смущение. Неважно, что Лорен и Хилари, вероятно, предупредили гостей, как
себя держать со мной: когда в два часа ночи в сопровождении Хилари и
Лорена я спускался к мерседесу, я чувствовал себя семи футов ростом.
Вновь обретенная уверенность не оставляла меня на протяжении четырех
лекций в университете Витвотерсренд. На первой присутствовали двадцать
пять студентов и преподавателей факультета, на следующей вдвое больше.
Распространились слухи, и последнюю лекцию я читал в главном лекционном
зале, вмещающем аудиторию в 600 человек. Успех был несомненным. Меня
уговорили повторить курс в удобное для меня время, и вице-канцлер
университета ясно намекнул, что место декана археологического факультета
на следующий год будет вакантно.
Последние три дня своего посещения я неотлучно провел в Институте. С
облегчением я обнаружил, что он не очень пострадал за время моего
отсутствия, и мой многочисленный штат справляется с обязанностями.
Бушменская выставка в зале Калахари была завершена и открыта для
посещений. Все было исполнено прекрасно, а центральная фигура главной
группы напомнила мне моего маленького друга Ксаи. Она была изображена в
момент расписывания стены пещеры. Я думал, что именно так, используя
оленьи рога как вместилище красок и тростинки в качестве кисточек, рисовал
моего белого царя первобытный художник. У меня было странное впечатление,
будто два тысячелетия ушли, будто я вижу ожившее прошлое. Я сказал об этом
Тимоти Магеба.
- Да, мачане. Я говорил вам и раньше, что мы с вами отмечены. На нас
знак духов, и мы можем видеть.
Я улыбнулся и покачал головой. "Не знаю, как ты, Тимоти, но я никогда
не мог заранее определить победителя..."
- Я серьезно, доктор, - прервал меня Тимоти. - У вас есть дар. Просто
вас не научили им пользоваться.
Я признаю гипноз, но разговоры о ясновидении, некромантии и прочих
оккультных предметах вызывают во мне замешательство. Чтобы отвести
разговор от себя и моего дара, я сказал: "Ты говорил мне, что тоже отмечен
духами..."
Тимоти смотрел на меня своими беспокоящими темными глазами. Вначале я
решил, что оскорбил его своим едва замаскированным вопросом, но неожиданно
он кивнул свой похожей на пушечное ядро головой. Встал и закрыл на замок
дверь своего кабинета. Потом быстро снял ботинок и носок с правой ноги и
показал ее мне.
Деформация поразительная, хотя я видел такое на фотографиях и раньше.
Она встречается в племенах батонга в долине Замбези. В 1969 году в
Британском медицинском журнале была даже статья на эту тему. Это так
называемая "страусиная лапа", заключается она в сильном отделении большого
пальца ноги от следующего. И нога при этом начинает напоминать лапу
страуса или хищной птицы. Тимоти, вероятно, очень чувствительно относится
к этому уродству: он почти немедленно надел снова носок и ботинок. Я
понял, что он сделал сознательную попытку заручиться моей симпатией,
установить между нами более тесный контакт.
- Обе ноги? - спросил я, и он кивнул. - В долине Замбези у многих
такие ноги.
- Моя мать была из племени бантога, - ответил он. - Именно по этому
знаку меня отобрали для участия в мистериях.
- Тебе это не мешает?
- Нет, - резко ответил он и продолжил на языке батонга: - Мы, люди с
расщепленными ногами, перегоняем антилопу.
Значит, это благоприятная мутация, и я готов был обсуждать ее дальше,
но выражение лица Тимоти остановило меня. Я понял, какое усилие
потребовалось от него, чтобы показать мне.
- Не хотите ли чая, доктор? - Он перешел на английский, закрыв
обсуждение. Когда один из его молодых африканских помощников налил нам
крепкого черного чая, Тимоти спросил: - Не расскажете ли, доктор, как
продвигается работа в Лунном городе?
Мы разговаривали еще с полчаса, потом я ушел.
- Прости меня, Тимоти, но я улетаю завтра рано утром, а мне еще
многое предстоит сделать.
Меня разбудил негромкий, но настойчивый стук в дверь моей комнаты в
Институте. Я включил лампу на столике у кровати и увидел, что еще три часа
ночи.
- Кто там? - спросил я, и стук прекратился. Я выбрался из кровати,
надел халат и туфли и двинулся к двери, когда понял, что рискую. Вернулся
в спальню и достал из ящика большой автоматический пистолет .45. Чувствуя
себя слегка мелодраматично, я прошел к входной двери.
- Кто там? - повторил я.
- Это я, доктор. Тимоти!
Я немного поколебался: всякий может назвать себя Тимоти.
- Ты один? - спросил я на языке бушменов Калахари.
- Да, один, Птица Солнца, - ответил он на том же языке, и я сунул
пистолет в карман и открыл дверь.
Тимоти был в темно-синем костюме и белой рубашке, через плечо
переброшена ветровка, и я сразу заметил пятна крови на его рубашке и
неряшливую повязку на руке. Он, очевидно, был сильно возбужден, глаза
широко раскрыты, движения резкие и нервные.
- Боже, Тимоти, ты ранен?
- У меня была ужасная ночь, доктор. Я должен был увидеть вас
немедленно.
- Что с твоей рукой?
- Порезался о дверное стекло. Я упал в темноте, - объяснил он.
- Позволь-ка мне взглянуть, - я направился к нему.
- Нет, доктор. Всего лишь царапина. Я пришел к вам по более важному
делу.
- Сначала садись, - сказал я. - Хочешь выпить?
- Спасибо, мачане. Вы видите, я расстроен и нервничаю. Поэтому я и
порезался.
Я налил нам обоим виски, он взял стакан в правую руку и продолжал
беспокойно расхаживать по моей гостиной, а я сел в кожаное кресло.
- Что случилось, Тимоти?
- Трудно начать, мачане, потому что вы неверующий. Но я должен вас
убедить.
Он замолчал и отпил виски, прежде чем повернуться ко мне.
- Вчера вечером мы с вами говорили о Лунном городе, доктор, и вы
сказали, что многое в нем для вас загадочно.
- Да, - кивнул я в знак согласия.
- Кладбище древних, - продолжал Тимоти. - Вы не можете его найти.
- Верно, Тимоти.
- Я все время думаю об этом деле, - Тимоти перешел на венда, язык,
более приспособленный для обсуждения оккультных тем. - Я в своей памяти
вернулся к легендам моего народа. - Я ясно представил себе, как он ввел
себя в состояние транса. - И что-то там было, какая-то темная тень,
которую я не могу разглядеть. - Он покачал головой и отвернулся, продолжая
беспокойно расхаживать, отхлебывая виски, негромко бормоча про себя
что-то, как будто по-прежнему рылся в темных архивах своего мозга.
- Бесполезно, доктор. Я знал, что оно там, но не могуловить его.
Придя в отчаяние, я наконец уснул. Но сон мой беспокоили демоны, пока... -
он помолчал... - пока ко мне не пришел мой дед.
Я беспокойно зашевелился в кресле. Дед Тимоти уже двадцать пять лет
лежал в могиле убийцы.
- Ну, хорошо, доктор. - Тимоти заметил мои движения и гладко перешел
на английский. - Я знаю, вы не верите в такие вещи. Позвольте объяснить в
терминах, которые вы сможете принять. Мое воображение, подогретое поисками
давно забытых знаний, вызвало появление во сне моего деда. Того, от кого я
в первую очередь получал это знание.
Я улыбнулся, чтобы скрыть беспокойство: в такое время ночи этот
полубезумный черный человек говорит мне такие вещи, а я попадаю под власть
его очарования.
- Продолжай, Тимоти. - Я пытался сказать это легко, но голос мой
слегка охрип.
- Ко мне пришел мой дед, коснулся моего плеча и сказал: "Иди с
благословенным к Кровавым холмам, и там я открою тебе мои тайны и тайные
места".
Я почувствовал, как по коже у меня побежали мурашки: Тимоти сказал
"Кровавые холмы", но никто не сообщал ему это название.
- Кровавые холмы, - повторил я.
- Такое название он использовал, - согласился Тимоти. - Я считаю, что
он имел в виду ваш Лунный город.
Я молчал; во мне боролись человек разумный и человек, охваченный
первобытными суевериями.
- Ты хочешь завтра лететь со мной, Тимоти? - спросил я.
- Да, - согласился Тимоти, - и, может быть, я смогу показать вам то,
что вы ищете, а может, и нет.
Терять было нечего. Тимоти, очевидно, искренен, он по-прежнему
напряжен и нервничает.
- Я уже приглашал тебя, Тимоти, и был очень разочарован, когда ты
отказался. Конечно, ты можешь лететь со мной. Посмотрим, может, вид руин
оживит твою память.
- Спасибо, доктор. Когда мы отправляемся?
Я взглянул на часы.
- Боже, уже четыре часа! Мы вылетаем в шесть.
- Тогда я должен поторопиться домой, чтобы упаковаться, - Тимоти
поставил стакан на стол, потом повернулся ко мне. - Одно небольшое
препятствие, доктор. Истек срок моего разрешения на передвижения, а нам
придется пересекать границу Ботсваны.
- Черт возьми, - сказал я, глубоко разочарованный. - Тебе придется
продлить документы и лететь со мной в следующий раз.
- Как хотите, доктор, - с готовностью согласился он. - Конечно, на
это потребуется две или три недели, и к тому времени я все забуду.
- Да, - кивнул я, испытывая искушение. Обычно я законопослушный
гражданин, но теперь мне показлось, что не будет особого вреда от
нарушения закона. Тимоти мог привести меня на кладбище древних, а это
стоило риска.
- Рискнешь, Тимоти? - спросил я. Формальности, сопровождавшие прилет
и отлет самолетов Стервесантов, были сведены к минимуму. Они прилетали и
улетали ежедневно, и требовался только телефонный звонок в администрацию
аэропорта, чтобы получить разрешение. Имя Стервесантов имело большой вес,
поэтому прилетающих и отлетающих никогда не пересчитывали. А в Лунном
городе мы имели особый статус, полученный Лореном у правительства
Ботсваны, и потому были избавлены от всякой волокиты.
Я мог вывезти Тимоти на три дня, и никто этого не заметит, и никакого
вреда не будет. Роджер ван Девентер поверит мне на слово, что Лорен
разрешил полет. Я не видел никаких проблем.
- Хорошо, доктор, если вы считает, что опасности нет, - Тимоти
согласился с моим предложением.
- Будь у ангара Стервесантов до шести. - Я сел и написал записку. -
Если тебя остановят у ворот аэропорта, покажи записку. Это разрешение тебе
появиться в ангаре Стервесантов. Оставь машину у помещения контроля и жди
меня в нем.
Мы быстро договорились об остальном, и, глядя из окна спальни на
отъезжающий со стоянки Института старый синий шевроле Тимоти, я испытывал
одновременно подъем и какое-то опасение. Подумал, каково наказание за
помощь в нелегальном вылете, потом отбросил эту мысль и стал готовить себе
кофе.
Шевроле Тимоти в одиночестве стояло на стоянке, когда мы с Роджером
ван Девентером подъехали на мерседесе. Мы направились в ангар. Большие
раздвижные ворота были раскрыты, и наземная команда готовила Дакоту к
взлету. Сквозь стеклянные двери помещения контроля я видел сидящего
Тимоти. Он взглянул на меня и улыбнулся.
- Я получу разрешение, Роджер, - предложил я спокойно. - А вы
начинайте разогревать двигатель.
- Хорошо, доктор. - Он протянул мне полетные документы. Мы делали это
и раньше, и я был знаком с процедурой. Роджер поднялся через дверь во
фюзеляже, а я быстро направился в кабинет.
- Доброе утро, Тимоти, - я взглянул на него и ощутил какое-то
беспокойство. Он кутался в свою синюю ветровку, лоб у него был в морщинах.
Кожа посерела а губы стали бледными пурпурно-голубоватыми. - Как ты?
- Рука немного болит, доктор. - Он распахнул куртку. Рука висела на
перевязи, она была заново перебинтована. - Но все будет в порядке. Я об
этом позаботился.
- Выдержишь полет?
- Все будет в порядке, доктор.
