превратит изящную прическу в частокол царапающих рук.
Мне было особенно смешно, что они пытаются уложить волосы при помощи
волос же - иных орудий захвата больше не было. Мэри весело возразила:
- Тебе не приходило в голову, что женственность и есть самое
нормально человеческое среди всего человеческого?
Автоматы окружили корабль защитным силовым забором. Мы компактной
группкой побежали через лесок к городу.
Собственно, города не было. Реально имелась цепочка холмов с лазами в
пещеры - в них-то и обитали араны. Там, на глубине, были оборудованы и
мастерские, и помещения для ночных сборищ. А между холмами вились дороги,
убитые до того, что стали глаже древних земных асфальтовых шоссе. Из лазов
выползали бесчисленные паукообразные и проворно неслись на обширную
котловину между четырьмя холмами - лобное место Арании. Мы присоединились
к общему потоку. По мере приближения к лобной площади усиливались толчея и
возбуждение. Все больше становилось дико взлетающих тел, восторженно
размахивающих руковолос, все ярче сверкали искры, срывавшиеся с
наэлектризованных голов, все громче были гомон, вопли, писк и треск
разрядов. На поисковиков никто не обращал внимания. Скафандры в
совершенстве камуфлировали нас под ординарный облик.
На площади возвышалась плаха, до удивительности похожая на старинные
человеческие электропечи.
- Сейчас появится партия осуществляющих конец, - просигналил Оан,
когда мы заняли местечко недалеко от плахи. - Их приведут под охраной
оберегателей конца, таких же ускорителей, но плотней заряженных
электричеством. Ускорители захватили все лазы к Отцу-Аккумулятору,
вооружение их мощней оружия наших. Поэтому нам и не удается побеждать в
схватках. Кто пользуется расположением Отца-Аккумулятора, тот властвует.
Наше внимание привлек аран, поднявшийся над всеми. Как и Оору на
ночном сборище, пьедесталом ему служили араны, но не один, а четверо: трое
поддерживали частоколом руковолос опрокинутого верх брюхом четвертого, а
уже на вытянутых ногах четвертого возбужденно приплясывал вознесшийся
аран.
- Уох, Верховный ускоритель конца, великий осуществитель, - с
отвращением произнес Оан. - Если бы вы уничтожили это чучело, которому
поклоняются все ускорители, борьба с ними стала бы легче.
Уох, удобно устроившись на двухэтажном пьедестале, проискрил в толпу:
- Славьте Жестоких богов! Осуществляем конец!
В ответ грянул миллионоискровый вопль:
- Осуществляем! Осуществляем! Слава Жестоким богам!
Из верхнего лаза холма - за спиной Верховного ускорителя - показалась
партия осуществляющих. Они спускались по четыре в ряд, с боков возбужденно
подпрыгивали оберегатели, рассеивая в пыльном воздухе тучи искр, голова
каждого конвоира походила на пылающий костер - столько вырывалось наружу
разрядов. Толпа вся затряслась, как одно исполинское, из тысяч тушек,
тело.
- Осуществляем! Осуществляем!
Когда колонна обреченных уже опустилась до уровня поляны, из лазов
соседнего холма внезапно вырвался сноп искр и отряд отвергателей кинулся
на конвой. Фанатичное ликование мигом превратилось в ярость сражения.
Оберегатели свирепо отбивались от напавших, толпа кинулась на подмогу
своим. В колонне осуществляющих тоже не было единства. Удирали на волю
лишь немногие, а большинство отбивалось от тех, кто их освобождал. Один
обреченный, вырываясь из руковолос отвергателей, жалобно искрил:
- Хочу конца! Осуществления! Осуществления!
Силы, как и предсказывал Оан, оказались не равны. Если кому из
обреченных и удалось спастись, то зато колонну осуществителей с лихвой
пополнили сами спасатели, попавшие в плен. Мимо нашей группы промчался
беглец из колонны, за ним гнались конвоиры, но он юркнул под какие-то
взлетающие тела, и преследователи схватили другого. Тот отчаянно заискрил:
- Пустите! Я не назначен к осуществлению! Я не готов! - Никто и не
подумал вслушаться в его отговорки.
Разбитые отвергатели вскоре бежали. Верховный ускоритель конца опять
ошалело запрыгал на своем живом двухэтажном пьедестале и завел
пронзительно-унылый вой:
- Осуществляем конец! Осуществляем конец!
Ему ответил прежний ликующий рев:
- Осуществляем! Осуществляем!
- Ускоряем конец! Ускоряем конец!
- Ускоряем! Ускоряем! - надрывалась толпа.
- Ублажим Отца! Умилосердствуем Мать!
- Ублажим! Умилосердствуем!
- Да не гневается Мать!
- Да не гневается!
Уох взметнул вверх свои волосы и сплел их над головой, как бы сомкнул
в рукопожатии. Оберегатели схватили одного из обреченных и швырнули его в
печь.
Как мы теперь знаем, осуществитель замкнул своим телом два электрода
под напряжением. А в тот момент мы услышали взрыв, над плахой взметнулось
пламя разряда, по площади пронесся тяжкий грохот. Предсмертный стон жертвы
потонул в громе взрыва и реве толпы. На нас посыпался горячий прах,
тонкий, как мука, прах испепеленного существа!
- Он был живой, Эли! Он же был живой! - простонал Лусин.
Уох вторично сплел руковолосы над головой - вторая жертва полетела в
горнило печи. И тут нервы Лусина не выдержали:
- Эли, ты делаешь нас пособниками злодеяний! Если ты не вмешаешься, я
пойду один! Я пойду один, я взбунтуюсь, Эли!
Я размышлял ровно столько, чтобы не дать палачам расправиться с
третьей жертвой. Надо было взорвать ко всем чертям печь, но Оан предварил
мой приказ испуганным возгласом:
- Не уничтожайте плаху! Все араны тогда погибнут!
- Разметать охрану! - крикнул я, не спрашивая, почему нельзя трогать
печь, и кинулся к Верховному ускорителю конца.
Лусин так яростно рванулся вперед, что опередил меня прыжков на
десять. Он ударил по живому пьедесталу, и Уох полетел вниз. Лусин встретил
его такой затрещиной, что Великий осуществитель с пронзительным писком
снова взмыл. На Лусина кинулась дюжина охранников. Сотни молний вонзились
в него, нам почудилось, что он пылает.
- Поле! Поле! - крикнули мы с Ромеро, и Лусин вызвал поле.
Все остальное совершилось почти мгновенно. Я сижу в своей комнате, на
моем экране медленно, очень медленно развертывается зафиксированная
стереокамерами картина. Я в сотый раз всматриваюсь в нее, - каждая линия,
каждый блик пронзают неусмиряемой болью. Лусину ничто не грозило, теперь
это ясно. Скафандр был слишком прочен для руковолос охраны Уоха, и
вызванное защитное поле явилось бы непреодолимым щитом. Я понимаю Лусина.
Я понимаю себя, всех нас понимаю. Мы не знали физической мощи палачей, мы
видели лишь их фанатизм и свирепость. Лусин сконцентрировал поле, как если
бы он снова сражался с головоглазами или невидимками, или на него напал
ошалевший драчливый ангел. Какую-то долю секунды я или Ромеро, бежавшие
вслед, могли бы помешать ему так сгустить в себе силовые линии. Мы этого
не сделали. И мы увидели, как словно взрывом бросило от Лусина напавших на
него. Только один удержался, его гибкие руковолосы так сцепились со
скафандром, что их можно было лишь вырвать из головы, а не оторвать от
Лусина.
Лусин и в эту страшную минуту остался Лусином. Он не остановился,
хладнокровно осматриваясь, не стал неторопливо ослаблять поле. Вокруг
рушились, смертно искря, ломая ноги, разбрасывая по сторонам вырванные
руковолосы, дико перепуганные оберегатели, - он думал о них, а не о себе.
Он разом выключил поле, он отрубил его, чтоб оно не растерзало
противников. И разом же, на какие-то доли секунды, он сам стал игрушкой в
хаосе бушующих вокруг стихий, пушинкой среди неконтролируемых
случайностей!
Все совершилось в эти доли секунды! Вцепившийся в Лусина охранник,
почуяв, что поле пропало, снова отчаянно дернул свои запутавшиеся в
скафандре руковолосы, но не выдернул, а повалился вниз, увлекая с собой
Лусина. Оба стояли на краю плахи и низринулись в ее зев, в самый фокус
печи, на который зловеще нацеливались жерла электродов. Снова ударила
молния, снова взметнулось пламя, но тут же погасло, сбитое вернувшимся
охранным полем. И я, и Ромеро, и бежавшие за нами демиург с галактом
бросили свои поля в помощь Лусину, но было уже поздно. То, от чего
предостерегал Оан, совершилось. Дьявольский электрический эшафот, мерзкая
печь, поглощавшая обреченных, разлетелась в куски. Среди осколков лежал
пробитый чудовищным разрядом, полусожженный скафандр, а внутри него -
мертвое тело, изуродованное тело Лусина!
- Планета погибла! - с ужасом закричал Оан.
У меня подогнулись ноги. Меня поддержал Граций. Мэри вскрикнула: ей
показалось, что я погиб, как и Лусин. Но я пришел в себя. Я застонал от
горя и ярости. Я готов был уничтожить всех до единого аранов, метавшихся
на площади. До сих пор не понимаю, где я нашел силу не дать гневу
вырваться наружу таким страшным поступком.
- Жестокие боги! Снизошли Жестокие боги! - вопили улепетывающие
пауки.
Я сбросил скафандр. Я больше не мог обретаться в образе
паукообразного. Во мне острой болью отдавался отчаянный вопль звона и
света: "Снизошли Жестокие боги!" Мэри и Ирина тоже швырнули наземь
отвратительную одежду. Они возились с Лусином, им помогали Ромеро и
Граций, а я опустился на землю, обессиленный, у меня тряслись руки,
тряслись ноги.
Ко мне подобрался Орлан, он, как и Граций, не скинул камуфлирующей
одежды.
- Ужасное несчастье, Эли! Но может совершиться несчастье еще большее.
Прошу тебя, прислушайся к Оану!
Только тогда я сообразил, что Оан говорит что-то, а я не слышу.
- Чем ты хочешь? - спросил я. - Чего еще тебе надо?
- Мать - Накопительница молний рассвирепела, - донесся как бы
издалека в мое сознание голос Оана. - Уходите, уходите, теперь все здесь
погибнут, и вы вместе с нами, если не уйдете!
Все волосы на его голове встали дыбом, изогнулись, десятками гибких
рук указывая на восток, откуда шла ночь. Три Пыльных Солнца клонились к
закату, вчера в это время глухая тьма бежала с той стороны горизонта - от
темных звезд, от проклятых звезд этого проклятого мирка. Сейчас с востока
надвигалась заря, а не ночь. Летели огненные облака, клочки метущегося
пламени. Всем в себе, без приборов, я ощутил сгущение электрических
зарядов, я весь как бы превратился в живой конденсатор, заряженный
донельзя. Надвигалась электрическая буря такой силы, какой еще мне не
приходилось испытывать.
- Всем в свои охранные поля! - Я вызвал Камагина. Было большой
удачей, что "Змееносец" находится поблизости от планеты. - Вы видели,
Эдуард? - спросил я. - Вы все видели?
- Какой ужас, Эли! - послышался горестный возглас Камагина. - Мы все
видели, адмирал. К сожалению, мы не могли помочь.
- Эдуард, над планетой скоро забушует электрический ураган.
Подозреваю, что несчастных электрических пауков будет рвать на части
свирепая Мать - Накопительница молний, так они называют свою владычицу.
Даже пещеры их не спасут. Ярость ее как-то связана с разрушением
электрической плахи. Всыпьте ей, Эдуард! Всыпьте покрепче! Покажите всем
злым матерям и отцам, всем Жестоким богам и чертям, что есть еще такая
сила в мире, как человеческое могущество!
- Яростной матери не поздоровится! - заверил Камагин. - Сегодня она
займется не истреблением своих сыновей, а пополнением наших запасов
активного вещества. Пусть неистовствует с полезной отдачей!
Буря разразилась минуты через три после разговора с Камагиным. Наши
земные грозы - тучи и жидкий ливень из туч и молнии, пробегающие в
облаках. Гроза на Арании - ливень молний, секущих землю, гейзеры молний,
