лотой, Хорса Дажбога, Стрибога, Симаргла (Сима и Регла) и Мокоша. Прино-
сили им жертвы, называя богами, приводили сыновей и дочерей и приносили
жертвы бесам, осквернилась кровью земля Русская и холм тот. Нам извест-
но, что славяне - язычники сильно негодовали на христианскую религию за
то, что она не допускала многоженства; в ознаменование торжества язычес-
кой стороны, князь, виновник этого торжества, предается необузданному
женолюбию: кроме пяти законных жен, было у него 300 наложниц в Вышгоро-
де, 300 в Белгороде, 200 в селе Берестове. Он был несыт блуда, по выра-
жению летописца: приводил к себе замужних женщин и девиц на растление,
одним словом, был женолюбив, как Соломон.
Но в то время, как Владимир угождал язычникам, буйство наемных варя-
гов ставило его в затруднительное положение относительно Киева. Мы виде-
ли, что торжество над Ярополком во всяком случае досталось ему дешево:
если и была битва в стране Смоленской, то в собственной Руси все покори-
лось ему без сопротивления. Несмотря на то, варяги думали, что торжест-
вом своим Владимир обязан им, и поступали буйно с гражданами, как c за-
воеванными; они говорили Владимиру: "Город-то наш, мы его взяли, так мы
хотим брать окуп на народе, по 2 гривны с человека". Владимир отвечал:
"Пождите месяц, пока соберут деньги". Варяги ждали, ждали и не получили
денег. Тогда они сказали князю; "Обманул ты нас: так отпусти в Грецию".
Владимир согласился; он выбрал из них мужей, добрых, смышленных и храб-
рых, и роздал им города, а прочие пошли в Константинополь, Но почему же
варяги не попробовали силою взять денег? Историки догадываются, что Вла-
димир именно назначил месячный срок, дабы взять свои меры, увеличить
собственно русское войско; с одной стороны, это могло быть и так, с дру-
гой, хорошим средством для Владимира - сделать варягов безопасными - бы-
ло и то, о чем говорит летописец, а именно: князь воспользовался сроком,
чтобы склонить на свою сторону лучших варягов, предводителей, привязав
их к себе и к Руси выгодами; толпа, худшие люди, оставшись без предводи-
телей, не смели предпринять ничего; таким образом, Владимир ослабил ва-
рягов, разделивши их. Варяги просили Владимира: "Покажи нам путь в Гре-
цию". Это могло значить, что варяги просили у князя пропускных листов,
без которых греческое правительство не принимало варягов, по договорам.
Владимир точно отправил посольство к императору насчет варягов; послы
должны были сказать ему: "Идут к тебе варяги, не держи их в городе; не
то натворят они тебе беды, как и здесь; расточи их в разные стороны, а
сюда не пускай ни одного". Выражение: наделают они тебе бед, как и
здесь, - показывает, что варяги буйствовали в Киеве.
Касательно внешних отношений при Ярополке есть известие о победе это-
го князя над печенегами, о вступлении печенежского князя Илдея в службу
к Ярополку, который дал ему города и волости, о заключении мира с грека-
ми на условиях отцовских и дедовских, о приходе послов папских.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ВЛАДИМИР СВЯТОЙ. ЯРОСЛАВ I
Несостоятельность язычества. - Известие о принятии христианства Вла-
димиром. - Распространение христианства на Руси при Владимире. -
Средства к утверждению христианства. - Влияние духовенства. - Войны Вла-
димира. - Первое столкновение с западными славянами. - Борьба с печене-
гами. - Смерть Владимира, его характер. - Усобица между сыновьями Влади-
мира. - Утверждение Ярослава в Киеве. - Отношения к Скандинавии и
Польше. - Последняя греческая война. - Борьба с печенегами. - Внутренняя
деятельность Ярослава. (980 - 1054)
Мы видели, что торжество Владимира над Ярополком сопровождалось тор-
жеством язычества над христианством, но это торжество не могло быть про-
должительно: русское язычество было так бедно, так бесцветно, что не
могло с успехом вести спора ни с одною из религий, имевших место в
юго-восточных областях тогдашней Европы, тем более с христианством; рев-
ность Владимира и Добрыни в начале их власти, устроение изукрашенных ку-
миров, частые жертвы проистекали из желания поднять сколько-нибудь язы-
чество, дать ему средства, хотя что-нибудь противопоставить другим рели-
гиям, подавляющим его своим величием; но эти самые попытки, эта самая
ревность и вела прямо к падению язычества, потому что всего лучше пока-
зывала его несостоятельность. У нас на Руси, в Киеве, произошло то же
самое, что в более обширных размерах произошло в Империи при Юлиане:
ревность этого императора к язычеству всего более способствовала к окон-
чательному падению последнего, потому что Юлиан истощил все средства
язычества, извлек из него все, что оно могло дать для умственной и
нравственной жизни человека, и тем всего резче выказалась его несостоя-
тельность, его бедность пред христианством. Так обыкновенно бывает и в
жизни отдельных людей, и в жизни целых обществ, вот почему и неудиви-
тельно видеть, как иногда самые страстные ревнители вдруг, неожиданно,
покидают предмет своего поклонения и переходят на враждебную сторону,
которую защищают с удвоенною ревностию; это происходит именно оттого,
что в их сознании истощились все средства прежнего предмета поклонения.
Под 983 годом, в начале княжения Владимира, летописец помещает расс-
каз о следующем событии: Владимир после похода на ятвягов возвратился в
Киев и приносил жертву кумирам вместе с своими людьми; старцы и бояре
сказали: "Кинем жребий на отроков и девиц; на кого падет, того принесем
в жертву богам". В это время жил в Киеве один варяг, который пришел из
Греции и держал христианскую веру; был у него сын, прекрасный лицом и
душою; на этого-то молодого варяга и пал жребий. Посланные от народа (об
участии князя не говорится ни слова) пришли к старому варягу и сказали
ему: "Пал жребий на твоего сына, богам угодно взять его себе, и мы хотим
принести его им в жертву". Варяг отвечал: "У вас не боги, а дерево; нын-
че есть, а завтра сгниет, ни едят, ни пьют, ни говорят, но сделаны рука-
ми человеческими из дерева; а бог один, которому служат греки и кланяют-
ся, который сотворил небо и землю, звезды и луну, и солнце, и человека,
дал ему жить на земле; а эти боги что сделали? сами деланные; не дам сы-
на своего бесам!" Посланные рассказали эти речи народу; толпа взяла ору-
жие, пошла к варягову дому и разломала забор вокруг него; варяг стоял на
сенях с сыном. Народ кричал ему: "Дай сына своего богам". Он отвечал:
"Если они боги, то пусть пошлют какого-нибудь одного бога взять моего
сына, а вы о чем хлопочете?" Яростный клик был ответом толпы, которая
бросилась к варягам, подсекла под ними сени и убила их. Несмотря на то
что смелый варяг пал жертвою торжествующего, по-видимому, язычества, со-
бытие это не могло не произвести сильного впечатления: язычеству, куми-
рам сделан был торжественный вызов, над ними торжественно наругались;
проповедь была произнесена громко; народ в пылу ярости убил проповедни-
ка, но ярость прошла, а страшные слова остались: ваши боги - дерево; бог
- один, которому кланяются греки, который сотворил все, - и безответны
стояли кумиры Владимира перед этими словами, и что могла в самом деле
славянская религия сказать в свою пользу, что могла отвечать на высокие
запросы, заданные ей проповедниками других религий? Самые важные из них
были вопросы о начале мира и будущей жизни. Что вопрос о будущей жизни
действовал могущественно и на языческих славян, как на других народов,
видно из предания о том, как царь болгарский обратился в христианство
вследствие впечатления, произведенного на него картиною страшного суда.
По русскому преданию, то же самое средство употребил и у нас греческий
проповедник и произвел также сильное впечатление на Владимира; после
разговора с ним Владимир, по преданию, созывает бояр и городских старцев
и говорит им, что приходили проповедники от разных народов, каждый хва-
лил свою веру; напоследок пришли и греки, хулят все другие законы, хва-
лят свой, много говорят о начале мира, о бытии его, говорят хитро, любо
их слушать, и о другом свете говорят: если кто в их веру вступит, то,
умерши, воскреснет и не умрет после вовеки, если же в другой закон всту-
пит, то на том свете будет в огне гореть. Магометанские проповедники
также говорили о будущей жизни, но самое чувственное представление ее
уже подрывало доверенность: в душе самого простого человека есть созна-
ние, что тот свет не может быть похож на этот, причем раздражала исклю-
чительность известных сторон чувственности, противоречие, по которому
одно наслаждение допускалось неограниченно, другие совершенно запреща-
лись. Владимиру, по преданию, нравился чувственный рай магометов, но он
никак не соглашался допустить обрезание, отказаться от свиного мяса и от
вина: "Руси есть веселье пить, говорил он, не можем быть без того". Что
вопрос о начале мира и будущей жизни сильно занимал все языческие народы
севера и могущественно содействовал распространению между ними христи-
анства, могшего дать им удовлетворительное решение на него, это видно из
предания о принятии христианства в Британии: к одному из королей англо-
саксонских явился проповедник христианства; король позвал дружину на со-
вет, и один из вождей сказал при этом следующие замечательные слова:
"Быть может, ты припомнишь, князь, что случается иногда в зимнее время,
когда ты сидишь за столом с дружиною, огонь пылает, в комнате тепло, а
на дворе и дождь, и снег, и ветер. И вот иногда в это время быстро про-
несется через комнату маленькая птичка, влетит в одну дверь, вылетит в
другую; мгновение этого перелета для нее приятно, она не чувствует более
ни дождя, ни бури; но это мгновение кратко, вот птица уже и вылетела из
комнаты, и опять прежнее ненастье бьет несчастную. Такова и жизнь людс-
кая на земле и ее мгновенное течение, если сравнить его с продолжи-
тельностию времени, которое предшествует и последует, Это время и мрач-
но, и беспокойно для нас; оно мучит нас невозможностию познать его; так
если новое учение может дать нам какое-нибудь верное известие об этом
предмете, то стоит принять его". Отсюда понятно для нас значение преда-
ния о проповедниках разных вер, приходивших к Владимиру, верность этого
предания времени и обществу. Видно, что все было приготовлено для пере-
ворота в нравственной жизни новорожденного русского общества на юге, что
религия, удовлетворявшая рассеянным, особо живущим племенам, не могла
более удовлетворять киевлянам, познакомившимся с другими религиями; они
употребили все средства для поднятия своей старой веры в уровень с дру-
гими, и все средства оказались тщетными, чужие веры и особенно одна тя-
готили явно своим превосходством; это обстоятельство и необходимость за-
щищать старую веру, естественно, должны были вести к раздражению, кото-
рое в свою очередь влекло к насильственным поступкам, но и это не помог-
ло. При старой вере нельзя было оставаться, нужно было решиться на выбор
другой. Последнее обстоятельство, т. е. выбор веры, есть особенность
русской истории: ни одному другому европейскому народу не предстояло не-
обходимости выбора между религиями; но не так было на востоке Европы, на
границах ее с Азиею, где сталкивались не только различные народы, но и
различные религии, а именно: магометанская, иудейская и христианская;
Козарское царство, основанное на границах Европы с Азиею, представляет
нам это смешение разных народов и религий; козарским каганам, по преда-
нию, также предстоял выбор между тремя религиями, они выбрали иудейскую;
для азиатцев был доступнее деизм последней. Но Козарское царство пало, и
вот на границах также Европы с Азиею, но уже на другой стороне, ближе к
Европе, образовалось другое владение, русское, с европейским народонасе-
лением; кагану русскому и его народу предстоял также выбор между тремя
