извивается среди деревьев, как тропа, проложенная по земле.
- Открытый забой, - сказал мне Лорен. - Они шли вдоль золотоносной
жилы.
- Потом опять заполнили выемку, - прокомментировал я странный обычай
древних заполнять свои выработки землей, прежде чем покинуть их. Эта
мелкая траншея появилась вследствие оседания насыпанной в выемку земли.
- Пошли, - сказал Лорен. - Пройдем вдоль нее.
Мы почти полторы мили шли вдоль траншеи по лесу, пока она не
кончилась.
- Если бы мы только могли найти их отвалы, - бормотал Лорен, когда мы
пробирались через буйную растительность в поисках груд обработанной
породы. - Или хотя бы кусок руды, который они не заметили.
Спина моя болела, поэтому я присел отдохнуть на упавший ствол, а
Лорен продолжал поиски. Он отошел, оставив меня одного, и я наслаждался
тем чувством древности, которое охватывает в таких местах.
Вода в колодце в пятидесяти футах от поверхности; я предположил, что
до этого уровня и довели свой забой древние. У них не было насосов, и как
только забой начинала заливать вода, им приходилось уходить и искать
другую жилу.
Эта шахта открытая. Полторы мили длиной и пятидесяти футов глубиной,
высеченная железными теслами и железными клиньями, забиваемыми каменными
молотами. Когда скала оказывалась особенно прочной и не поддавалась такому
методу, на ее поверхности разжигали костры и поливали раскаленный камень
смесью воды с кислым вином, чтобы расколоть его. Именно такой способ
использовал Ганнибал, чтобы расколоть камни, преграждавшие его слонам
проход в Альпах, это можно назвать старой карфагенской уловкой.
Расколовшийся золотоносный кварц грузили в корзины и кожаными веревками
вытаскивали на поверхность.
Используя такой метод, древние добыли на обширном пространстве
центральной и южной Африки примерно 700 тонн золота плюс большие
количества железа, меди и олова.
- Это дает 22 миллиона унций золота по сорок долларов за унцию, 880
миллионов долларов, - вслух произнес я. - Большой кусок хлеба.
- Бен, ты где? - среди деревьев показался Лорен. - Я нашел кусок
породы. - В руке он держал обломок скалы.
- Что ты об этом скажешь?
- Голубой сахарный кварц, - сказал я. Лизнул, чтобы увлажнить
поверхность, и подставил лучам солнца. - Фью! - присвистнул я, когда
влажно вспыхнуло природное золото, заполнившее трещины и щели в кварце,
как масло в сэндвиче.
- Действительно фью! - согласился Лорен. - Богатая руда. Я отправлю
своих ребят застолбить весь район.
- Ло, не забудь обо мне, - сказал я, и он нахмурился.
- Тебе будет выделена доля, Бен. Разве я когда-нибудь пробовал...
- Не будь дураком, Ло. Я не это имел в виду. Не хочу, чтобы твои псы
перевернули тут все, прежде чем я тут поработаю.
- Хорошо, Бен. Обещаю, - он рассмеялся. - Ты будешь здесь, когда мы
возобновим разработку. - Он взвесил в руке кусок кварца. - Давай
возвращаться, я хочу размолоть это и получить представление о его
ценности.
Мспользуя углубление в граните как ступу и кусок бурого железняка как
пест, Лорен превратил кусок кварца в тонкий белый порошок. Потом в нашем
кухонном котле водой из колодца промыл порошок. Легкими круговыми
движениями он промывал порошок, с каждым оборотом выплескивая немного
через край. Потребовалось пятнадцать минут, чтобы выделить золотой "след".
Он лежал на дне котла, грязновато-желтый, блестящий.
- Красиво, - сказал я.
- Красивее не бывает! - улыбнулся Лорен. - Не менее пяти унций на
тонну.
- Ах ты алчный ублюдок! - издевался я.
- Между прочим, Бен, - он подолжал улыбаться, - доход отсюда,
вероятно, сможет финансировать твой Институт в течение двадцати лет. Не
пинайся, партнер, золото и деньги не обязательно зло, если их правильно
использовать.
- Не буду пинаться, - пообещал я.
Ночь мы провели у колодца, ели вареный слоновий язык с картошкой и
всю ночь поддерживали костер, чтобы компенсировать отсутствие у нас одеял.
Следующее утро провели, вырубая клыки. Мы закопали их под скалой, чтобы
они не достались гиенам, и уже после подудня дивнулись туда, где оставили
лендровер.
Ночь застала нас в пути, но к середине следующего утра мы добрались
до лендровера. На подошвах у меня вздулись волдыри, а ушибы сильно болели.
Я с благодарностью опустился на пассажирское сидение лендровера.
- До сих пор я недооценивал изобретение двигателя внутреннего
сгорания, - серьезно заявил я. - Можете отвезти меня домой, Джеймс.
Мы оставили Ксаи и его семью продолжать бесконечные странствия и
вернулись в Лунный город через восемь дней после ухода из него. Мы
почернели от солнца и грязи, отрастили бороды, и волосы наши посерели от
пыли и пепла. Ярко-рыжая борода Лорена сверкала на солнце.
После самовольной отлучки Лорена ждала огромная кипа сообщений в
радиорубке. Не умывшись и не побрившись, он просидел час за радио,
принимая решения по самым неотложным вопросам, возникшим за время его
отсутствия.
Выйдя из рубки, он сказал: "Мне придется немедленно улететь. Сейчас
четыре тридцать. Пожалуй, успею. - Он немного поколебался, потом принял
решение. - Нет, черт возьми! Украду еще одну ночь. Доставай Глен Грант,
пока я принимаю ванну".
- Вот теперь ты говоришь разумно, - рассмеялся я.
- До конца, партнер. - Он сжал мне плечо.
- До конца, Ло, - заверил я его.
Мы много разговаривали, немного пели и выпили до полуночи немало
виски.
- Бен! - сказал Лорен, вставая. - Ты пообещал сделать для меня
несколько фотографий белого царя.
- Конечно, Ло. - Я немного неуверенно встал и пошел в кабинет. Взял
пачку глянцевитых фотографий девять на шесть дюймов и вернулся с ними к
Лорену. Подойдя к свету, он рассматривал их.
- А что с этой, Бен? - неожиданно спросил он и протянул мне
фотографию.
- А что? Я ничего не вижу.
- Лицо, Бен. На нем какой-то след.
Тут я увидел: легкие крестообразные линии пересекали лицо царя. Я
какое-то время рассматривал их. Удивительно. Раньше я этого не замечал.
- Вероятно, брак при проявлении, Ло, - предположил я. - На других
этого нет?
Он быстро просмотрел остальные фотографии.
- Нет. Только на этой.
Я протянул ее ему. "Неудачный снимок".
- Ну, хорошо. - Лорен согласился с моим объяснением. - Спокойной
ночи.
Я налил себе последнюю порцию, а Салли и все остальные поднялись
вслед за Лореном. Я медленно пил, сидя в одиночестве, обдумывая планы
дальнейшего исследования пещеры.
Признаю, что я больше не вспоминал о странном кресте на фотографии
белого царя. Извинить меня может только то, что я был порядочно пьян.
Следующие два месяца пролетели быстро. Мы с Ралом занимались
раскопками в пещере.
Результаты оказались удивительными только своей незначительностью.
Пещеру никогда не использовали в качестве жилища, не было ни куч мусора,
ни слоя пепла. Мы обнаружили множесто костей животных до самой коренной
породы. На уровне самой коренной породы обнаружили лишь единственный
обтесанный камень, и это была вся наша добыча.
Наши раскопки придали пещере заброшенный и оскверненный вид, коренная
порода оказалась неровным песчаником, поэтому мы заполнили землей
выкопанные ямы и заровняли их. Потом выложили древние обработанные камни
вокруг изумрудного бассейна. Я считал это необходимым для удобства тысяч
будущих посетителей, которые придут в эту удивительную галерею бушменского
искусства, как только о ее существовании станет известно.
Как и пообещал, Лорен связался со мной по радио, когда его компания
начала подготовку к возобновлению работ в древней шахте, которую мы с
Лореном открыли во время охоты на слона. За мной прилетел вертолет, и я
три недели провел с инженерами, готовившими шахту к разработке.
Как мы и надеялись, ниже уровня воды пролегала золотоносная жила, и
хотя содержание золота в разных местах сильно варьировало, в целом оно
оказалось очень высоким. В глубине души я радовался своим десяти процентам
дохода, несмотря на свои нематериалистические взгляды. Мы обнаружили сотни
артефактов, главным образом орудий труда древних шахтеров. Это были сильно
проржавевшие тесла и клинья. каменные молотки, обрывки цепи, несколько
хорошо сохранившихся ведер из лыка и обычные бусы и керамика.
Больше всего меня обрадовали лыковые ведра, которые давали
возможность воспользоваться радиоуглеродным методом. Датировка оказалась
чуть предшествующей или совпадающей с временем большого огня и позволяла
связать слоновью шахту с Лунным городом.
Однако наболее интересной находкой в слоновьей шахте оказались
пятнадцать человеческих скелетов, лежавших цепочкой, как полоска бус, в
самом глубоком месте забоя. Расположение тел было таким правильным, что
исключало всякую мысль о их гибели при обвале. Хотя скелеты сплющило весом
земли, однако я сумел определить, что пять из них принадлежало женщинам и
десять мужчинам. Все скелеты принадлежали пожилым людям, на одном были
следы артрита, у другого отсутствовала рука до локтя, но кость была
инкапсулирована, доказывая, что рана не предсмертная. У большинства не
было зубов. На всех оказались следы железных цепей, и я представил себе,
как пятнадцать старых и больных рабов укладывают на дно забоя, прежде чем
засыпать его.
Присмотрев за описанием, упаковкой и отправкой в Институт всех наших
находок, я сразу вернулся в пещеру. Как я и надеялся, Салли работала там.
И не думаю, что она поцеловала меня при встрече только по обязанности.
- О, Бен, мне тебя не хватало, - сказала она и тут же пустилась в
описание технических подробностей, я отвечал, но мысли мои были далеки от
бушменских росписей.
Я смотрел, как она морщит нос при разговоре, как отбрасывает волосы
со щек тыльной стороной ладони, и все мое существо дрожало от любви к ней.
Я почувствовал холодок страха. Наша работа в Лунном городе почти
завершена, скоро мы вернемся в Йоханнесбург, в тихие залы Института. Как
это скажется на наших с Салли отношениях?
- Скоро мы отсюда уедем, Сал, - выразил я свою мысль.
- Да, - согласилась она, сразу став серьезной. - Эта мысль печалит
меня. Я здесь была счастлива.
Мы некоторое время сидели молча, потом Салли встала и остановилась
перед портретом белого царя. Она печально смотрела на него, прижав руки к
груди.
- Мы так много оставляем тут, - она немного помолчала, потом
продолжала: - И все же так много нам не далось. Как уходящие облака. Я
часто чувствую, что вот-вот что-то окажется у меня в руках. - Она гневно
покачала головой. - Тут так много неизвестных еще нам тайн, Бен. Вещей,
которые мы никогда не узнаем.
Она повернулась и подошла туда, где сидел я, наклонилась передо мной,
положив руки на колени, глядя мне в глаза.
- Ты понимаешь, что у нас нет доказательств, Бен! Сознаешь, что ни
одна из наших находок не в состоянии окончит старый спор? - Она
придвинулась ближе. - У нас есть символ на обломке керамики. Импортирован
в процессе торговли, скажут нам. У нас есть золотой кубок, работа местного
златокузнеца, использовавшего случайно мотив анка, так нам будут говорить.
У нас есть рисунки бушменов - это не прямые свидетельства, а слухи и
легенды, так нам скажут.
Она села на корточки, продолжая смотреть на меня.
- Понимаешь ли, Бен, что мы получили после всех трудов и усилий?
Большое жирное ничего.
- Знаю, - ответил я с несчастным видом.
- У нас нет ни одного факта, который позволил бы сбросить их с их
