его. Убийцы дождались, пока князь, помолившись, лег в постель, и тогда
бросились на шатер, начали тыкать в него копьями, пронзили Бориса и
вместе слугу его, который хотел защитить господина собственным телом;
этот отрок был родом венгр, именем Георгий. Борис его очень любил и дал
ему большую золотую гривну, в которой тот и служил ему; убили тут же и
других многих отроков Борисовых, а у этого Георгия отсекли голову, пото-
му что не могли скоро снять гривны с шеи; Бориса, еще дышавшего, убийцы
завернули в шатерное полотно, положили на воз и повезли. Но Святополк,
узнав, что Борис еще дышет, послал двух варягов прикончить его, что те и
сделали, пронзив его мечом в сердце; тело его принесли тайно в Вышгород
и положили в церкви св. Василия. За этим убийством следовало другое - у
Бориса оставался единоутробный брат Глеб, сидевший в Муроме. "Бориса я
убил, как бы убить Глеба?" - говорит Святополк в рассказе летописца; но
Глеб был далеко, и потому Святополк послал сказать ему: "Приезжай поско-
рее сюда: отец тебя зовет, он очень болен". Глеб немедленно сел на коня
и пошел с малою дружиною. Когда он пришел на Волгу, к устью Тмы, то конь
его споткнулся на поле во рве и намял ему немного ногу, после чего князь
пришел к Смоленску, а отсюда поплыл в барке и остановился в виду города
на Смядыне. В это время настиг его посланный от брата Ярослава из Новго-
рода: "Не ходи, велел сказать ему Ярослав: отец умер, а брата твоего
Святополк убил". Глеб сильно тужил по отце, но еще больше по брате. Меж-
ду тем явились и убийцы, посланные от Святополка; они овладели Глебовою
баркою и обнажили оружие. Глебовы отроки потеряли дух; тогда главный из
убийц, Горясер, велел немедленно зарезать Глеба, что и было исполнено
поваром последнего; этого повара звали Торчин: имя указывает на проис-
хождение. Сперва тело Глеба бросили на берег между двумя колодами, потом
свезли в Вышгород и положили вместе с братом, уже в княжение Ярослава.
Страдальческая кончина и прославление двух братьев-друзей не остались
без сильного влияния в последующей истории. Русская земля и преимущест-
венно род княжеский приобрели святых покровителей "молитвенников за но-
вые люди христианские и сродники свои, земля благословилась их кровию!"
Но кто же эти новые светильники? Это два князя, погибшие от родного бра-
та, который хотел единовластия! Можно думать, что святость Бориса и Гле-
ба и проклятие, тяготевшее над Святополком, не раз удерживали впос-
ледствии братоубийственные руки; мы увидим, как после стесненный князь
останавливал притеснителя напоминанием, что он хочет быть вторым Свято-
полком. Святые Борис и Глеб и проклятый убийца их Святополк были бесп-
рестанно в памяти князей, и, разумеется, духовенство не пропускало слу-
чая напоминать им о них. С другой стороны, Борис пал жертвою уважения к
родовым понятиям, погиб оттого, что не хотел поднять руки на старшего
брата и своею смертию освятил эти родовые понятия; пример его должен был
сдерживать попытки младших пользоваться обстоятельствами и вооружаться
против старших для отнятия у них этого старшинства.
Ближайший к Киеву князь, Святослав, сидевший в земле Древлянской, уз-
нав о гибели Бориса и Глеба, не стал спокойно дожидаться такой же участи
и бежал в Венгрию; но Святополк послал за ним в погоню, и Святослав был
убит в Карпатских горах. Тогда, по словам летописца, Святополк начал ду-
мать: "Перебью всех братьев и приму один всю власть на Руси". Но гроза
пришла на него с севера. Ярослав новгородский для защиты от отца призвал
к себе заморских варягов; те стали обижать новгородцев и жен их, тогда
новгородцы встали и перебили варягов на дворе какого-то Парамона. Ярос-
лав рассердился и задумал отомстить хитростию главным из убийц; он пос-
лал сказать им, что на них не сердится более, позвал их к себе и велел
умертвить; по некоторым известиям, убито было 1000 человек, а другие
убежали. Но в ту же ночь пришла к нему весть из Киева от сестры Предсла-
вы: "Отец умер, а Святополк сидит в Киеве, убил Бориса, послал и на Гле-
ба, берегись его". Ярослав стал тужить по отце, по брате и по новгород-
цам, которых перебил вовсе не вовремя. На другой день он собрал ос-
тальных новгородцев на вече в поле и сказал: "Ах, любимая моя дружина,
что вчера избил, а нынче была бы надобна, золотом бы купил", и, утерши
слезы, продолжал: "Отец мой умер, а Святополк сидит в Киеве и убивает
братьев, помогите мне на него". Новгородцы отвечали: "Хотя, князь,
братья наши и перебиты. однако может по тебе бороться". Причину такого
решения новгородцев объяснить легко. Предприятие Ярослава против Влади-
мира было в выгоде новгородцев, освобождавшихся oт платежа дани в Киев:
отказаться помочь Ярославу, принудить его к бегству - значило возобно-
вить прежние отношения к Киеву, принять опять посадника киевского князя,
простого мужа, чего очень не любили города, а между тем Ярослав если
убежит, то может возвратиться с варягами, как Владимир прежде, и уже,
конечно, не будет благосклонен к гражданам, выгнавшим его от себя, тогда
как в случае победы Ярослава над Святополком они были вправе ожидать,
что Ярослав не заставит их платить дани в Киев, уже потому, что сам
прежде отказался платить ее. Что же касается до поступка Ярославова с
убийцами варягов, то мы должны смотреть на его следствия по отношениям и
понятиям того времени; из летописного рассказа мы видим уже всю неопре-
деленность этих отношений: новгородцы ссорятся с варягами, дело доходит
до драки, в которой граждане бьют варягов, князь хитростию зазывает к
себе виновников убийства и бьет их в свою очередь. В понятиях новгород-
цев, следовательно, все это было очень естественно, и потому трудно было
им за это много сердиться; у нас нет никакого основания принимать
убийство варягов за дело целого города; это была частная ссора и схват-
ка, на что указывает определение места - двор Парамонов; число жертв
мести Ярославовой явно преувеличено: трудно было обманом зазвать такое
количество людей, еще труднее перерезать их без сопротивления в ограде
княжеского двора; мы видим, что не все знатные новгородцы были перереза-
ны, оставались бояре и старосты, которые после собирают деньги для найма
варягов. Отвечали на вече те, которые остались в живых, остались в живых
те, которые не участвовали в убийстве варягов, а те, которые не участво-
вали в убийстве варягов, были по этому самому равнодушны к делу. Посту-
пок Ярослава был совершенно в понятиях того времени: князь должен был
каким бы то ни было способом схватить убийц варяжских и отдать их на
месть варягам, родственникам убитых. Итак, если это было частное дело и
обыкновенное, то целому городу не для чего было много обращать на него
внимания; Ярослав жалеет не о том, что перебил новгородцев, но о том
только, что этим убийством отнял у себя воинов, которые в настоящих обс-
тоятельствах были ему очень нужны, и новгородцы отвечают в этом же смыс-
ле: "Хотя наши братья и перебиты, но у нас все еще достаточно народа,
чтоб биться за тебя".
Впрочем, это место летописи нуждается еще в другом объяснении: почему
Ярослав так испугался следствий своего поступка с новгородцами? Для чего
так жалел об избитии дружины? Ведь она была нужна ему и прежде, ибо он
готовился к войне с отцом; для чего же он не подумал об этом прежде уби-
ения новгородцев? Дело объясняется тем, что Ярослав знал о медленных
сборах Владимира, о его болезни, которая мешала ему спешить походом, мог
надеяться на борьбу Святополка с Борисом, которая надолго оставила бы
его в покое. Но теперь дела переменились: Владимир умер, Святополк начал
княжить, убил Бориса, послал убить Глеба, хочет бить всех братьев, по-
добно соседним государям; опасность, следовательно, наступила страшная
для Ярослава; сестра писала: "Берегись!" Оставаться в бездействии - зна-
чило жить в беспрестанном страхе от убийц, нужно было или бежать за мо-
ре, или выступить немедленно против Святополка, предупредить его, одним
словом, поступить по примеру отца своего Владимира.
После того как новгородцы решились выступить в поход, Ярослав собрал
оставшихся у него варягов, по одним известиям - тысячу, по другим -
шесть тысяч, да новгородцев 40000, и пошел на Святополка, призвавши имя
божие; он говорил: "Не я начал избивать братьев, но Святополк; да будет
бог отместник крови братьев моих, потому что без вины пролита кровь пра-
ведных Бориса и Глеба; пожалуй, и со мной тоже сделает". Мы слышим здесь
те же самые слова, которые летописец влагает и в уста Владимиру, шедшему
против Ярополка, с тем только различием, что христианин Ярослав призыва-
ет бога в мстители неповинной крови и отдает свое дело на суд божий.
Святополк, узнав, что Ярослав идет на него, собрал множество войска из
Руси и печенегов и вышел к Любечу; он стал по ту сторону Днепра, а Ярос-
лав - по эту. Ярослав, без сомнения, приплыл в лодках, а Святополк при-
шел из-за Десны с печенегами. В третий раз Днепр видел враждебное движе-
ние Северной Руси на Южную; оба первые раза при Олеге и Владимире сопро-
тивления было мало со стороны юга, но теперь он собрал свои силы, и как
север явился с естественными своими союзниками - варягами, так юг соеди-
нился с печенегами. Три месяца, а по другим известиям - только три неде-
ли, стояли враги по обеим сторонам Днепра; ни те, ни другие не смели пе-
ревезтись и напасть. Был в то время обычай поддразнивать врагов, чтоб
побудить их начать дело к своей невыгоде. Видя, что главная сила Яросла-
ва состояла из новгородцев горожан и сельчан, воевода Святополков ездя
подле берега, бранил новгородцев, называл их ремесленниками, а не воина-
ми. "Эй вы, плотники, - кричал он им, - зачем пришли сюда с хромым своим
князем? Вот мы вас заставим рубить нам хоромы". Новгородцев сильно рас-
сердила насмешка, и они сказали Ярославу: "Завтра перевеземся на них, а
если кто не пойдет с нами, того сами убьем".
В лагере у Святополка Ярослав имел приятеля, к которому послал ночью
спросить: "Что делать? Меду мало варено, а дружины много"; тот отвечал,
что пусть Ярослав к вечеру отдаст мед дружине; новгородский князь дога-
дался, что ночью должно сделать нападение. Была заморозь; Святополк сто-
ял между двумя озерами и всю ночь пил с дружиною, а Ярослав перед расс-
ветом исполчил свое войско и перевезся на другой берег, причем новгород-
цы, высадившись из лодок, оттолкнули их от берега, чтоб отнять у себя
всякую возможность к побегу; Ярослав приказал дружине повязать головы
платками, чтоб в сече узнавать своих. Враги сошлись, была сеча злая; пе-
ченеги, стоявшие за озером, не могли помочь Святополку, который был при-
тиснут с своею дружиною к озеру, принужден вступить на лед, лед обломил-
ся, и Ярослав одолел. Святополк бежал в Польшу, а Ярослав сел в Киеве на
столе отцовском и дедовском, проживя на севере 28 лет. Новгородцы были
отпущены домой и оделены щедро: старосты получили по 10 гривен, смерды -
по гривне, а горожане все - по 10.
Но Святополк был жив, и потому Ярослав не мог успокоиться. Для Болес-
лава польского открылись такие же теперь виды на восток, какие он имел
прежде на запад; на Руси, как прежде у чехов, семейные раздоры приглаша-
ли его к посредничеству и к утверждению своего влияния, тем более, что
теперь Болеслав должен был помочь своему зятю. Он воспользовался благоп-
риятным случаем: по его наущению печенеги напали на Киев; под самым го-
родом была злая сеча; едва к вечеру Ярослав мог прогнать варваров. С
своей стороны Ярослав выступил к польским границам, заключив союз с вра-
гом Болеславовым, императором Генрихом II; но поход русского князя кон-
чился неудачною осадою Бреста; поход императора против Болеслава также
не удался, он принужден был заключить с ним мир и, желая избавиться от
