Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Солженицын А. Весь текст 214.17 Kb

Один день Ивана Денисовича

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 5 6 7 8 9 10 11  12 13 14 15 16 17 18 19
   -- Хорошо, Иван Денисыч. Куда класть -- покажите.
   Безотказный этот Алешка, о чем его ни попроси. Каб  все  на  свете  такие
были, и Шухов бы был такой. Если человек просит -- отчего не  пособить?  Это
верно у них.
   По всей зоне и до ТЭЦ ясно донеслось: об рельс звонят. Съём! Прихватил  с
раствором. Эх, расстарались!...
   -- Давай раствор! Давай раствор! -- кричит бригадир.
   А там ящик новый только заделан! Теперь -- класть, выхода нет: если ящика
не выбрать, завтра весь тот ящик к свиньям разбивай, раствор окаменеет,  его
киркой не выколупнешь.
   -- Ну, не удай, братцы! -- Шухов кличет.
   Кильдигс злой стал. Не любит авралов. У них в Латвии,  говорит,  работали
все потихоньку, и богатые все были. А жмет и он, куда денешься!
   Снизу Павло прибежал, в носилки впрягшись, и  мастерок  в  руке.  И  тоже
класть. В пять мастерков.
   Теперь только стыки успевай заделывать! Заране глазом умерит Шухов, какой
ему кирпич на стык, и Алешке молоток подталкивает:
   -- На, теши мне, теши!
   Быстро -- хорошо не бывает. Сейчас, как все за быстротой погнались, Шухов
уж не гонит, а стену доглядает. Сеньку налево перетолкнул, сам -- направо, к
главному углу. Сейчас,  если  стену  напустить  или  угол  завалить  --  это
про'пасть, завтра на полдня работы.
   -- Стой! -- Павло от кирпича отбил, сам его поправляет. А оттуда, с угла,
глядь -- у  Сеньки  вроде  прогибик  получается.  К  Сеньке  кинулся,  двумя
кирпичами направил.
   Кавторанг припер носилки, как мерин добрый.
   -- Еще, -- кричит, -- носилок двое!
   С ног уж валится кавторанг, а тянет.  Такой  мерин  и  у  Шухова  был  до
колхоза, Шухов-то его приберегал, а в чужих  руках  подрезался  он  живо.  И
шкуру с его сняли.
   Солнце и закрайком верхним за землю ушло. Теперь уж и без Гопчика видать:
не только все бригады инструмент отнесли, а валом  повалил  народ  к  вахте.
(Сразу после звонка никто не выходит, дурных нет мерзнуть там. Сидят  все  в
обогревалках. Но настает такой момент, что сговариваются  бригадиры,  и  все
бригады вместе сыпят. Если не  договориться,  так  это  ж  такой  злоупорный
народ,  арестанты,  --  друг  друга  пересиживая,  будут   до   полуночи   в
обогревалках сидеть.)
   Опамятовался   и   бригадир,   сам   видит,   что    перепозднился.    Уж
инструментальщик, наверно, его в десять матов обкладывает.
   -- Эх, -- кричит, -- дерьма не жалко! Подносчики!  Катите  вниз,  большой
ящик выскребайте, и что наберете -- отнесите в яму вон ту  и  сверху  снегом
присыпьте, чтоб не видно! А ты, Павло, бери двоих, инструмент собирай,  тащи
сдавать. Я тебе  с  Гопчиком  три  мастерка  дошлю,  вот  эту  пару  носилок
последнюю выложим.
   Накинулись.  Молоток  у  Шухова  забрали,  шнур   отвязали.   Подносчики,
подбросчики -- все убегли вниз в растворную, делать им  больше  тут  нечего.
Остались сверху каменщиков трое --  Кильдигс,  Клевшин  да  Шухов.  Бригадир
ходит, обсматривает, сколько выложили. Доволен.
   -- Хорошо положили, а? За полдня. Без подъемника, без фуёмника.
   Шухов видит -- у Кильдигса в корытце мало  осталось.  Тужит  Шухов  --  в
инструменталке бригадира бы не ругали за мастерки.
   -- Слышь, ребята, -- Шухов доник, -- мастерки-то несите Гопчику,  мой  --
несчитанный, сдавать не надо, я им доложу.
   Смеется бригадир:
   -- Ну как тебя на свободу отпускать? Без тебя ж тюрьма плакать будет!
   Смеется и Шухов. Кладет.
   Унес Кильдигс мастерки. Сенька Шухову  шлакоблоки  подса'вывает,  раствор
Кильдигсов сюда в корытце перевалили.
   Побежал Гопчик через все поле к инструменталке, Павла догонять.  И  104-я
сама пошла через поле, без бригадира. Бригадир -- сила, но  конвой  --  сила
посильней. Перепишут опоздавших -- и в кондей.
   Грозно сгустело у вахты. Все собрались. Кажись, что  и  конвой  вышел  --
пересчитывают.
   (Считают два раза при выходе: один раз при закрытых воротах, чтоб  знать,
что можно ворота открыть; второй раз -- сквозь открытые ворота пропуская.  А
если померещится еще не так -- и за воротами считают.)
   -- Драть его в лоб с раствором! -- машет бригадир. -- Выкидывай его через
стенку!
   -- Иди, бригадир!  Иди,  ты  там  нужней!  --  (Зовет  Шухов  его  Андрей
Прокофьевичем, но сейчас работой своей он с бригадиром сравнялся. Не то чтоб
думал так: "Вот я сравнялся",  а  просто  чует,  что  так.)  И  шутит  вслед
бригадиру, широким шагом сходящему по трапу: -- Что, гадство,  день  рабочий
такой короткий? Только до работы припадешь -- уж и съём!
   Остались вдвоем с глухим. С этим много не поговоришь, да с ним и говорить
незачем: он всех умней, без слов понимает.
   Шлеп раствор! Шлеп шлакоблок! Притиснули. Проверили. Раствор.  Шлакоблок.
Раствор. Шлакоблок...
   Кажется, и бригадир велел -- раствору не  жалеть,  за  стенку  его  --  и
побегли. Но так устроен Шухов по-дурацкому, и никак его  отучить  не  могут:
всякую вещь и труд всякий жалеет он, чтоб зря не гинули.
   Раствор! Шлакоблок! Раствор! Шлакоблок!
   -- Кончили, мать твою за ногу! -- Сенька кричит. -- Айда!
   Носилки схватил -- и по трапу.
   А Шухов, хоть там его сейчас конвой  псами  трави,  отбежал  по  площадке
назад, глянул. Ничего. Теперь подбежал -- и через стенку, слева, справа. Эх,
глаз -- ватерпас! Ровно! Еще рука не старится.
   Побежал по трапу.
   Сенька -- из растворной и по пригорку бегом.
   -- Ну! Ну! -- оборачивается.
   -- Беги, я сейчас! -- Шухов машет.
   А сам -- в растворную. Мастерка так просто бросить нельзя. Может,  завтра
Шухов не выйдет, может, бригаду на  Соцгородок  затурнут,  может,  сюда  еще
полгода не попадешь -- а мастерок пропадай? [Зана'чить] так заначить!
   В растворной все печи погашены. Темно. Страшно. Не то страшно, что темно,
а что ушли все, недосчитаются его одного на вахте, и бить будет конвой.
   А все ж зырь-зырь, довидел камень здоровый в углу, отвалил его, под  него
мастерок подсунул и накрыл. Порядок!
   Теперь скорей Сеньку догонять. А он отбежал шагов на сто, дальше не идет.
Никогда Клевшин в беде не бросит. Отвечать -- так вместе.
   Побежали вровень -- маленький и большой. Сенька на  полторы  головы  выше
Шухова, да и голова-то сама у него экая здоровая уродилась.
   Есть же бездельники -- на стадионе доброй волей наперегонки  бегают.  Вот
так бы их погонять, чертей, после целого дня рабочего,  со  спиной,  еще  не
разогнутой, в рукавицах мокрых, в валенках стоптанных -- да по холоду.
   Запалились, как собаки бешеные, только слышно: хы-хы! хы-хы!
   Ну, да бригадир на вахте, объяснит же.
   Вот прямо на толпу бегут, страшно.
   Сотни глоток сразу как заулюлюкали: и в мать их, и в отца, и в рот,  и  в
нос, и в ребро. Как пятьсот человек на тебя разъярятся -- еще б не страшно!
   Но главное -- конвой как?
   Нет, конвой ничего. И бригадир тут же в последнем ряду. Объяснил, значит,
на себя вину взял.
   А ребята орут, а ребята  матюгаются!  Так  орут  --  даже  Сенька  многое
услышал, дух перевел да как завернет со своей высоты! Всю  жизнь  молчит  --
ну, и как гахнет! Кулаки поднял, сейчас драться кинется. Замолчали.  Смеются
кой-кто.
   -- Эй, сто четвертая! Так он у вас не глухой? -- кричат. -- Мы проверяли.
   Смеются все. И конвой тоже.
   -- Разобраться по пять!
   А ворот не открывают. Сами себе не верят. Подали толпу от ворот назад. (К
воротам все прилипли, как глупые, будто от того быстрей будет.)
   -- Р-разобраться по пять! Первая! Вторая! Третья!...
   И как пятерку назовут, та вперед проходит метров на несколько.
   Отпыхался Шухов  пока,  оглянулся  --  а  месяц-то,  батюшка,  нахмурился
багрово, уж на небо весь вылез. И ущербляться, кесь, чуть  начал.  Вчера  об
эту пору выше много он стоял.
   Шухову  весело,  что  все  сошло  гладко,  кавторанга  под  бок  бьет   и
закидывает:
   -- Слышь, кавторанг, а как по науке вашей  --  старый  месяц  куда  потом
девается?
   -- Как куда? Невежество! Просто не виден!
   Шухов головой крутит, смеется:
   -- Так если не виден -- откуда ж ты знаешь, что он есть?
   -- Так что ж, по-твоему, -- дивится капитан, -- каждый месяц луна новая?
   -- А что чу'дного? Люди вон что ни  день  рождаются,  так  месяцу  раз  в
четыре недели можно?
   -- Тьфу! -- плюнул капитан. -- Еще ни одного такого  дурного  матроса  не
встречал. Так куда ж старый девается?
   -- Вот я ж и спрашиваю тебя -- куда? -- Шухов зубы раскрыл. -- Ну? Куда?
   Шухов вздохнул и поведал, шепелявя чуть:
   -- У нас так говорили: старый месяц Бог на звезды крошит.
   -- Вот дикари! -- Капитан смеется. -- Никогда не слыхал! Так ты что ж,  в
Бога веришь, Шухов?
   -- А то? -- удивился Шухов. -- Как громыхнет -- пойди, не поверь!
   -- И зачем же Бог это делает?
   -- Чего?
   -- Месяц на звезды крошит -- зачем?
   -- Ну, чего не понять! -- Шухов пожал плечами. --  Звезды-те  от  времени
падают, пополнять нужно.
   -- Повернись, мать... -- конвой орет. -- Разберись!
   Уж до них счет дошел. Прошла пятерка двенадцатая пятой сотни, и  их  двое
сзади -- Буйновский да Шухов.
   Конвой сумутится, толкует по дощечкам счетным. Не хватает! Опять у них не
хватает. Хоть бы считать-то умели, собаки!
   Насчитали четыреста шестьдесят два, а  должно  быть,  толкуют,  четыреста
шестьдесят три.
   Опять всех оттолкали от ворот (к воротам снова притиснулись) -- и ну:
   -- Р-разобраться по пять! Первая! Вторая!
   Эти пересчеты ихие тем досадливы, что время уходит  уже  не  казенное,  а
свое. Это пока еще степью до лагеря допрешься да перед  лагерем  очередь  на
шмон выстоишь! Все объекты бегма бегут, друг  перед  другом  расстарываются,
чтоб раньше на шмон и, значит, в  лагерь  раньше  юркнуть.  Какой  объект  в
лагерь первый придет, тот сегодня  и  княжествует:  столовая  его  ждет,  на
посылки он первый, и в камеру хранения первый, и в индивидуальную  кухню,  в
КВЧ *(3) за письмами  или  в  цензуру  свое  письмо  сдать,  в  санчасть,  в
парикмахерскую, в баню -- везде он первый.
   Да бывает, конвою тоже скорее нас сдать -- да к себе  в  лагерь.  Солдату
тоже не разгуляешься: дел много, времени мало.
   А вот не сходится счет их.
   Как последние пятерки стали перепускать, померещилось Шухову, что в самом
конце трое их будет. А нет, опять двое.
   Счетчики к начкару, с дощечками. Толкуют. Начкар кричит:
   -- Бригадир сто четвертой!
   Тюрин выступил на полшага:
   -- Я.
   -- У тебя на ТЭЦ никого не осталось? Подумай.
   -- Нет.
   -- Подумай, голову оторву!
   -- Нет, точно говорю.
   А сам на Павла косится -- не заснул ли кто там, в растворной?
   -- Ра-а-азберись по бригадам! -- кричит начкар.
   А стояли  по  пятеркам,  как  попало,  кто  с  кем.  Теперь  затолкались,
загудели. Там кричат: "Семьдесят  шестая  --  ко  мне!"  Там:  "Тринадцатая!
Сюда!" Там: "Тридцать вторая!"
   А 104-я как сзади всех была,  так  и  собралась  сзади.  И  видит  Шухов:
бригада вся с руками порожними, до того заработались дурни, что и  щепок  не
подсобрали. Только у двоих вязаночки малые.
   Игра эта идет  каждый  день:  перед  съемом  собирают  работяги  щепочек,
палочек, дранки ломаной, обвяжут тесемочкой тряпичной или веревочкой  худой,
и несут. Первая облава -- у вахты прораб или из десятников кто. Если  стоит,
сейчас велит все кидать (миллионы уже через трубу спустили, так они  щепками
наверстать думают). Но у работяги свой расчет: если каждый из  бригады  хоть
по чутку палочек принесет, в бараке теплей будет. А то  дают  дневальным  на
каждую печку по пять килограмм угольной пыли, от  нее  тепла  не  дождешься.
Поэтому и так делают, что палочек наломают, напилят  покороче,  да  суют  их
себе под бушлат. Так прораба и минуют.
   Конвой же здесь, на объекте, никогда не велит дрова кидать:  конвою  тоже
дрова нужны, да нести самим нельзя. Одно дело -- мундир не велит, другое  --
руки автоматами заняты, чтобы по нас стрелять. Конвой как к лагерю подведет,
тут и скомандует: "От такого до такого ряда  бросить  дрова  вот  сюда".  Но
берут по-божески: и для лагерных надзирателей оставить  надо,  и  для  самих
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 5 6 7 8 9 10 11  12 13 14 15 16 17 18 19
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (2)

Реклама