и аутентичность нашему городу. Расстроен, потому что, по-видимому,
Гамильтон счел мои утверждения неверными, моя репутация сильно пострадала
от яростных нападок моих критиков и научных противников. На Гамильтона они
явно подействовали. Он не хотел, чтобы его связывали с моим явно
мошенническим открытием. Наконец, я рассердился, потому что отказ
Гамильтона принять участие в работе был прямым оскорблением. Он поставил
на мне знак парии, и теперь остальные тоже не дадут согласия на
сотрудничество, в котором я отчаянно нуждался. Я могу оказаться
дискредитированным в самом начале.
- Он не дал мне ни одного шанса, - протестовал я, обращаясь к Салли.
- Даже не захотел меня выслушать. Боже, я не сознавал, что я теперь
профессиональный прокаженный. Даже разговор со мной может уничтожить
репутацию.
- Он тощий лысый старый козел! - согласилась со мной Салли. -
Развратный старый хлопатель по ягодицам и...
- И самый большой авторитет в мире по древним рукописям, - с горечью
сказал я. Ответа на это не было, и мы некоторое время сидели в молчании.
Потом Салли прихорошилась. "Ну что ж, пошли приведем его!" -
предложила она.
- Он откажется даже встретиться с нами.
- Со мной встретиться он не откажется, - заверила меня Салли, и за
этими словами скрывалась какая-то нерассказанная история, отчего ревность
пошла разлагающе гулять по моим венам. Салли работала с ним три года, и я
мог утешиться только тем, что у нее слишком высокие стандарты, которые
исключают Элдриджа Гамильтона.
Семьдесят два часа спустя я сидел у Белла и Харви в передней гостиной
с пинтой доброго английского горького пива и с беспокойством смотрел на
автостоянку. От Оксфорда сюда всего десять минут езды, И Салли должна была
бы быть здесь уже давно.
Я устал, был раздражен и угнетен после ночного перелета из
Йоханнесбурга в Хитроу. Из аэропорта Салли позвонила Гамильтону.
- Профессор Гамильтон, надеюсь, вы не рассердитесь на меня за этот
звонок, - скромно начала она.
- Салли Бенейтор, помните, я работала под вашим руководством в 1966.
Верно, Салли-Зеленые-Глаза. - И она кокетливо засмеялась.
- Я пролетом в Англии. Всего на день-два. Я так одинока, у меня
ностальгия по тем чудесным дням. - В тоне ее звучала сотня интимных
оттенков приглашения и обещания.
- Ланч? Замечательно, профессор. Разрешите, я за вами заеду в машине.
Возьму напрокат. - Она торжествующе подняла вверх большой палец.
- Белл и Харли? Конечно, помню. Как я могу забыть. - Она скорчила мне
гримасу. - С нетерпением ожидаю встречи.
Серебряный ягуар скользнул на стоянку, и я увидел за рулем Салли. С
шарфом на волосах и со смехом на губах она совсем не выглядела девушкой,
которая провела четырнадцать часов в тесном кресле межконтинентального
реактивного самолета.
Салли выскользнула из машины, сверкнув своими прекрасными загорелыми
ногами, и пошла ко мне. Повиснув на руке Элдриджа Гамильтона и весело
смеясь.
Гамильтон - высокий, с обвисшими плечами человек лет пятидесяти, на
котором неряшливый твидовый костюм с кожаными нашивками на рукавах висел,
как мешок. Нос у него с горбинкой, а лысина сверкает на солнце, как будто
отполирована воском. В целом это, конечно, не опасный соперник, но его
маленькие глаза сверкали за стеклами очков в роговой оправе, губы отвисали
от желания, обнажая рот, полный плохих зубов, когда он смотрел на Салли, и
я обнаружил, что мне придется дорого платить за его услуги.
Салли вела его к моему столику, и он был в шести футах от него, когда
узнал меня. Он замер, и я увидел, как он мигнул. Он сразу понял, что его
обманули, и на мгновение вся наша затея повисла в воздухе. Он легко мог
развернуться и уйти.
- Элдридж! - я вскочил на ноги, соблазнительно воркуя. - Как
замечательно снова вас увидеть! - И пока он колебался, я схватил его за
локоть и сжал его, как в тисках, обшитых бархатом. - Я заказал для вас
большую порцию джина Джилби с тоником, это ведь ваша отрава, не так ли?
Прошло пять лет с нашей последней встречи, и то, что я помню его
личные вкусы, слегка смягчило его. Он позволил Салли и мне усадить его в
кресло в приятном соседстве с джином. Пока мы с Салли обрушили на него все
наше объединенное очарование, он хранил подозрительное молчание. Так
продолжалось, пока он не покончил с первой порцией джина. Я заказал
другую, и он начал оттаивать, а на середине третьей стал игривым и
разговорчивым.
- Читали ответ Уилфрида Снелла на вашу книгу "Офир" в "Журнале"? -
спросил он. Уилфрид Снелл - наиболее шумный и безжалостный из моих научных
противников. - Забавная статья, а? - И Элдридж заржал, как назойливый
жеребец, и сжал одно из прекрасных бедер Салли.
Я мирный человек, но в тот момент пришлось с усилием напомнить себе
об этом. Должно быть, выражение у меня стало свирепым, пальцами одной
руки, как когтями, я сжал другую, борясь с искушением потаскать Элдриджа
по комнате за ноги.
Салли выскользнула из его исследовательской руки, и я предложил
сдавленным голосом: "Давайте поедим".
Последовала небольшая игра со стульями за обеденным столом: Элдридж
хотел оказаться на расстоянии руки от Салли, а я пытался этому помешать.
Мы перехитрили его в коварной двойной игре, позволив сесть, после
того как он загнал Салли в угол рядом с собой, и тут я воскликнул: "Салли,
там сквозняк!" И, как пара балетных танцовщиков, мы поменялись местами.
Теперь я смог расслабиться и уделить фазану внимание, которого он
заслуживал, хотя бургундское, которое предложил заказать Элдридж,
оказалось грубоватым.
С характерным тактом Элдридж сам поднял тему, к которой мы собирались
приступить.
- Встретил вашего друга недавно, большой яркий парень, помесь
натурщика и профессионального борца. Акцент как у австралийца. Рассказывал
мне небылицы о каких-то свитках, будто бы найденных вами в пещере возле
Кейптауна. - И Элдридж опять заржал так мощно, что мгновенно прекратил все
остальные разговоры в ресторане. - Глупец предлагал мне чек. Я знаю этот
тип, ничего за душой, а хочет заставить меня поверить. На нем с ног до
головы всюду написало "мошенник".
Мы с Салли уставились на него, пораженные невероятной
проницательностью и точным проникновением в зарактер Лорена.
- Конечно, я отправил его подальше, - оживленно продолжал Элдридж и
набил себе рот фазаном.
- Вероятно, вы поступили правильно, - пробормотал я. - Ксати,
раскопки находятся в северной Ботсване, оттуда 1 500 миль до Кейптауна.
- Да? - спросил Элдридж, как можно вежливее проявляя полнейшее
отсутствие интереса, насколько это можно сделать со ртом, полным фазана и
гнилых зубов.
- И Лорен Стервесант в списке тридцати богатейших людей мира
"Таймса", - добавила Салли. Элдридж открыл набитый рот, показав нам
полупрожеванную грудку фазана.
- Да, - подтвердил я. - Он финансирует мои раскопки. Потратил уже 200
000 долларов и никаких ограничений не делает.
Элдридж повернул ко мне искаженное лицо. Такие меценаты почти столь
же редки, как единороги, и Элдридж неожиданно понял, что находился в
пределах досягаемости одного их них и дал ему уйти. Вся самоуверенность
покинула профессора Гамильтона.
Я попросил официантку убрать свою тарелку. Клянусь, я искренне в
глубине сердца сочувствовал Элдриджу, открывая портфель и доставая
цилиндический свиток, завернутый в защитныйбрезентовый футляр.
- Завтра у меня свидание в Тель-Авиве с Рубеном Леви, Элдридж. - Я
начал снимать чехол.
- У нас 1 142 таких кожаных свитка. Следующие несколько лет Руби
будет очень занят. Конечно, Лорен Стервесант сделает пожертвование в 100
000 долларов факультету археологии Тель-Авивского университета за
содействие, и я не удивлюсь, если факультету будут также подарены
некоторые свитки.
Элдридж проглотил своего фазана, будто это толченое стекло. Он вытер
салфеткой пальцы и рот, прежде чем начать рассматривать свиток.
- С южных травяных равнин, - шепотом прочел он, и я заметил, что он
переводит несколько по-другому, - получено 192 больших слоновьих клыка,
весом в 221 талант... - Голос его стих, но губы двигались: он читал
дальше. Потом снова заговорил, и голос его дрожал от возбуждения.
- Пунический язык, стиль второго столетия до рождества Христова,
обратите внимание на лигатуру в середине М, это опускание буквы тоже явно
свидетельствует о времени до первого столетия. Салли, вы заметили
архаическую перекладинку у А?
- У нас тысяча таких свитков, сохранившихся в хронологическом
порядке, Леви чрезвычайно возбужден, - прервал я эти технические
подробности своей легкой неправдой. Леви пока даже не знает о их
существовании.
- Леви, - фыркнул Элдридж, и его очки гневно сверкнули. - Леви!
Выведите его за пределы древнееврейского и египетского, и он как ребенок в
диком лесу! - Теперь он держал меня за руку.
- Бен. Я настаиваю. Я категорически требую эту работу.
- А как же критика Уилфридом Снеллом моих теорий? Вам она опказалась
забавной, - теперь я держал его на крючке и мог позволить себе небольшое
нахальство. - Неужели вы согласитесь работать с человеком с такими
подозрительными взглядами?
- Уилфрид Снелл, - энергично заявил Элдридж, - большой осел. Когда он
находил тысячу пунических свитков?
- Официант, - позвал я, - принесите две большие порции коньяка.
- Три порции, - сказала Салли.
Мягкое тепло от коньяка разливалось по телу. Я слушал излияния
Элдриджа, он требовал у Салли точных сведений, где, когда и как мы
обнаружили свитки. Я обнаружил, что он начинает мне нравиться. Конечно,
зубы у него как пни в выгоревшем лесу, но я и сам не образец физического
совершенства. Правда также, что у него слабость к джину и красивым
девушкам, но здесь он отличается от меня только выбором напитка, а кто я
такой, чтобы утверждать, что Глен Грант лучше?
Нет, решил я, несмотря на свои предубеждения, я смогу с ним работать,
конечно, пока он будет держать свои костлявые руки подальше от Салли.
Элдридж прилетел через неделю после нашего возвращения в Лунный
гоород, и мы встречали его на полосе. Я опасался, что переход от северной
зимы к нашему лету с его сорокаградусной жарой отразится на его
способностях. Но мне не нужно было беспокоиться. Он оказался одним из тех
англичан, которые, нахлобучив тропический шлем, идут по полуденному солнцу
и даже не потеют. Багаж его состоял из одного-единственного саквояжа с
личными вещами и десятка больших ящиков с химикалиями и оборудованием.
Я предоставил ему грантур А для знакомства с раскопками, стараясь без
всякого успеха вызвать интерес к городу и пещере. Но Элдридж был узким
специалистом, и больше его ничего не интересовало.
- Да, - говорил он. - Интерсно. А где свитки? - Я думаю, даже тогда у
него сохранились сомнения, но я отвел его в архив, и он замурлыкал, как
худой старый кот, двигаясь вдоль уставленных каменных полок.
- Бен, - сказал он, - надо решить еще одну проблему. Статью о свитках
я напишу сам, договорились? - Мы странное племя, работаем не ради золота,
но ради славы. Элдридж хотел быть уверенным в своей доле.
- Договорились. - Мы обменялись рукопожатием.
- Ну, тогда ничего мне не мешает сразу начать, - сказал он.
- Конечно, ничего, - согласился я.
Работа со свитками - скорее искусство, чем наука. Для каждого свитка
приходилось вырабатывать свои средства, в зависимости от степени
