подключали уже раз отключенных юзеров; что писанина его никому не нужна, и
платить за нее деньги согласился бы только полный идиот, а такие в бизнесе
дольше трех дней не держатся...
Или, чего доброго, придумает убедительную причину для интереса к нему,
Петяше, разных чокнутых адвокатов и парапсихологов...
Э!
Не нужно Вовке ничего рассказывать!
Там ведь, под дверью, Борис этот сидел... А подать-ка его сюды! Пусть
рассказывает, что хочет, а Володька пусть послушает. А затем уж - Бориса
выгнать, и, если Володька начнет задавать дельные вопросы, разговор
завяжется сам собою. Авось даже додумаемся вместе до чего-нибудь
конструктивного!
Петяша придавил в пепельнице сигарету, прошел в прихожую и, крутанув
замок, выглянул на лестницу.
Борис, точно, до сих пор пребывал на лестничной площадке. Сидел себе на
корточках, привалившись к стене.
И выглядел - как-то не по-живому.
Холодея от предчувствия недоброго, Петяша подшагнул к Борису и тронул его
за плечо.
Секунды три невидящие, словно бы стеклянные зрачки Бориса взирали прямо
вперед. Затем глазные яблоки его медленно, натужно провернулись,
уставились на Петяшу и - вдруг стекли вниз по щекам, точно две огромных,
противно-тряских слезищи.
Странная, притягательная сила заструилась из неживых глазниц, словно поток
бездонной темноты, выдавивший глаза Бориса изнутри, понесся навстречу
Петяше, но странным образом не отталкивал, а, напротив, затягивал в себя,
увлекал к своим неведомым истокам, вселяя страх, равного которому,
казалось, не испытывал доселе ни один человек. Страх сковывал, подавлял и
размалывал, отсекая ощущения и обрубая всякую связь с окружающим миром.
Однако...
Слишком уж не желалось Петяшину разуму чувствовать такое. И бурный протест
подкорки против сложившегося положения -выразился во всплеске яростной,
первобытной какой-то жажде покоя, разлившейся вокруг пронзительным,
нейлоново-белым холодным сияньем.
25.
Тьма отступила.
Перед глазами помаленьку развиднелось, и Петяша увидел... ...как мягко
заваливается набок тело Бориса, рядом с которым стоит невесть откуда
взявшийся Димыч.
В дверном проеме безумно блестели глаза Кати.
Все тело сотрясала неуемная крупная дрожь. Колени, сделавшиеся дряблыми,
точно член семидесятилетнего алкоголика, подгибались, и с этим было никак
не совладать.
Димыч тронул Петяшу за локоть, кивнул Кате и вдвоем они буквально втащили
его обратно в квартиру. Здесь уже поджидал -с полстаканом коньяку
наизготовку - Володька.
- Пей, пей...
Ценою чудовищного напряжения сил Петяше удалось выхлебать коньяк, почти не
расплескав. После этого он мешком рухнул на подставленный кем-то стул. Из
глаз текли слезы.
Дрожь мало-помалу сходила на нет.
Гармония мира не знает границ...
- Катя, принесите, пожалуйста воды, - попросил Димыч.
Катерина, поняв смысл намека, без звука повиновалась.
- Петька! У тебя же виски - совсем седые... - промолвил молчавший до
сих пор Володька. - Что это было?
Димыч остро глянул на него:
- Что - "это"?
- Я-то - откуда знаю? - отвечал Володька. - Сидели, о геополитике
беседовали... Он вдруг сорвался - и на лестницу. А там... Не знаю. Вроде
бы и не было ничего. А с другой стороны - такое... не рассказать! С одной
стороны - ничего, а с другой...
- Л-ладно...
Димыч налил полстакана и себе, разом выпил, задумчиво посмотрел на Петяшу,
пребывавшего в невменяемости, и внезапно сильно хлестнул его костяшками
пальцев по щеке.
Голова Петяшина мотнулась в сторону. Резкая боль заставила малость прийти
в себя.
- Быстро! - скомандовал Димыч. - Что с тобой было? Что ты чувствовал?
- Ч-черно все, - через всхлип проговорил Петяша. - У него глаза -
мертвые. А в глазах... то есть, из глаз... словом, везде вокруг...
Он замолчал.
Димыч покачал головой.
- Как ни странно, ответ исчерпывающе понятен. Звучит парадоксом, однако
- факт. Вряд ли возможно описать лучше.
Трудно было понять, говорит он всерьез, или просто мрачно иронизирует.
- Чего описать? - с ужасом спросил ничего не понимавший Володька.
Но Димыч, словно не слыша его слов, устремил задумчивый взгляд к потолку,
а затем внезапно встал и пошел в прихожую.
Слышно хлопнула входная дверь.
- Петька, - Володька положил руку Петяше на плечо, - что за хуйня? Что
с тобой случилось? У тебя же, правда, виски поседели...
Из прихожей вернулся Димыч. Смерив Петяшу каким-то странным взглядом, он
молча кивнул Володьке, и вместе они вышли из комнаты.
В прихожей смачно клацнул замок входной двери, и от этого звука голова
Петяшина моментально заполнилась до предела какой-то нестерпимо горячей
мутью. Комната завертелась перед глазами, а после - разом погасла, точно
служащие горэнергоснабжения, опамятовавшись от невесть чем вызванного
приступа альтруизма, вновь отключили злостному неплательщику электричество.
26.
Когда Петяша открыл глаза, вокруг было по-прежнему темно. Он, раздетый и
укрытый одеялом, лежал на тахте. Рядом, уткнувшись носом в его плечо,
посапывала Катерина.
Некоторое время Петяша лежал так, без единой мысли в голове. Затем
безмысленная пустота обернулась безотчетной неуютной тревогой, непонятно
чем вызванной. О сущности и причинах ее -уже следовало задуматься.
Полежав еще немного, он осторожно, чтобы не разбудить Кати, выпростался
из-под одеяла, как был, не одеваясь, прокрался к двери в квартиру и
выглянул на лестничную клетку.
Тихий, гулкий полумрак парадной оказался совершенно таким, как обычно.
Ни Бориса, ни даже мертвого тела его - не было и помину.
Как же это? растерянно подумал Петяша. Неужто - Димыч с Вовкой куда-то
уволокли?
Зачем? Куда дели?
Это же - вроде преступления получается; а соседи по лестнице, особенно -
есть там бабка такая вредная, из квартиры слева - наверняка через глазок
в дверях видели, как они тут колбасились...
Или - нет?
Или - это все вообще был сон, а он, Петяша, поскольку снов обычно не
видит и к ним не привык, думает теперь хрен знает, что?
С какого боку подступиться к выяснению истинного положения дел, было
непонятно. В конце концов Петяша решил, что лучше будет сидеть и не
дергаться, пока его не трогают. Соседская вредная бабка, кабы что-то, по
ее мнению, противозаконное заприметила, давно бы вызвала милицию, и уж тут
бы без него, Петяши, никак не обошлось бы.
Раз все до сих пор спокойно, значит...
Однако дальше положение вещей можно было расшифровывать долго, и все
варианты получались равновероятными. Поэтому Петяша счел за лучшее
вернуться в квартиру и снова улечься в постель.
Оказавшись под одеялом, он - как-то на удивление сразу - заснул.
Разбудил его яркий солнечный свет.
Разлепив веки, Петяша нашел наступившее утро на редкость покойным.
Тикавший на столе будильник показывал двадцать минут двенадцатого; солнце
высвечивало на полу яркие неправильные четырехугольники; на дворе
резвились дети, изображавшие, судя по кровожадным возгласам, каких-то
нынешних мультяшных героев.
Рядом все так же уютно спала Катерина. Вот же нервы у человека, подумал
Петяша. Вчера тут такое было, а она ни единого вопроса не задала!
Спит себе...
Хотя, если ему, Петяше, все это попросту приснилось, приглючилось, какие
там вопросы, что за бред в голову лезет...
Или - бред в голову лезет как раз оттого, что "сон" имел место на самом
деле?
Голова, надо сказать, под влиянием упомянутого бреда - а, может, просто
спросонья - ощущала себя тяжеловато. Петяша прошел в кухню, поставил на
самый маленький огонь джезву с кофе, затем отправился в ванную и влез под
прохладный душ. Стоя под хиленьким водопадиком и одновременно орудуя
зубной щеткой, он принялся приводить в порядок мысли.
Человек, утративший способность отличать реальность от всего остального,
он - что? Он, вероятнее всего, находится в не шибко-то здравом уме.
Может, голодуха так повлияла?
А, может, вообще всего этого - денег, еды, Катерины, разлада с Елкой -
нет, и он, Петяша, вовсе лежит у себя на тахте, как лежал, и - это...
starving to death?
Такого оборота тоже нельзя было полностью исключить. Но это ж насколько
надо с ума сойти, чтобы - такие достоверные глюки...
Петяша начал было проверять все, происшедшее с ним за последние недели на
наличие последовательности и логики, но очень скоро запутался.
Что же делать?
Для начала, пожалуй, следует убедиться в собственной нормальности. Или же
- ненормальности, хрен с ним. Для этого нужно выбрать какого-нибудь
платного, частнопрактикующего невропатолога, благо деньги имеются, и пусть
обследует.
А там - посмотрим.
Несколько успокоившись тем, что наконец-то удалось принять хоть какое ни
есть конструктивное решение, Петяша закрутил краны и отправился пить кофе.
Приканчивая чашку, он услышал, как в комнате заскрипела тахта.
Кстати!
Вот голова худая; есть ведь простой и верный способ выяснить, что там
вчера стряслось! Сейчас Катерину спросим. Не могла же она одновременно с
ним, Петяшей, с бороздки съехать!
Катерина как раз входила уже в кухню, сонно потягиваясь плечами и протирая
кулачком глаза.
Петяша протянул руку, обнял ее и привлек к себе на колени. Катя прижалась
к нему, опустив голову на плечо. Распущенные волосы ее приятно защекотали
щеку.
- Слушай... Мы - что вчера делали перед тем, как спать лечь?
Катя подняла голову и удивленно посмотрела Петяше в глаза. Удивление во
взгляде ее тут же сменилось тревогой. Она раскрыла было рот, чтобы
ответить, но тут дверной звонок засвистел, залился мерзкой, пронзительной
трелью.
27.
Мысленно выругавшись злобным, кучерявым матом - что, несомненно, означало
крайнюю степень озабоченности текущим моментом - Петяша пересадил Катю на
стул и отправился открывать.
В прежние времена он, как правило, сразу распахивал дверь навстречу
пришедшим, справедливо полагая, что грабить его -дело крайне недоходное и
даже вовсе убыточное. Сейчас, подойдя к двери, он замешкался: вспомнилась
оставленная Димычем записка.
Как быть?
Не открывать? Начнут в дверь трезвонить, покою не дадут. И потом - может,
это кто-нибудь по делу...
Петяша решил ограничиться компромиссным вариантом.- Кто там? - спросил
он, берясь за крутилку замка. - Я, Борис, - отвечали из-за двери голосом
Бориса.
Под ложечкой тревожно засосало, однако в то же время Петяша ощутил
заметное облегчение: слава яйцам, никто не помер, никакой тревожной
деятельности под его дверью вчера не наблюдалось. Так, обуреваемый двумя
противоречивыми чувствами, он и открыл дверь.
За дверью и впрямь находился Борис. Шагнув в квартиру, он тревожно
оглянулся на лестницу и - может быть, малость слишком поспешно -
захлопнул за собой дверь.
- Ну? - требовательно спросил Петяша.
Сделалось совершенно ясно, что все вчерашнее было только сном либо
непонятно чем вызванным бредом... только вот - когда же именно кончилась
явь и начались глюки?
Но об этом Петяша поразмыслить не успел: Борис извлек из-за пазухи и гордо
протянул ему какую-то тетрадь - толстую, старую, в грязно-коричневой
липкой клеенчатой обложке.
Петяша с некоторой долей брезгливости принял ее двумя пальцами за уголок.
- Что это?
- Его дневник, - сообщил Борис, лихорадочно блестя глазами. -То есть, не
весь дневник; у него в столе эти тетради стопкой лежали, штук пять. Я -
вторую сверху взял. Больше - нельзя было. А если б первую - он заметил
бы сразу.
Опять, етит-твою налево!
Опять начинается! Опять этот тип неизвестно зачем хочет убедить его,
Петяшу, в существовании каких-то магов, экстрасенсов и парапсихологов, по
какой-то неведомой причине покушающихся на его, Петяшины, жизнь и
достоинство! И ведь - вот пакость! - в это, после вчерашнего, не так-то
трудно поверить! Ну, не то, чтобы поверить, но - принять за равноправную
рабочую гипотезу... Хоть бы туману не напускал, гондон шершавый, говорил
бы конкретнее
!- И - что там такого, в этом дневнике? - с ненавистью спросил Петяша.
- На кой хер он мне сдался?!
На это Борис только пожал плечами.
