доставки тяжелых запасов, таких, как бензин, с Папеете, множество моторных
лодок для катания на лыжах, ныряния и ловли рыбы. Одна лодка шла по
лагуне, от нее отходил широкий волнистый след; крошечная фигурка на водных
лыжах подняла руку и приветственно помахала. Питер подумал, что, может,
это она, но тут "трислендер" резко наклонился, и в иллюминатор стали видны
только кучевые облака, окровавленные заходящим солнцем.
Посадочная полоса короткая и узкая, вырублена посреди пальмовой
плантации на ровном месте между берегом и холмами. Покрыта она
раздробленным кораллом. На посадку самолет вышел над пальмовой рощей.
Питер заметил, что пилот не преувеличил, назвав посадку трудной. Из-за
холмов дул сильный поперечный ветер, он раскачивал крылья самолета. Пилот
отклонился от курса, повернув отчасти навстречу ветру, и, когда самолет
пролетал над самыми верхушками пальм, отключил двигатель и аккуратно
опустился на поверхность в пятидесяти футах от начала полосы; пилот
мгновенно включил тормоза и остановил машину.
- Превосходно! - невольно восхищенно воскликнул Питер, и пилот чуть
удивленно посмотрел на него, словно это мелочь, не заслуживающая похвалы.
Баронесса Альтман нанимает только лучших.
В конце полосы среди пальм ждала электрическая повозка - в такой
перемещаются игроки в голф - и в ней девушка полинезийка. В парео,
обернутом ниже подмышек - цельная полоса алой и золотой ткани,
опускающаяся до середины бедер. Ноги у нее голые, а на голове венок их
свежих цветов.
Она на огромной скорости вела повозку по узкой извивающейся тропе в
саду, полном редких экзотических растений, искусно расположенных, так что
за каждым поворотом ждал новый сюрприз.
Бунгало располагалось над самым берегом, песок начинался под
верандой, а океан тянулся до горизонта; бунгало изолированное, словно это
единственная постройка на острове. Девушка, как ребенок, взяла его за руку
- жест полной невинности - и провела по бунгало, показывая, как включать
кондиционер, свет и видео; все это она говорила на местном варианте
французского языка и все время улыбалась.
Бар и кухня оказались заполнены продуктами, в небольшой библиотеке
самые свежие бестселлеры и газеты и журналы, устаревшие всего на несколько
дней. В видеоколлекции - несколько новых фильмов, лауреатов "Оскара".
- Робинзону Крузо следовало бы высадиться здесь, - засмеялся Питер, и
девушка тоже засмеялась и изогнулась, как веселый дружелюбный щенок.
Два часа спустя она пришла за ним, после того как он принял душ,
выбрился, отдохнул и переоделся в легкий холщовый тропический костюм с
открытой рубашкой и сандалиями.
Она снова взяла его за руку, и Питер понял, что, если бы мужчина
принял это за разрешение, девушка была бы обижена и смущена. За руку
девушка провела его по тропе, освещенной искусно скрытыми фонарями, и
вечер был полон рокотом океана и мягким шелестом пальмовых листьев на
ветру.
Они подошли к зданию с крышей, как длинный корабль, тому самому, что
он видел с воздуха. Изнутри доносилась негромкая музыка и смех, но когда
он вышел на свет, смех прекратился и с полдюжины фигур в ожидании
повернулись к нему.
Питер не знал, чего ожидал, только не этого веселого сборища,
загорелых мужчин и женщин в дорогих элегантных нарядах, с высокими, с
изморозью, бокалами, полными соков и фруктов.
- Питер! - Магда вышла из группы и пошла ему навстречу своей
скользящей походкой.
На ней было мягкое блестящее цвета золотой спелой пшеницы платье,
высоко собранное у горла тонкой золотой цепочкой, но оставлялвшее
обнаженными плечи и спину почти до самых ягодиц. От него захватывало дух,
потому что тело у нее было как розовый лепесток и загорело до цвета
свежего меда. Темные волосы собраны в косу толщиной с запястье и уложены
на верху головы, а к глазам она прикоснулась тенями, и они стали еще более
раскосыми, зелеными и загадочными.
- Питер, - повторила она и легко поцеловала в губы. Прикосновение
легкое, как крылышко мотылька, и он ощутил аромат ее духов и тепло и
волшебство ее тела.
Чувства его смешались. Что бы он ни узнал о ней, он никак не мог
спокойно реагировать на ее физическое присутствие.
Она была холодна, ухожена и уравновешена, как никогда; ни следа
смущения или ужасного одиночества, которые он слышал в ее подавленных
рыданиях за полмира. Она шагнула назад, склонила голову и быстро, легко
улыбаясь, осмотрела его.
- О, cheri, ты выглядишь гораздо лучше. Я так о тебе беспокоилась
после нашей последней встречи.
Ему показалось, что он заметил тень в глубине ее глаз, легкую
напряженность рта.
- А ты еще прекраснее, чем я помню.
Это правда, он может говорить это вполне искренне, и она рассмеялась
от удовольствия.
- Ты никогда не говорил мне этого, - ответила она, но манеры ее
оставались сдержанными. Выражение привязанности и дружелюбия могло бы
обмануть его в другое время, но не сейчас. - И я благодарна.
Она взяла его под руку, сжала пальцами локоть и подвела к группе
ожидающих гостей, как будто не могла больше оставаться с ним наедине,
опасалась что-то выдать.
Присутствовало трое мужчин с женами: американский сенатор-демократ,
обладающий солидным политическим весом, человек с величественной седой
гривой, глазами как мертвые устрицы и прекрасной женой, по крайней мере на
тридцать лет моложе его, которая посмотрела на Питера, как лев смотрит на
газель, и удержала его руку на секунду дольше, чем нужно.
Был автралиец с могучими плечами и большим животом. Кожа у него
дочерна загорела, а вокруг глаз паутина морщин. Глаза его словно постоянно
смотрели сквозь пыль и солнечный блеск на далекий горизонт. Ему
принадлежит четверть известных мировых запасов урана, а также
скотоводческая ферма площадью вдвое больше Британских островов. Жена у
него такая же загорелая, и рукопожатие ее такое же крепкое, как у него.
Третий мужчина - испанец, фамилия которого стала синонимом шерри,
вежливый и воспитанный дон, но с явными мавританскими чертами тонкого
лица. Питер где-то читал, что шерри и коньяки, которые выдерживаются в
погребах этого человека, стоят свыше пятисот миллионов долларов, и это
только часть его огромного наследственного состояния. Жена его - смуглая
испанская красавица с удивительной белой прядью в абсолютно черных
волосах.
Как только группа приняла Питера, разговор вернулся к дневным
занятиям. Австралиец утром поймал большого марлина, рыбу свыше тысячи
футов весом и длиной от клюва до кончика хвоста в пятнадцать футов, и все
общество было возбуждено.
Питер почти не принимал участия в разговоре, но украдкой следил за
Магдой Альтман. Она заметила это, он видел это по тому, как она держит
голову, по напряжению ее длинного стройного тела, но она смеялась вместе с
остальными и на Питера взглянула только раз или два, каждый раз с улыбкой,
но в глубине ее зеленых глаз оставалась тень.
Наконец она хлопнула в ладоши.
- Начнем пир.
Она взяла за руки сенатора и автралийца и повела на берег. Питеру
пришлось вести жену сенатора. Она прижалась к его руке пышным бюстом и
провела кончиком языка по губам.
Двое слуг полинезийцев ждали у длинной груды белого песка, по сигналу
Магды они набросились на груду с лопатами, быстро обнажили толстый слой
водорослей и банановых листьев, из-под которых вырывался густой ароматный
пар. Под этим слоем стойка из банановой древесины, к которой подвешены
блюда над еще одним словем листьев. Послышались радостные восклицания:
аромат рыбы, цыплят и свинины смешался с запахом свежевыпеченного
фруктового хлеба, подорожника и древесного угля.
- Получилось! - радостно объявила Магда. - Если внутрь проходит
воздух, все пропадает. Остаются только угольки.
За едой и питьем смех и разговоры стали громче и свободней, но Питер
единственную порцию выпивки растянул на весь вечер и спокойно ждал - не
участвовал в разговоре и избегал льстивых речей жены сенатора.
Он ждал какого-нибудь указания, когда и где это произойдет. Не здесь,
он знал, не в этом обществе. А когда произойдет, будет быстро и
эффективно, как все, что делает Калиф. И неожиданно удивился, почему
пришел, невооруженный и без поддержки, на арену, избранную и
подготовленную врагом. Он знал, что лучшей защитой было бы ударить первым,
может, сегодня же ночью, если представится возможность. Чем быстрее, тем
безопаснее, и Магда улыбнулась ему через стол, поставленный под пальмами и
нагруженный едой, которой хватило бы на пятьдесят человек. Он улыбнулся ей
в ответ, она поманила его легким кивком головы и, пока мужчины спорили и
громко хвастались, извинилась перед женщинами и незаметно скользнула в
тень.
Питер посчитал до пятидесяти, потом последовал за ней. Она ждала на
берегу. Он увидел ее белую обнаженную спину при лунном свете и пошел туда,
где она стояла, глядя на взволнованные ветром воды лагуны.
Он подошел к ней сзади, она не повернула головы, но прошептала:
- Я рада, что ты прилетел, Питер.
- Я рад, что ты позвала.
Он коснулся ее шеи, сразу за ухом. Ухо у нее заостренное, почти как у
эльфов, он не замечал этого раньше. Волосы на шее шелковистые на ощупь. Он
легко нашел ось, тонкую кость в основании черепа, которую палач ломает,
когда казнит на виселице. Он может сделать это пальцами, и будет так же
быстро, как веревкой.
- Извини меня за остальных, - сказала она. - Но я собираюсь
избавиться от них - боюсь, с неприличной поспешностью. - Она протянула
руку за спину и сняла его пальцы со своей шеи, и он не сопротивлялся. Она
расправила его руку и прижала открытую ладонь к своей щеке. - Они уедут
завтра рано утром. Пьер летит с ними назад в Папеете, и тогда Les Nuef
Poissons будут наши, твои и мои... - С хрипловатым смешком добавила: - И
еще тридцать один слуга.
Он прекрасно понимал, как все будет. Единственные свидетели - верные
подданные знатной дамы на островах.
- Теперь нам нужно вернуться. К несчастью, гости у меня очень важные,
я не могу долго уходить от них, но наступит завтра. Слишком медленно для
меня, Питер, но оно придет.
Она повернулась в его руках и поцеловала с неожиданной силой, так что
губы его были прижаты к зубам, потом она оторвалась от него и прошептала
на ухо:
- Что бы ни случилось, Питер, у нас есть нечто ценное, у тебя и меня.
Может, самое ценное, что было у меня в жизни. И этого у меня не отнимут.
И с необыкновенной скоростью и ловкостью выскользнула из его объятий
и скользнула по тропе назад к свету. Он медленно пошел за ней, смущенный,
не зная, как понять ее последние слова, и заключил, что именно такова была
их цель: смутить его и вывести из равновесия, и в этот моент скорее
почувствовал, чем услышал движение за собой, мгновенно развернулся и
нырнул.
Человек был в десяти шагах за ним, он двигался, как леопард, молча,
под прикрытием лиан и цветущих вьюнков у тропы; только какой-то животный
инстинкт предупредил Питера, и тело его тут же заняло боевую стойку,
уравновешенное, напряженное, как стрела на тетиве, готовое и к нападению и
к защите.
- Добрый вечер, генерал Страйд. - В последнее мгновение Питер сумел
остановиться, медленно распрямился, но руки по-прежнему держал у боков,
как лезвия ножей.
- Карл! - сказал он. Значит, серые волки были рядом, в нескольких
футах от них, охраняли свою хозяйку даже в самые интимные моменты.
