закладываем основу новой религии. И пройдет не один век, пока какой-нибудь
гениальный аран поймет, что перед ним не жертвенник божества, не оракул,
вещающий высшую волю, а простой механизм для простой операции. А ведь
предки аранов строили звездолеты!
На цоколе разрядника, ставшего памятником Лусину, выбили надпись:
"Лусин, человек, астронавт из дальних созвездий. Погиб при спасении
местных жителей, безвинно осужденных на казнь". Под надписью выгравировали
таблицу космических шифров. Возможно, будущие поколения аранов сумеют
прочесть надпись.
Я попросил Эллона окружить разрядник еще и силовым заборчиком. Теперь
каждый аран, пытающийся пробраться к бывшей плахе, встретит стену не
только непреодолимую, но и способную поддать.
На закате Трех Пыльных Солнц глухой взрыв возвестил, что освобождение
от накопленного электричества будет отныне совершаться без фанатических
казней и без истребительных бурь. Столб огня взлетел выше холмов,
окружавших площадь, только что не развернулся вверху огненным грибом.
Ко мне подошел Оан:
- Вы отбываете, Эли? Вы мои спасители. Вы наши благодетели. Мне будет
плохо без вас.
Я молча смотрел на него. В нем была загадка. Весь народ аранов -
загадка. Я все не мог отделаться от мысли, что предки этих невежественных,
суеверных, фанатичных существ строили космические корабли. И нельзя было
утешиться поверхностной сентенцией, что вот, мол, как складывается судьба
- был высокий уровень, стал низким, совершенствование сменилось
деградацией. Не было деградации в обычном понимании: Оан опровергал ее. Он
был такой, как все араны, - и во многом превосходил любого их нас! Разве
не увидели мы его в горниле коллапсирующей звезды, куда и близко не
осмеливались сунуться наши корабли? Разве существовал для него барьер
нашего разноязычия, такой непреодолимый для нас самих, когда мы лишены
дешифраторов? И еще много, много других "разве", возносивших его над нами!
Оан пригнул свои ноги, руковолосы улеглись как причесанные, нижние
глаза смотрели преданно и благодарно, верхний, пронзительный, потускнел, в
нем не было прежнего пугающего жара, он как бы закатывался в какую-то
свою, особую, тайную глубину...
- Оан! Ты умеешь водить звездолеты. Ты знаешь об искривлении времени
больше, чем мы. А твои братья фанатики, а не мыслители. Откуда такие
знания? Почему ты не похож на собратьев?
Он ответил с подкупающей искренностью:
- О нет, нас много, сохраняющих древние познания среди современного
невежества. Если вы задержались бы на планете, вы бы познакомились с нами.
Задержаться мы не могли.
- Возьмите меня с собой, - попросил он. - Я много знаю о парадоксах
времени. Наши предки изучили завихрения и завороты времени в звездных
скоплениях. Мы не умели ими воспользоваться, но свято хранили знания. Вам
они пригодятся.
Я раздумывал недолго:
- Садись в планетолет, Оан. Ты будешь со мной на "Козероге".
7
Все поначалу казалось легким. Мы умели уничтожать планеты, когда
возникала такая необходимость. Подарить аранам кусочек чистоте неба было
проще. Любой из звездолетов мог сыграть роль космического дворника. Мы
могли и всю эскадру бросить на расчистку пыли в скоплении Гибнущих миров.
Камагин настаивал именно на этом, маленькие задачи его не удовлетворяли.
Он не встретил поддержки. Мы стремились к результатам поскромней. Было
решено расчистить пространство вокруг Тройной звезды и уходить дальше.
"Запустим один из грузовых звездолетов на автоматическую чистку и поднимем
на эскадре паруса", - выразился Олег. Если обратный путь будет пролегать
через это же скопление, мы снова присоединим оставленный галактический
грузовик к эскадре.
Я и сейчас считаю, что план был хорош. И если он не удался, то не по
нашей вине.
Космический дворник назывался "Таран". Одно внушительное название
вселяло уверенность, что звездолет со своей задачей справится. МУМ на
"Таране" была мощная, точная, почти мгновенного действия: на ней проиграли
все возможные варианты неполадок и препятствий, автоматический мозг
отлично справился с ними. Я подчеркиваю: возможные варианты. К сожалению,
никому не пришло в голову проверить варианты теоретически невозможные, а
именно такой и выпал. Никто из нас не хватал так далеко, чтобы выискивать
логические несуразности. Невозможностей безмерно больше, чем реально
осуществимого. Абсурд обширней разумного. Реально ходят ногами по земле. А
среди невозможных способов - хождение на голове, на руках, на плечах, по
воде, но воздуху, в вакууме и еще черт знает какие. Пересчет
невозможностей бессмысленней гадания на кофейной гуще. Заниматься таким
вздором мы не могли. Все мы крепки задним умом.
Не надо думать, будто мы были так безрассудны, что не допускали и
мысли о неожиданностях. Мы считались с наличием неведомых, но мощных сил.
Они пока нас не тревожили, но нельзя было ручаться, что и дальше будет
так. Наша ошибка была лишь в уверенности, что всякое противодействие будет
опираться на законы природы, то есть лежать в рамках логики.
Сопротивление, встреченное нами, и вправду опиралось на законы природы, но
было вне нашей логики. Мы считали себя разумом природы. Но природа шире
того, что охватывал наш разум. Он обслуживал наши маленькие потребности,
устанавливал наши возможности, но не сумел бы обслужить все потребности
природы, предугадать все ее возможности.
Я сделал это отступление, чтобы стало яснее, что произошло, когда
"Таран", кружась по сужающейся спирали, приблизился к Трем Пыльным
Солнцам.
Все совершалось точно по программе. "Таран" превратился в спутника
Тройной звезды, самую близкую и самую крохотную ее планетку. А затем
корабельная МУМ запустила аннигиляторы вещества. Это не был, конечно,
острый луч, поражающий противника, аннигиляторы работали "в
производственном варианте", как называл его Ромеро. "Таран" описывал
эллипсы вокруг Трех Пыльных Солнц, а за ним ширился шлейф новосотворенного
пространства, до того чистого, что в нем и красноватое сияние солнц
превращалось в серебристо-голубое, каким оно в реальности и было. "Таран"
замыкал петлю за петлей вокруг пылающего в три ока центра, постепенно
отдаляясь от него, а между ним и солнцами высветлялись дали. Несколько
десятков земных лет такого кружения звездолета - и ликующие араны увидят
если и не ночные яркие звезды - те останутся по-прежнему смутно-красными,
- то сияющие дневные светила. Хоть один уголок в Гибнущих мирах сподобится
названия "возрожденный мир"!
Я спустился к дракону. На его лапе сидел Ромеро, у ног Ромеро лежал
Мизар. Умный пес еще не пришел в себя после гибели Лусина. Он сторонился
нас. Вероятно, он считал, что мы могли бы не допустить гибели его друга и
учителя. Даже ворчанием, даже смутной мыслью, на границе возможностей
дешифратора, он не разрешил себе попрекнуть нас. Но ходил он теперь только
к дракону, тот на Аранию не выползал, его нельзя было обвинить в
причастности к катастрофе.
- Все идет хорошо, Бродяга, - сказал я.
- Слишком хорошо, чтобы было хорошо, - отозвался дракон.
- Мне это непонятно - нехорошо, потому что очень хорошо. А тебе,
Мизар? - Я погладил пса. - Твой учитель всегда утверждал, что у тебя
логическая хватка сильней, чем хватка зубами, и что ты к тому же одарен
талантом подлинного реалиста. Мы, люди, пугаемся фантомов, а ты
презрительно игнорируешь их, они только похожи на живых, но у них нет
теплоты и запаха живого тела, не так ли? Опровергни дракона, Мизар!
Бродяга впал в скептицизм.
- Я теперь ни о чем не думаю, кроме Лусина. Я не могу больше
рассуждать по-вашему, - прорычал печально Мизар.
Ромеро сказал:
- Дорогой адмирал, вы напрасно нападаете на нашего уважаемого друга
Бродягу. В его аргументации есть нечто, заслуживающее внимания. Он ставит
себя на место Жестоких богов, которых, возможно, вовсе и нет, и
прикидывает, как бы он действовал на их месте. И получается, что
бездействие в данном случае - самое сильное действие! Он не напал бы сразу
на звездолет-чистильщик, а раньше присмотрелся к нему, выяснил его цели и
возможности.
Я возразил:
- Вы рассуждаете, будто Жестокие боги - реальность. А это еще надо
доказать. Вера аранов мало о чем свидетельствует. Они верили и в
существование Матери - Накопительницы молний, а мы поставили
автоматический разрядник, и зловещая Мать перестала существовать. Она была
даже не призраком, а фикцией. Люди, хотя это тебе неизвестно, Бродяга,
верили, что Землю населяют могущественные высшие существа - Зевс, Иегова,
Вотан, Один, Ормузд, Саваоф, Аллах, Вицлипуцли, Ваал, Вишну, Кришну. Они
их видели, беседовали с ними, получали от них строгие наставления и ценные
указания, сообразовывали с их велениями свою жизнь, а их не было. Они были
менее реальны, чем наши фантомы, в тех все же есть какой-то вещественный
элемент. Боги же - слова, мечта, фантазия! И замечу тебе, Бродяга, далеко
не самая фантастичная из человеческих фантазий.
Мы с Ромеро пошли в обсервационный зал. "Таран" наблюдался отлично.
Очень изящен был его стремительный полет среди желтой пыли, окутывавшей
Тройную звезду, - чистый простор, создаваемый звездолетом, походка на
туннель, только непрерывно расширяющийся. Ромеро первый заметил неполадки
с "Тараном", МУМ о них объявила секундой позже. Звездолет вдруг заметался,
он был похож теперь не на галактический корабль, а на ящерицу, у которой
оторвали голову - тело уже мертво, но еще судорожно бьется, оно еще
кажется полным энергии. А затем звездолет замер. Аннигиляторы перестали
вычерпывать пыль, расширяющиеся круги превратились в мертвый кеплеровский
эллипс. Больше не было могучего космического корабля, вольно меняющего
структуру пространства. Был астероид, безжизненный кусок материи -
крохотная планетка в космосе.
Олег вызвал меня к себе. На "Таране" остановились не только
аннигиляторы, но и приборы связи. Он не откликался на позывные.
- Надо высылать буксир, - хмуро сказал Олег.
Ближе всех к "Тарану" находился "Овен". Олег велел Петри привести
потерявший ход корабль. Вскоре оба звездолета подошли к "Козерогу".
"Таран", превратившийся в кусок космического вещества, вел себя как
простое космическое вещество - покорно двигался в клещах буксирных полей,
послушно отвечал на их импульсы. К звездолету прикрепили ремонтную камеру
и прорезали в корпусе лаз. Петри сам доставил на "Козерог" демонтированную
МУМ, по виду целую - ни один контакт не поврежден, нигде ни царапины, и
сердце машины - крупный нептуниан сверкал прежним глубоким зеленоватым
блеском: великолепный кристалл, один из лучших, какие мне приходилось
видеть.
- МУМ работает, - сказал Петри. - Она только несет околесицу, порет
чепуху... не знаю, какие еще подобрать выражения!
МУМ установили на испытательном стенде. Эллон с Ириной проверяли
отказавший машинный мозг. Я уже говорил, что Эллона нелегко удивить, а
когда он удивляется, то старается это не показывать. На этот раз он не
скрывал удивления.
- Адмирал, я поражен! Защитные поля, предохраняющие МУМ, не пробиты,
не деформированы, даже не задеты. Она разладилась сама. Внутри схемы
возникли неполадки, внутри, адмирал, я исключаю внешние силы. Но и внутри
повреждений нет. С такой диковинкой я еще не встречался. Буду проверять
отдельно каждую часть схемы.
- Да, проверяйте, - сказал я и пошел к дракону.
Бродяга коротал время с Мизаром.
