Рекс СТАУТ
В ЛУЧШИХ СЕМЕЙСТВАХ
1
В том, что миссис Рэкхем договаривалась о встрече, плотно прижав
палец к губам, не было ничего удивительного. Что необычного может быть в
этом жесте, если люди попадают в такой переплет, когда им не остается
ничего другого, как обратиться за помощью к Ниро Вульфу?
Впрочем, в данном случае я несколько преувеличил насчет пальца,
поскольку мы беседовали с миссис Барри Рэкхем по телефону. Все дело было в
ее голосе, приглушенном и нервозном, к тому же она без конца повторяла,
что вопрос у нее совершенно, ну совершенно конфиденциальный - даже после
того, как я клятвенно заверил, что мы вовсе не всякий раз спешим известить
прессу о том, что уговорились с кем-то о деловом свидании. Заканчивая
разговор, она еще раз не поленилась напомнить, что предпочитает
переговорить с мистером Вульфом с глазу на глаз, так что, повесив трубку,
я решил, что не лишним будет позвонить в банк мистеру Митчеллу, а также в
"Газетт" Лону Коэну, чтобы аккуратно навести справки о возможном клиенте.
Естественно, главным образом меня интересовало, насколько она
платежеспособна. Что ж, сведения оказались утешительными: стоила она
добрых четыре миллиона, а то и все пять. Ладно, пусть четыре, и пусть даже
Вульф выставит счет лишь на половину этой суммы, все равно этого хватит,
чтобы оплачивать мое жалованье (а я являюсь помощником и доверенным
секретарем Вульфа, а также по совместительству назойливым кусакой-оводом,
который не дает ему бить баклуши) в течение ближайших ста шестидесяти семи
лет; добавлю к тому же, что, постоянно проживая в доме Вульфа, я имею еще
и стол и крышу над головой. Так что, как ни крути, я буду обеспечен по
гроб жизни, если, конечно, она оценит оказанные ей сыскные услуги в два
миллиона.
А она вполне могла позволить себе такое, судя по ее виду и поведению
на следующее утро, в пятницу, в 11:05, когда раздался звонок и я открыл ей
дверь. Рядом с ней на крыльце стоял какой-то мужчина, а она, метнув рысий
взгляд на восток, потом на запад, оттеснила его плечом, резво проскочила в
дом, уцепила меня за рукав и заявила громким шепотом:
- Вы не Ниро Вульф!
В тот же миг она отпустила меня, схватила за локоть своего
провожатого, перетащила его через порог и громогласно повелела:
- Зайди и закрой дверь!
Ну точь-в-точь как герцогиня в лавке ростовщика.
Я, правда, всегда считал, что герцогиня должна выглядеть более
привлекательной. Я успел как следует разглядеть эту парочку, пока
развешивал взятые из рук мужчины пальто и шляпу. Выглядела миссис Рэкхем
парадоксально: все, что выше шеи, было худым и костлявым, а ниже -
наоборот, пышным и даже чересчур. На щеках, скулах и подбородке кожа была
гладкая, туго натянутая, а вот вокруг рта и носа разбегались сеточки
морщин.
Помогая ей снять меховое манто, я сказал:
- Послушайте, миссис Рэкхем, вы ведь пришли посоветоваться с Ниро
Вульфом, не так ли?
- Да, - прошептала она. Потом кивнула и громко добавила: -
Естественно.
- Тогда перестаньте дрожать, если можете, конечно. Мистеру Вульфу
крайне неприятно, когда женщина дрожит: он может даже вбить себе в голову,
что вы собираетесь закатить истерику, и тогда никто на свете не заставит
его выслушать вас. Так что глубоко вдохните и постарайтесь взять себя в
руки.
- Ты в машине всю дорогу дрожала, - добавил ее спутник приятным
баритоном.
- Ничего подобного! - отрезала миссис Рэкхем. Не дождавшись
возражений, она повернулась ко мне. - Это мой кузен, Кэлвин Лидс. Он не
хотел, чтобы я приезжала к вам, но я тем не менее захватила его с собой.
Где мистер Вульф?
Я указал на дверь, ведущую в кабинет, пошел, распахнул ее и провел их
внутрь.
Мне до сих пор так и не удалось понять, чем руководствуется Вульф,
решая, вставать ли ему на ноги или нет, когда в его кабинет входит
женщина. Если причины у него на то объективны, то они слишком сложны для
моего разумения, если же они личные, тогда их столько, что я даже не знаю,
с какой начинать. На сей раз Вульф не счел нужным даже слегка привстать
из-за стола в углу возле окна, а довольствовался сухим кивком и каким-то
невнятным бормотанием в ответ на представления. В первый миг мне
показалось, что миссис Рэкхем смотрит на него с укоризной за его дурные
манеры, но потом я сообразил, что она попросту остолбенела, не в силах
воспринять, что он такой необъятный и толстый. Я-то уже настолько привык к
размерам его туши, что стал потихоньку забывать о том, как это зрелище
поражает людей, которые видят Вульфа впервые.
Он ткнул большим пальцем в направлении красного кожаного кресла перед
столом и буркнул:
- Садитесь, мадам.
Она приблизилась и села. Я тоже уселся за свой стол, стоявший под
углом к столу Вульфа. Кэлвин Лидс, кузен, присаживался дважды, сначала на
кушетку у двери, а потом на стул, который я к нему придвинул. На первый
взгляд я бы рискнул предположить, что и он, и миссис Рэкхем появились на
свет одновременно с двадцатым веком, хотя кузен, возможно, был чуть-чуть
постарше. Кожа на его грубоватом лице казалась задубевшей, волосы, некогда
темные, изрядно поседели, но при своем среднем росте и весе он сохранял
вполне приличную резвость и живость. Он уже успел оглядеться по сторонам и
теперь выжидательно смотрел на кузину.
Миссис Рэкхем обратилась к Вульфу:
- Пожалуй, вам не просто гоняться за преступниками, не так ли?
- Не знаю, - учтиво ответил он. - Я уже много лет этим не занимался,
да и не собираюсь. За меня это делают другие. - Он указал на меня. -
Мистер Гудвин, конечно, и еще кое-кто, когда требуется. А что, вам надо за
кем-то гоняться?
- Да. - Она замолчала. Уголки ее рта подергивались. - Думаю, что да.
Если, конечно, это можно делать без огласки, скрытно... Я имею в виду,
чтобы никто об этом не знал. - Губы ее опять дернулись. - Мне страшно
стыдно... в моем возрасте, впервые в жизни... обратиться к частному
детективу по личному делу.
- Тогда тебе не следовало приходить, - мягко сказал Лидс.
- Тогда вы пришли слишком рано, - поправил Вульф.
- Слишком рано? Почему?
- Нужно было дождаться, пока дело не примет для вас такой срочный
оборот или не сделается настолько серьезным, что вы больше не будете
испытывать стыд, обращаясь ко мне, тем более, что я ценю свои услуги
весьма дорого. - Он покачал головой. - Слишком рано. Возвращайтесь тогда и
в том случае, когда поймете, что иначе нельзя.
- Ты слышишь, Сара? - спросил Лидс, не слишком, впрочем, настойчиво.
Не замечая его, она наклонилась и выпалила:
- Нет, нет, я уже пришла. Я должна знать! Я должна знать о моем муже!
Голова Вульфа резко дернулась, и он ожег меня испепеляющим взглядом.
Я не отвел глаза и с достоинством ответил:
- Нет, сэр, это не так. В противном случае она солгала. Я
предупредил, что мы не беремся за дела о супружеской неверности и не
занимаемся слежкой за мужем и женой, но она заявила, что ее вопрос совсем
в другом.
Отвернувшись от меня, он воззрился на нее:
- Желаете ли вы, чтобы мы установили слежку за вашим мужем?
- Я... я не знаю. Не думаю, что...
- Вы подозреваете его в измене?
- Нет! Ни в коем случае!
Вульф хрюкнул, откинулся на спинку кресла, поерзал, устраиваясь
поудобнее, и буркнул:
- Расскажите обо всем по порядку.
Подбородок миссис Рэкхем мелко задрожал. Она взглянула на Лидса. Тот
вскинул брови и потряс головой, но не отрицательно, а как бы представляя
дело на усмотрение кузины. Вульф снова хрюкнул. Она посмотрела на него и
уныло пролепетала:
- Я неврастеничка.
- А я не психиатр, - огрызнулся Вульф. - И я сомневаюсь, что...
Она оборвала его.
- Я всю жизнь была неврастеничкой. Я росла в одиночку, без братьев и
сестер, моя мать умерла, когда мне было три года, а отец не уделял мне
времени из-за моей отталкивающей внешности. Когда он умер - мне было
двадцать, - я плакала на похоронах... не потому, что он умер, а потому,
что он воспротивился бы тому, чтобы я стояла в такой близости от него -
при отпевании, по дороге на кладбище или возле могилы.
Губы ее опять затряслись, но она уняла дрожь и взяла себя в руки.
- То, что я рассказываю, тайны ни для кого не составляет, но я хочу,
чтобы вы поняли, зачем мне понадобилась помощь. Я так до сих пор и не
знаю, почему мой первый муж женился на мне, так как он был вполне
обеспечен и хорошо стоял на ногах, но прошло совсем немного времени, и он
уже не выносил одного лишь моего вида, так же, как и мой отец. Поэтому
я...
- Это вовсе не так, Сара, - вмешался Кэлвин Лидс. - Ты просто себе
внушаешь...
- Вздор! - отмахнулась она. - Уж не такая я психопатка! Поэтому я
подала на развод, который он, по-моему, воспринял с радостью, хотя был
слишком хорошо воспитан, чтобы в том признаться, и я спешила покончить со
всеми формальностями, чтобы скрыть от него свою беременность. Вскоре после
развода у меня родился сын, и это, конечно, кое-что осложнило, но я
воспитывала ребенка одна... и он был мой, только мой, до тех пор, пока не
пошел на войну. Он никогда не проявлял ко мне неприязни, даже чисто
внешне, в отличие от моего отца или мужа. Он не стыдился, что его мать
такая уродина. Ему было хорошо со мной. Не так ли, Кэлвин?
- Конечно, - заверил Лидс и, кажется, вполне искренне.
Она согласно кивнула и умолкла, отрешенно глядя прямо перед собой.
Потом вдруг вздрогнула, словно вспомнила про Вульфа:
- Да, перед тем, как отправиться на войну, он женился, причем на
очень пригожей девушке. Это неправда, будто я хотела, чтобы его избранница
походила на меня, но, естественно, я не могла не заметить, что он выбрал
мою противоположность. Аннабель просто писаная красавица. Я гордилась, что
она вышла за моего сына - это уравняло мои счеты с другими красивыми
женщинами, которых я встречала и знала. Она думает, что я ее ненавижу, но
это неправда. Таких нервозных людей, как я, нельзя судить по обычным
меркам. Поймите меня правильно - я вовсе не виню Аннабель, так как
прекрасно знаю, что когда из Германии пришла весть о гибели моего
мальчика, ее потеря была более велика, чем моя. Тогда он был уже не мой,
он принадлежал ей.
- Прошу прощения, - вежливо, но решительно вмешался Вульф. - Вы
хотели посоветоваться со мной о вашем муже. Из ваших слов явствует, что вы
разведены, верно?
- Нет, конечно! Я... - Она спохватилась. - Ох! Это же мой второй муж.
Я просто хотела, чтобы вы все поняли.
- Попытаюсь. Давайте поговорим о нем.
- Его зовут Барри Рэкхем, - она произнесла имя так, словно владела на
него авторским правом или, по меньшей мере, получила его в пожизненную
аренду. - Он играл в регби в Йельском университете, потом получил место на
Уолл-стрит и оставался на бирже до самой войны. В конце войны он
дослужился до майора, хотя за четыре года мог достичь и большего.
Поженились мы в 1946 году - три года и семь месяцев тому назад. Он на
десять лет моложе меня.
Миссис Барри Рэкхем замолчала, не сводя глаз с лица Вульфа, словно
ожидая комментария, но его не последовало. Вульф лишь сделал попытку
подстегнуть ее, глухо произнеся:
- И потом?
- Я думаю, - сказала она, словно сдаваясь, - во всем Нью-Йорке не
сыскать человека, который не был бы уверен, что Барри женился на мне
только из-за денег. Все знают больше меня, потому что я никогда не
задавала ему лишних вопросов, а он единственный, кому это доподлинно
