренне Марко
кудахтал: "О, мой друг, мой бедный юный дружок..." Вполне могло статься,
что Вульф и в самом деле решил умыть руки. Сотню раз, а то и больше, когда
что-то или кто-то - частенько я - ему особенно докучали, он начинал
разглагольствовать о своем собственном доме в Египте и о том, насколько
замечательно было бы пожить там. Я, естественно, пропускал это мимо ушей
как досужие бредни. Теперь же я осознал, что человек, настолько
эксцентричный, чтобы угрожать переездом на житье в Египет, вполне
эксцентричен для того, чтобы претворить свою угрозу в жизнь, особенно
после того, как дело заходит так далеко, что он вынужден улепетывать, как
заяц, вскрыв коробку с колбасками.
Следовательно, я был бы олухом, полагая, что он просто отсиживается
где-то, собираясь с силами и вынашивая планы. Но и обратного полагать я не
мог. Я вообще ничего не мог полагать. Исчез ли он навсегда, или замыслил
нечто такое, по сравнению с чем его обычные выходки казались бы детскими
шалостями? Подразумевалось, видимо, что я одним махом отыщу ответ на этот
вопрос, как и на все остальные, руководствуясь, естественно, собственным
опытом и интеллектом, однако в моем нынешнем положении комплимент мне не
польстил. Если случилось так, что я, наконец, окончательно и бесповоротно
предоставлен самому себе, то очень даже хорошо; как-нибудь справлюсь. Но,
с другой стороны, с жалованья меня вроде бы пока не сняли... И что из
этого следует? Свихнуться можно. В итоге, все для себя прояснив и разложив
по полочкам, в Берчвейл я прибыл в более свирепом и презлющем настроении,
чем когда бы то ни было.
У въезда в имение меня подстерегал один из коллег Нунана, несший
стражу, и на извилистую аллею меня пропустили лишь после того, как я
предъявил четыре разных документа. Оставив машину возле дома на площадке,
окаймленной вечнозеленым кустарником, я обогнул дом и подошел к парадному
входу. Дверь открыла служанка, бледная и заплаканная. Она не проронила ни
слова, только стояла и держала дверь, но тут подвернулся один из подручных
шерифа, которого я знал в лицо, но не по имени. Он буркнул: "Сюда" и
провел меня направо, в ту самую комнатенку, в которой я уже побывал.
- А, добрались наконец, - проворчал Бен Дайкс, сидевший за столом
перед кипой бумаг.
- Я обещал Арчеру, что приеду к двум. Сейчас еще без двух минут два.
- Угу. Присаживайтесь.
Я присел. Дверь осталась открытой, но до моих ушей не доносилось ни
одного звука, кроме шелеста бумаг, которые ворошил Дайкс.
- Раскрыли уже убийство? - вежливо поинтересовался я. - Здесь так
тихо. В Нью-Йорке куда шумнее. Если вам...
Я умолк, так как получил ответ. Где-то поблизости застрекотала
пишущая машинка. Звук был приглушенный, но, без сомнения, принадлежал
пишущей машинке, причем печатал профессионал.
- Полагаю, Арчер знает, что я здесь, - заявил я.
- Не трепыхайтесь, - посоветовал Дайкс, не поднимая головы.
Я пожал плечами, вытянул ноги, скрестил лодыжки и вперил взор в
лежащие перед ним бумаги. Я был слишком далеко, чтобы различить отдельные
слова, но по разным признакам вскоре заключил, что Дайкс сравнивал
отпечатанные показания членов семьи, гостей и прислуги. Не будучи в данный
миг занят, я бы с радостью помог ему разобраться в них, но прекрасно
понимал, что делать такое предложение - значит просто сотрясать воздух. От
напряженного разглядывания бумаг мои утомленные веки смежились, и тут я
впервые ощутил, насколько хочу спать. Я решил, что лучше открою глаза,
потом подумал, что проявлю силу воли, если сумею бодрствовать с прикрытыми
глазами...
Кто-то, видимо, перепутал мою голову с шейкером для коктейлей.
Протестуя против такого обращения, я отшатнулся и отмахнулся кулаком, а уж
потом открыл глаза и вскочил на ноги. Щуплый малый с гусиной шеей едва
успел отпрянуть. Он казался одновременно испуганным и разозленным.
- Простите, - выдавил я. - Кажется, я вздремнул на секундочку.
- Вы вздремнули на сорок минут, - поправил Дайкс. Он по-прежнему
сидел за столом и ковырялся в бумагах, а подле него высился окружной
прокурор Арчер.
- Все равно я еще не добрал до семи часов, - напомнил я.
- Нам нужны ваши показания, - нетерпеливо выпалил Арчер.
- Чем скорее, тем лучше, - согласился я и придвинул стул поближе.
Арчер уселся у края стола слева от меня, Дайкс восседал напротив, а
тщедушный субъект устроился справа с блокнотом и ручкой.
- Сперва, - начал Арчер, - повторите то, что рассказали нам вчера о
визите миссис Рэкхем и Лидса к Вульфу.
- Это займет полчаса, - возразил я, - а вы так заняты. Для меня это
пара пустяков. Заверяю вас, что мои показания не изменятся ни на йоту.
- Начинайте. Я хочу послушать, и у меня есть вопросы.
Я всласть зевнул, потер ладонями глаза и приступил. В первую минуту я
испытывал некоторые затруднения, но потом слова потекли свободно, и я с
удовлетворением предложил бы сравнить мой рассказ с моими Предыдущими
показаниями, если бы сохранился протокол.
Арчер задал несколько вопросов, и Дайкс добавил один или два. В конце
концов Арчер спросил:
- Вы согласны подтвердить свои показания под присягой, Гудвин?
- Конечно, с радостью. Если вы оплатите нотариуса.
- Идите и отпечатайте их, Чини.
Щуплый встал на ноги, прихватил блокнот и засеменил из комнаты. Когда
дверь закрылась, Арчер заговорил:
- Пожалуй, вам стоит это знать, Гудвин: вам противоречат. Мистер
Рэкхем говорит, что вы лжете про разговор его супруги с Вульфом.
- Вот как? А откуда он знает? Его там не было.
- Он говорит, что она никак не могла такого сказать, поскольку это
неправда. По его словам, в денежных вопросах никаких трений или
недоразумений между ними не было. Кроме того, он показал, что жена
говорила о том, что подозревает мистера Хэммонда из Кредитной компании
Метрополитен в неверном ведении ее финансовых дел и желает
проконсультироваться по этому поводу с Ниро Вульфом.
- Что ж, - зевнул я. - Занятно. На моей стороне Лидс. А кто
подтверждает его слова?
- Пока никто.
- А Лидсу вы это уже сказали?
- Да. Как вы выразились, он на вашей стороне. Он подписал протокол.
Как, впрочем, и мистер Рэкхем.
- А что говорит Хэммонд?
- Я не... - Арчер прервался, задумчиво глядя на меня. - Возможно, не
стоит говорить вам. Пусть эти останется между нами. Сами понимаете -
щекотливое дело... Он крупная шишка в таком влиятельном банке...
- Верно, - согласился я. - Кстати, обозвать новоиспеченного
миллионера гнусным лжецом тоже щекотливое дело, для вас, во всяком случае.
Но не для меня. Так вот, я заявляю: он - гнусный лжец! Думаю, он уже
миллионер, не так ли?
Арчер и Дайкс переглянулись.
- Если не хотите, не говорите, - великодушно согласился я. - Дайкс
мне скажет. Если знает. Он знает?
- Да. Завещание огласили сегодня. Я присутствовал при этом. Слугам и
дальним родственникам досталось, конечно, по мелочи. Миссис Фрей
унаследовала усадьбу и миллион долларов. Лидс получил полмиллиона. Лина
Дарроу - двести тысяч. Остальное досталось мистеру Рэкхему.
- Ясно. Стало быть, он и впрямь миллионер, а дельце и впрямь
щекотливое. Все равно он гнусный лжец, к тому же нас двое против одного. Я
подпишу свои показания в трех экземплярах, если хотите. Что я еще могу
сказать?
- Я хочу, чтобы вас стало трое против одного. - Арчер пригнулся ко
мне. - Послушайте, Гудвин. Я преклоняюсь перед талантами Ниро Вульфа. Как
вам известно, у меня есть для этого основания. Но я не допущу, чтобы из-за
его капризов страдало следствие. Мне нужны его показания, подтверждающие
ваши слова с Лидсом, и я намереваюсь заполучить их без проволочек. Я
послал к Вульфу человека. Сегодня утром, в одиннадцать, ему сказали, что
Вульф не принимает, а вас нет дома и где вы находитесь - неизвестно.
Тогда-то мы и передали циркуляр о вашем розыске. Час назад мне снова
позвонил мой человек. Он опять побывал в доме у Вульфа, и ему сказали, что
Вульф отбыл из города. Больше ничего выведать ему не удалось.
Арчер сжал кулак и упер его в стол.
- Я не потерплю этого, Гудвин. Это самое серьезное преступление,
которое случилось с тех пор, как я занял свой пост в округе, и я не
потерплю вульфовских штучек. Пусть он и гений, но он также жирный и
тщеславный павлин, и пора поставить его на место. Позвоните ему с этого
телефона. Если через два часа он не прибудет сюда давать показания, я
выпишу ордер на его арест как важного свидетеля. Вот телефон.
