- золото, ткани, вина, овощи разные от чехов и венгров - серебро и ко-
ней, из Руси - меха, воск, мед и рабов". Ольга на это отвечала ему: "Ты
видишь, что я уже больна, куда же это ты от меня уходишь? Когда похоро-
нишь меня, то иди куда хочешь". Через три дня Ольга умерла, и плакались
по ней сын, внуки и люди все плачем великим. Ольга запретила праздновать
по себе тризну, потому что у ней был священник, который и похоронил ее.
Здесь очень важно для нас выражение Святослава о Переяславце: "То
есть середа в Земле моей". Каким образом Переяславец мог быть серединою
земли Святославовой? Это выражение может быть объяснено двояким образом:
1) Переяславец в земле моей есть серединное место, потому что туда изо
всех стран свозится все доброе; Переяславец, следовательно, назван сере-
диною не относительно положения своего среди владений Святослава, но как
средоточие торговли. 2) Второе объяснение нам кажется легче: Святослав
своею Землею считал только одну Болгарию, приобретенную им самим, Русс-
кую же землю считал по понятиям того времени владением общим, родовым.
Святослав спешил окончить свое княжение на Руси: он посадил старшего сы-
на, Ярополка, в Киеве, другого, Олега, - в земле Древлянской. Это вовсе
не значит, чтобы этими волостями ограничивались владения русских князей:
уже при Олеге все течение Днепра до Киева было в русском владении, в
Смоленске и Любече сидели мужи киевского князя; Ольга ездила и рядила
землю до самых северных пределов Новгородской области; следовательно,
деление Святослава означает, что у него было только двое способных к
правлению сыновей, а не только две волости - Киевская и Древлянская; ос-
тальные же волости оба брата должны были поделить между собою, как после
Ярославичи, усевшись около Днепра, поделили между собою волости отдален-
нейшие. Как после Ярославичи теснились все в привольной родине своей,
около Днепра и Киева, около собственной Руси, не любя волостей северных
и восточных, так и теперь оба сына Святославова садятся на юге, недалеко
друг от друга и не хотят идти на север. Но если князья не любили севера,
то жители северной области, новгородцы, не любили жить без князя или уп-
равляться посадником из Киева, особенно когда древляне получили своего
князя. Новгородцы и после любили, чтобы у них был свой князь, знавший их
обычай; до сих пор они терпели посадника киевского, потому что во всей
Руси был один князь, но теперь, когда древляне получили особого князя,
новгородцы так же хотят иметь своего. Послы их, по преданию, пришли к
Святославу и стали просить себе князя: "Если никто из вашего рода не
пойдет к нам, - говорили они, - то мы найдем себе князя". Святослав от-
вечал им: "Если бы кто к вам пошел, то я был бы рад дать вам князя".
Ярополк и Олег были спрошены - хотят ли идти в Новгород - и, по изложен-
ным выше причинам, отказались. Тогда Добрыня внушил новгородцам: "Проси-
те Владимира". Владимир был третий сын Святослава, рожденный от Малуши -
ключницы Ольгиной, сестры Добрыни. Новгородцы сказали Святославу: "Дай
нам Владимира". Князь отвечал им: "Возьмите". Новгородцы взяли Владимира
к себе, и пошел Владимир с Добрынею, дядею своим, в Новгород, а Святос-
лав - в Переяславец.
Здесь останавливает нас вопрос: почему Святослав не дал никакой во-
лости младшему сыну своему, Владимиру, сам сначала и уже после отправил
его к новгородцам по требованию последних? Летописец как будто спешит
объяснить причину явления; Владимир, говорит он, был сын Малуши - ключ-
ницы Ольгиной, следовательно рабыни, ибо, по древнему уставу, человек и
вольный, ставший ключником, поэтому уже самому превращался в раба. Итак,
Владимир был не совсем равноправный брат Ярополка и Олега. Многоженство
не исключало неравноправности: если было различие между женами (водимы-
ми) и наложницами, то необходимо долженствовало существовать различие и
между детьми тех и других. Но если многоженство не исключало неравноп-
равности детей, то по крайней мере много ослабляло ее: было различие
между детьми наложниц - правда, но все не такое различие, какое, по на-
шим понятиям, существует между детьми законными и незаконными. На это
малое различие указывает уже то явление, что новгородцы приняли Владими-
ра, как князя, и после не полагается между ним и братьями никакого раз-
личия. Здесь, как естественно, имело силу не столько различие между за-
конностию и незаконностию матери, сколько знатность и низость ее проис-
хождения; разумеется, ключница, рабыня, полюбившаяся Святославу, не мог-
ла стать наряду с другою его женою, какой-нибудь княжною, или дочерью
знатного боярина; отсюда низость матери падала и на сына, не отнимая,
впрочем, у него отцовских прав; Владимир был князь, но при случае, когда
нужно было сравнить его с остальными братьями, могли выставить на вид
низкое происхождение его матери; так после полоцкая княжна Рогнеда, вы-
бирая между двумя женихами, Ярополком и Владимиром, говорит, что она не
хочет идти замуж за Владимира как сына рабыни. Обратить внимание на это
обстоятельство было очень естественно княжне, ибо при многоженстве жен-
щины знатного происхождения старались как можно резче отделить от себя
наложниц своих мужей, и презрение, которое питали к наложницам, стара-
лись переносить и на детей их. Святослав сначала не дал волости Владими-
ру и потом отпустил его в Новгород, могши в самом деле испугаться угрозы
новгородцев, что они откажутся от его рода и найдут себе другого князя.
Добрыня хлопотал об этом, надеясь во время малолетства Владимирова зани-
мать первое место в Новгороде и не надеясь, чтобы после старшие братья
дали младшему хорошую волость; новгородцы же приняли малолетнего Влади-
мира, потому что он все-таки был независимый князь, а не посадник, при-
том же надеялись воспитать у себя Владимира в своем обычае: они и после
любили иметь у себя такого князя, который бы вырос у них.
Княжение Святослава кончилось на Руси; он отдал все свои владения
здесь сыновьям и отправился в Болгарию навсегда. Но на этот раз он не
был так счастлив, как прежде: болгары встретили его враждебно; еще опас-
нейшего врага нашел себе Святослав в Иоанне Цимискии - византийском им-
ператоре. У нашего летописца читаем предание о подвигах Святослава в
войне с греками; это предание, несмотря на неверный свет, который брошен
им на события, важно для нас потому, что представляет яркую картину дру-
жинной жизни, очерчивает характер знаменитого вождя дружины, около кото-
рого собралась толпа подобных ему сподвижников. По преданию, Святослав
пришел в Переяславец, но болгары затворились в городе и не пустили его
туда. Мало того, они вышли на сечу против Святослава, сеча была сильная,
и болгары стали было уже одолевать; тогда Святослав сказал своим: "Уже
нам видно здесь погибнуть; потянем мужески, братья и дружина!" К вечеру
Святослав одолел, взял город копьем (приступом) и послал сказать грекам:
"Хочу на вас идти, хочу взять и ваш город, как взял этот". Греки отвеча-
ли: "Нам не совладеть с вами, возьми лучше с нас дань на себя и на дру-
жину свою, да скажите, сколько вас, так мы дадим на каждого человека".
Греки говорили это, желая обмануть русь, прибавляет летописец, потому
что греки лживы и до сих пор. Святослав отвечал: "Нас 20000"; десять-то
тысяч он прибавил, потому что русских было всего 10000; греки собрали
100000 на Святослава и не дали дани; Святослав пошел на них, но русь ис-
пугалась, видя множество вражьего войска; тогда Святослав сказал дружи-
не: "Нам некуда деться, волею и неволею пришлось стать против греков:
так не посрамим Русской земли, но ляжем костями, мертвым не стыдно: если
же побежим, то некуда будет убежать от стыда; станем же крепко, я пойду
перед вами, и если голова моя ляжет, тогда промышляйте о себе". Дружина
отвечала: "Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим". Русь опол-
чилась, была сеча большая, и Святослав обратил в бегство греков, после
чего пошел к Константинополю, воюя и разбивая города, которые и до сих
пор лежат пусты, прибавляет летописец. Царь созвал бояр своих в палату и
сказал им: "Что нам делать: не можем стать против него!" Бояре отвечали:
"Пошли к нему дары, испытаем его, на что он больше польстится - на золо-
то или на ткани дорогие?" Царь послал и золото и ткани, а с ними мужа
мудрого, которому наказал: "Смотри хорошенько ему в лицо". Святославу
объявили, что пришли греки с поклоном; он велел их ввести; греки пришли,
поклонились, разложили перед ним золото и ткани; Святослав, смотря по
сторонам, сказал отрокам своим: "спрячьте это". Послы возвратились к ца-
рю, который созвал опять бояр, и стали рассказывать: "Как пришли мы к
нему и отдали дары, то он и не посмотрел на них, а велел спрятать". Тог-
да один боярин сказал царю: "Поиспытай-ка его еще: пошли ему оружие".
Послали Святославу меч и разное другое оружие; он принял, начал хвалить
и любоваться и послал поклон царю. Послы возвратились с этим к последне-
му, и тогда бояре сказали: "Лют должен быть этот человек, что на бо-
гатство не смотрит, а оружие берет; делать нечего, станем платить ему
дань," - и царь послал сказать Святославу: "Не ходи к Царю-городу, но
возьми дань, сколько хочешь"; потому что русские были уже недалеко от
Царя-града. Греки прислали дань; Святослав взял и за убитых, говоря:
"Род их возьмет". Кроме дани, Святослав взял много даров и возвратился в
Переяславец с большою честию. Видя, однако, что дружины осталось мало,
Святослав начал думать: "Что, как обманом перебьют дружину мою и меня:
пойду лучше в Русь, приведу больше дружины". Принявши такое намерение,
он отправил к царю в Доростол послов, которые должны были сказать ему от
имени своего князя: "Хочу держать с тобою мир твердый и любовь". Царь
обрадовался и послал к нему дары больше первых. Святослав, приняв дары,
начал говорить дружине: "Если не заключим мира с царем и царь узнает,
что нас мало, и греки оступят нас в городе, а Русская земля далеко, пе-
ченеги с нами в войне то кто нам поможет? Заключим лучше мир с царем.
Греки уже взялись платить нам дань и того будет с нас; если же они
перестанут платить дань, то, собравши побольше войска, пойдем опять к
Царю-городу". Речь эта полюбилась дружине, и лучшие мужи отправились от
Святослава к царю в Доростол. Заключен был мир и написан договор; дого-
вор этот также внесен в летопись: Святослав обязался не воевать гречес-
ких областей ни сам, ни получать на это другой какой-нибудь народ, не
воевать ни страны Корсунской, ни Болгарской, и если другой какой-нибудь
народ вздумает идти на греков, то русский князь обязался воевать с ним.
Предание, основанное, без сомнения, на рассказах Свенельда и немногих
товарищей его, возвратившихся в Киев после гибели Святославовой, соглас-
но с византийскими летописцами относительно гордого вызова Святославова
грекам: "Хочу на вас идти, и взять ваш город, как взял этот"; но эти
слова у византийцев Святослав сказал в ответ на мирные предложения импе-
ратора; очень согласно с своим положением Святослав велит сказать Цимис-
кию, что Русь не поденщики, которые питаются трудами рук своих. Самое
начало войны было уже, по византийцам, несчастливо для Руси: полководец
Цимиския Вард Склир разбил отряд Святославова войска, составленный, кро-
ме руси, из венгров и болгар. Несмотря, однако, на это и по византийцам
видно, что Святослав не думал унывать; русские отряды сильно разоряли
области Империи, что означено у летописца разрушением городов. Цимиский
видел, что необходимо всеми силами государства напасть на Святослава и
вытеснить его из Болгарии. Он вступил с огромными войсками в эту землю,
и началась война на жизнь и на смерть, как видно из слов самих византий-
цев, которые отдают справедливость отчаянной храбрости Святославовой
