тебе там, на столе оставила. Все, я побегу; пока!
С этими словами она чмокнула Петяшу и вышла в прихожую, где тут же
хлопнула, закрывшись за нею, входная дверь.
От громкого звука - словно бы что-то встало на место в мыслях. Петяша
вдруг с поразительной отчетливостью понял: нет, он отнюдь не сошел с ума.
Ни психиатры ни невропатологи ничем не смогут ему помочь, как ни надейся.
И это, пожалуй, было самым страшным.
Он и раньше подозревал, что, сомневаясь в своем душевном здравии,
просто-напросто обманывает самого себя, не желает так вот запросто
признавать факты, заставляющие едва не целиком пересмотреть привычное свое
мировоззрение, непонятные и наводящие дикий, до судорог в конечностях,
ужас.
Как бороться с тем, что не подчиняется привычным законам мироустройства?
Как оценить, на что способен этот Георгий-как его там-Флейшман,
являющийся, по словам Бориса, главным его, Петяшиным, врагом?
Да ведь у него, Петяши, и для борьбы с обычными-то, человеческими врагами
- не много нашлось бы средств! Влиятельных друзей - нет. Здоровья,
навыков рукопашного боя, как в кино, чтоб стены кирпичные головами злобных
супостатов прошибать - нет. Пистолет купить? - так с ним тренироваться
нужно долго, прежде чем будет от него толк. И разрешения -говорят,
заведено так нынче, по образцу американских "gun licence" - ему, Петяше,
скорее всего, милиция не даст, а таскать с собой просто так, это - до
первой проверки документов...
Э-э, что пистолет; машину водить - и то он не умеет!
Ладно. Значит, этого всего - нет. Шварцынэгер - знаишь? Савсэм нэ пахож!
Что же остается?
Петяша задумался. Вспомнилась вычитанная где-то "мудрая мысль" насчет
того, что побеждает в конечном счете не тот, у кого больше конечностей, а
тот, кто умнее и хитрее.
Хотелось бы; хотелось бы надеяться, что автор ее знал, чего пишет.
Беда только, что и насчет собственных ума с хитростью Петяша тоже сильно
сомневался.
Что ж остается-то, при таком раскладе?
За холодильником тихонько зашуршало. Из щели меж стеной и задней его
стенкой выставилась острая, чуткая мордочка.
- Надо же! - удивился Петяша. - Давно не видали... Здравствуй, крыса!
Крыса взглянула на него блестящими бусинками-глазками и шевельнула усами.
Бледно-розовое рыльце ее нервно подрагивало, внимая новым, только еще
приживающимся в кухне запахам.
Вот же зверюга, мысленно восхитился Петяша. Нутром, мохнатая, чует, что
обстановка тут переменилась и пожрать можно промыслить.
Инстинкт...
Округлить мысль до логического завершения он не успел: в прихожей
заверещал звонок.
Идти открывать не хотелось. Просто так: лень было подниматься со стула -
и все тут.
Звонок не умолкал.
Помедлив еще, Петяша все же встал и неспешно побрел к двери. В конце
концов, может, это просто Катя вернулась. Забыла, скажем, чего-нибудь...
- Кто там?
- Я; открывай! - едва ли не криком донесся из-за двери голос Димыча.
Едрёна палка, что с ним там?!
Петяша с силой крутанул замок.
- За тобой - что, черти гонятся? Чего ты?
Димыч закрыл за собою дверь и перевел дух.
- Что за баба тут у тебя? По телефону мне отвечала!
Глаза Петяшины медленно полезли на лоб.
- С дуба рухнул? Катя это! Не узнал?
Взгляд Димыча сделался странен; даже испуган.
- Какая еще Катя?
33.
Опершись рукою о дверной косяк, Петяша вплотную придвинулся к Димычу и
внимательно взглянул в его глаза.
- Это ты - шутишь так?
Но нет; судя по выражению глаз, Димыч далек был от мыслей о розыгрышах.
Скорее, он был охвачен непонятно чем вызванной тревогой за него, Петяшу...
Но Катя-то тут при чем?!
- С тобой - точно все нормально? Мы же вместе были, когда с нею
познакомились, - раздельно, убедительно глядя Димычу в глаза, произнес
Петяша. - Когда ходили в издательство. То есть, уже после издательства,
когда по магазинам-ресторанам отправились.
Во взгляде товарища появилось что-то новое - что именно, Петяша понять не
смог.
- Пойдем-ка, - сказал Димыч после некоторой паузы. - Пойдем сядем,
нормального кофе сварим и без суеты, обстоятельно так, во всем разберемся.
Разговоров - хватило едва ли не до вечера. Подробно, пошагово сравнивая
воспоминания о ходе событий, выяснили следующее.
По магазинам Петяша, оказалось, если и ходил, то - один и притом в
совершенно бессознательном состоянии, ибо Димыч точно помнил, что перед
свершением покупок решено было все-таки, для пущего облегчения расставания
с деньгами, выпить. С этой целью отправились, чтобы избежать слишком уж
сильного расхождения с Петяшиным предложением, в баню, где Петяшу - после
парилки, да с отвычки, да под коньячок с кофейком - развезло так, что
Димычу пришлось доставлять его на такси прямым ходом домой. Время было,
однако ж, еще не позднее, а посему он и решил, раз уж Петяша полностью
неконтактен, навестить место службы, где немедленно по его прибытии
образовался аврал, плавно переходящий в состояние сумасшедшего дома. В
порядке ликвидации оного пришлось даже лететь в Москву, откуда он, Димыч,
вернулся лишь нынче поутру - так что, понятное дело, никакой Кати он не
знает и никакого Бориса, живого или мертвого, под дверью Петяшиной
квартиры не наблюдал.
Слушая его повествование и, в свою очередь, излагая то, что помнил сам,
Петяша никак не мог отделаться от мысли, что появление Димыча помешало
додумать какую-то крайне важную мысль. Помимо этого, вертелось в мозгу и
еще что-то, явно не сообразующееся с Димычевым рассказом, как-то
опровергающее его...
Стоп!
- Димыч, погоди! Погоди, пока не забыл!.. Что за записку ты мне оставил,
в таком случае? Малопонятно этак, однако -устрашительно... Сейчас найду.
Сорвавшись с табурета, Петяша ринулся в комнату и выдвинул ящик стола, где
вместе с наличными должно было находиться и Димычево послание.
Где же?.. А, вот!
Вернувшись в кухню, Петяша выложил листок на стол.
- Не знаю, - медленно проговорил Димыч, внимательно прочтя бумажку и
даже глянув ее на просвет. - Просто отказываюсь понимать. Не писал я
этого!
Под рубашкой у Петяши образовался липкий, тряский холодок.
- Как - "не писал"? Записка - не твоя?
- Н-не знаю, - неуверенно повторил Димыч. - Почерк - мой; точно. Но я
этого не писал. Напрочь не понимаю, что бы вся эта мутота могла значить.
- И Катя... - ослабшим, всякий напор и разгон утратившим голосом
продолжил перечень несообразностей Петяша. - Она же тебя помнит... Это
она мне сказала, что ты меня, вместе с нею, привез домой, а потом позвонил
куда-то, оставил записку и ушел.
Димыч сделался страшен. Судя по лихорадочному блеску глаз, теперь уже он
- и не без повода, надо заметить! -подозревал себя в помрачении чувств.
Нет, все же - вздор, что сотня лет чтения фантастических романов так уж
переменила человеческий менталитет, снабдив людей устойчивыми
стереотипными реакциями на любые возможные необычности! Фантастика - в
наше время повальной утраты общественного интереса к науке (а ведь как
Гагарина с плакатами-то встречали!) и подмены тяги к знаниям тягой к вере
- разве что сообщает читателю о том, чего не бывает на свете. В
сверхъестественное готовы поверить лишь те, кому больше не на что
надеяться, и вера эта приводит разве что к обогащению так называемых
колдунов, ведьм и прочих "корректоров кармы", во множестве рекламирующихся
через любую газету. Неудивительно, что нормальный грубый материалист,
столкнувшись с чем-нибудь непонятным, не укладывающимся на первый взгляд в
рамки его грубого, материалистического миропонимания, первым делом
устремится проверять здравость психики или уж, на крайний случай, даст
зарок - вот прямо с завтрашнего вечера! - бросить пить.
Что, в свою очередь, способствует обогащению частнопрактикующих
невропатологов или тех (забыл, как эти врачи называются), кто лечит от
алкоголизма...
- И во второй раз, - говорил Петяша, понемногу наращивая темп, - когда
Борис прямо на лестнице помер, она тебя помнила... И ты ее помнил!
Тут Димыч вздохнул с некоторым облегчением.
- Но Борис-то не помер?
- Нет... - растерянно ответил Петяша. - Он потом еще приходил.
- Не в виде какого-нибудь зомби, надеюсь?
- Нет.
- Значит, не было всего этого?! - уже зло, взведенно этак, спросил Димыч.
- Может, и не было...
Внезапно Петяшу тоже охватила сильнейшая, отчаянная злоба.
- А что тогда было?! - заорал он. - Что?!
- А я откуда знаю?! - заорал тоже, отвечая вопросом на вопрос, Димыч. -
Мне, думаешь, легче, чем тебе?!
Злоба мгновенно исчезла. Сделалось совестно - что за истерики, в самом
деле... Димыч ведь тоже должен бы переживать что-то, не сильно
отличающееся от его, Петяшиных, собственных страхов.
- Извини, - медленно проговорил он.
Стоило успокоиться, как у Петяши снова возникло чувство, будто он
запамятовал о чем-то важном и впрямую относящемся к предмету беседы.
Только теперь это явно были не размышления, прерванные приходом Димыча, а
нечто более давнее и, безусловно, более материальное...
Вот болван!
- Димыч! Совсем забыл... Борис в последний свой приход, сегодня с утра,
принес какую-то тетрадь. Сказал: часть дневника этого самого Флейшмана!
- Ну-у?!
Настроение Димыча кардинально переменилось. Теперь лихорадочный блеск в
глазах его означал припадок обнадеженного любопытства и вместе досаду на
дырявую память друга, умудрившегося забыть о такой важной вещи.
- Читал уже?
- Нет, не успел.
- Тащи!
34.
Покинув кухню, Петяша принялся мучительно вспоминать, куда подевал эту
чертову тетрадь - в обозримом пространстве ее не наблюдалось. Осмотрел
стол, пошарил в ящиках...
Нету!
Петяша еще раз попытался восстановить в памяти, что он делал до того, как
отправиться на поиски врача, понимающего в человеческой психике.
Вроде бы на стол бросил... В кухню с ней не ходил.
Тетради в грязно-коричневой липкой обложке не было нигде.
Впрочем, ежели этот Флейшман - такой уж из себя могучий волшебник, что
ему стоило вернуть пропажу на место?
- Ну? - поинтересовался возникший в дверном проеме Димыч.
- Нету нигде.
- Т-та-ак... - Димыч со злобной сосредоточенностью почесал подбородок.
- Кто, говоришь, в квартире был и выходил куда-нибудь после того, как
этот Боря тетрадь принес? - Тут взгляд его упал на notebook, о коем
Петяша давно уж успел позабыть. - А это еще откуда? Купил? Лучше бы
нормальную железку приобрел, пижон несчастный! Оно - и дешевле раза в
три...
Петяша не отвечал. Он стоял столбом, словно его расчетливо треснули по
маковке, прилично контузив, но не сбив с ног.
Значит, Катя...
Меньше всего ему хотелось подозревать в чем-нибудь Катю. Так с нею было
здорово, и...
Петяша сморщился до того, что в висках заломило. Конечно, ему теперь есть,
что терять, и наработанное за время бродячей жизни неверие в бескорыстное
доброжелательство к своей персоне должно бы от этого только обостриться.
Ан - хрен! Притупился, поистрепался инстинкт самосохранения...
- Ты - хоть знаешь, куда она ушла? - дожимал тем временем Димыч. - Кто
такая? Где живет? Телефон ее хотя бы?!
Только теперь Петяша осознал, что за все проведенное вместе время не
удосужился выяснить даже Катиной фамилии. Зачем бы?
- Телефон... Телефон она должна была оставить...
- Где?!
Петяша снова оглядел захламленный стол. Из-под корпуса notebook'а, верно,
торчал клок бумаги.
- Вот, наверное... ага: один-два-пять, три-пять, ноль-восемь.
Димыч, досадливо крякнув, выдернул бумажку из его рук.
- Значит, так. Если эта тетрадь была взаправду, то - сам понимаешь. А
если, что тоже можно допустить, Борис на самом деле мертв, у меня -
просто провалы в памяти, а у тебя -галлюцинации по двадцать пять кадров в
секунду... Уж и не знаю, что тогда. Ладно, там будет видно. Где ближайшие
таксофоны с карточками? Чтоб из твоей квартиры не говорить...
- Разве что - на Горьковском.
- Ага... - Димыч секунду помедлил. - Тогда подожди, я -скоро. Сейчас
проверим, откуда она меня знает. И - знает ли вообще.
