же случилось с городом?
- Узнаем, Сал, - пообещал я. - А теперь давай отметим, пока снова не
исчезло.
Я достал из рюкзака фонарик. "Одна вспышка - ко мне, две - от меня,
три - двигайся влево, четыре - двигайся вправо; размахивание фонариком -
ты на месте. - Мы быстро согласовали простой код. - Я спущусь на равнину,
а ты будешь сигналить. Вначале выведи меня на вершину большой башни, потом
веди по периметру внешней стены. Нужно поторопиться: мы не знаем, сколько
продлится эффект. Дай знак конца, когда он прекратится".
Чуть больше часа я бегал по равнине вслед за указаниями Салли, и тут
город начал расплываться и медленно исчез, луна приблизилась к зениту. Я
поднялся наверх, за Салли, обнаженный по пояс: рубашку изорвал на тряпки,
которые в качестве отличительных знаков привязывал к кустам и пучкам
травы.
В лагере мы разожгли большой костер, и я достал бутылку Глен Грант,
чтобы отпраздновать событие. Мы были так возбуждены, нам столько
предстояло обсудить, так многому удивиться, что очень долго мы не ложились
спать.
Мы снова вернулись к эффекту освещения, согласились с тем, как он
действует, и с сожалением вспомнили, как близки были к разгадке, в самый
первый день, когда мы обсуждали действие лучей солнца под низким углом,
тот самый день, когда мы обнаружили раковину пресноводного моллюска. Мы
говорили и об этой раковине и ее смысле.
- Снова клянусь, и пусть все боги будут свидетелями, что больше
никогда не брошу предмет, имеющий силу научного доказательства, - поклялся
я.
- Выпьем за это, - предложила Сал.
- Прекрасная мысль, - согласился я и снова наполнил стаканы.
Потом мы перешли к рассказу старика бушмена.
Это еще раз доказывает, что в фольклоре все, каждая деталь, каждая
подробность основаны на реальных фактах, возможно, искаженных. - После
порции виски Салли стала склонной к философствованию.
- И будем смотреть в лицо фактам: мой брат Ксаи мастер искажения.
Вспомни его рассказ о Лунном городе.
- Какое прекрасное название! Давай сохраним его, - предложила Салли.
- А как ты думаешь, может, дедушка Ксаи на самом деле видел белого
призрака?
- Вероятно, это один из старых охотников или путешественников.
Вспомни, мы сами чуть не получили статус духов.
- И не только фигурально, но и буквально, - напомнила мне Салли.
Разговор продолжался, а луна совершала по небу свое великолепное
шествие. Время от времени серьезное обсуждение переходило в выкрики: "О
Бен, это чудесно! У нас целый финикийский город, который предстояит
исследовать. И все это только наше!" Или: "Боже, Сал! Всю жизнь я мечтал о
чем-то подобном".
Было уже далеко заполночь, когда мы вернулись на землю, и Салли
подняла вопрос, имеющий практическое значение.
- Что нам делать, Бен? Нужно ли сообщать Лорену Стервесанту?
Я медленно налил себе еще виски, обдумывая ее вопрос.
- Как ты думаешь, Сал, не прорыть ли нам небольшой шурф, совсем
небольшой, в основании? Только чтобы убедиться, что мы не выставим себя на
посмешище.
- Бен, ты знаешь первейшее правило. Не ройся наудачу. Ты можешь
разрушить что-нибудь ценное. Надо подождать, пока дело не будет делаться
организованно, в нужной последовагельности.
- Знаю, Сал. Просто не могу сдержаться. Один маленький шурф?
- Ну хорошо, - она улыбнулась. - Всего один маленький шурф.
- Наверно, надо поспать. Уже больше двух часов.
Когда мы уже засыпали, Салли пробормотала мне в щеку: "Я по-прежнему
думаю, что произошло с нашим городом. Если рассказ бушмена правдив, стены
и башни рассеялись в воздухе".
- Да. Интересно будет выяснить.
Со всей силой характера, которую я иногда проявляю, я отбросил
искушение выкопать траншею внутри храмовой стены и выбрал место на
основании внешней стены, где надеялся причинить минимальный ущерб.
Салли жадно следила за моими действиями и иногда не просто
советовала, а вмешивалась, а я с помощью обрывков своей рубашки наметил
очертания будущей траншеи. Узкая щель в три фута шириной и в двадцать
длиной под прямым углом к основанию должна была открыть пересечение
горизонтов.
В своем блокноте Салли тщательно отметила положение каждого нашего
условного знака. Я подготовил фотоаппараты, инструменты и брезент с
лендровера. Наша траншея будет проходить всего в тридцати ярдах от
палатки. Мы разбили лагерь буквально на древней стене.
Я расстелил брезент, куда буду складывать землю из траншеи, потом
снял рубашку и отбросил в сторону. Больше я не стыдился обнажать свое тело
при Салли. Плюнул на ладони, заметил расположение ленточек, взял кирку и
взглянул на Салли, которая, поджав ноги, сидела на брезенте с шляпе с
широкими полями.
- Готова? - я улыбнулся ей.
- До конца, партнер? - сказала она, и я был неприятно поражен. Слова
вызвали во мне потрясение, это слова Лорена и мои. Другим мы их не
говорили. Потом я вдруг подумал: какого дьявола? Ее я ведь тоже люблю.
- До конца, девушка, - согласился я и взмахнул киркой. Приятно было
ощутить легкую, как перышко, кирку в руках, ее конец глубоко врезался в
песчаную землю. Я работал неторопливо, время от времени меняя кирку на
лопату, но скоро пот ручейками заструился по моему телу и промочил брюки.
Землю из траншеи я набрасывал на брезент. Салли начала тщательно ее
просеивать. Она весело болтала во время работы, я отвечал только уханьем,
взмахивая очередной раз киркой.
К полудню я открыл траншею на всю длину и на глубину в три фута. На
глубине в восемнадцать дюймов песчаная почва сменилась темным красноватым
суглинком, все еще влажным от недавних дождей. Мы отдохнули, поели
консервов и выпили бутылку виндхукского пива, чтобы возместить потерянную
мной влагу.
- Знаешь, - Салли задумчиво смотрела на меня, - когда привыкнешь, в
твоем теле обнаруживается странная красота, - сказала она, и я покраснел
так, что чуть не прослезился.
Я работал еще с час, потом кирка выбросила что-то черное. Я ударил
еще раз - опять черное. Я отбросил кирку и склонился в траншее.
- Что там? - сейчас же спросила Салли.
- Пепел, - сказал я. - Угли.
- Древний очаг, - предположила она.
- Возможно, - я решил не соглашаться сразу, чтобы потом иметь
возможность посмеиваться над ней за поспешность. - Возьмем образцы для
датирования.
Теперь я работал осторожно, стараясь вкрыть слой с пеплом, не задевая
его. Мы собрали образцы, обнаружив что слой пепла достигает в разных
местах от четверти дюйма до двух дюймов толщины. Салли отметила глубину
залегания и позицию каждого образца, а я сфотографировал траншею и наши
знаки.
Потом мы распрямились и посмотрели друг на друга.
- Слишком велико для очага, - сказала она, и я кивнул. - Мы не должны
дальше углубляться, Бен. Не так, с помощью кирки и лопаты.
- Знаю, - сказал я. - Половину траншеи мы оставим, постараемся не
трогать слоя пепла, но в другой части я намерен добраться до основания.
- Я рад, что ты так сказал, - захлопала Салли. - Я тоже так считаю.
- Начинай с того конца, я с этого, мы пойдем друг другу навстречу. -
Мы начали снимать слой пепла с половины траншею. Я обнаружил, что сразу
под пеплом лежит слой твердой глины, и хоть я и не сказал этого, но решил,
что это строительная шпатлевка. Этот слой искусственный, он не мог
появиться естественным путем.
- Осторожней, - предупредил я Салли.
- Промолвил человек с киркой и лопатой, - саркастически пробормотала
она, не поднимая головы, и почти немедленно сделала первое открытие в
руинах Лунного города.
Когда я пишу это, передо мной ее блокнот, с грязными отпечатками
пальцев на страницах и надписью крупным девичьим почерком:
Траншея 1. Знак АС. 6.П.4. Глубина 4'2,5".
Предмет. Одна стеклянная бусинка. Овальная. Голубая. Окружность 2,5
мм. С отверстием. Слегка смята.
Прим. Найдена в слое пепла на уровне 1.
N находки 1.
Эта лаконичная запись не дает представления о нашей радости, о том,
как мы обнимались и смеялись при свете солнца. Типичная финикийская
голубая торговая бусина, и я зажал этот крошечный стеклянный шарик в
кулаке.
- Я собираюсь сохранить это и затолкать им в зад, - пригрозил я,
- Если зад у них такой же узкий, как мозги, придется тебе
потрудиться, дорогой Бен.
Я начал работать маленькой киркой и через пятнадцать минут сделал
второе открытие. Обгоревший обломок кости.
- Человеческая? - спросила Салли.
- Возможно, - ответил я. - Головка бедренной кости человека, ствол
сгорел.
- Каннибализм? Кремация? - предположила Салли.
- Можно только гадать.
- А ты сам что думаешь? - Я долго молчал, собираясь с мыслями, потом
сказал:
- Я думаю, на этом уровне Лунный город был разграблен и сожжен, его
обитатели перебиты, стены снесены и здания разрушены.
Салли негромко свстнула, изумленно глядя на меня. "И все это на
основании одной бусины и куска кости - вот кто самый большой выдумщик
нашего времени!"
Вечером в ответ на громогласные расспросы Ларкина я ответил:
"Спасибо, Питер. У нас все в порядке. Нет, нам ничего не нужно. Да.
Хорошо. Пожалуйста, передайте мистеру Стервесанту, что перемен никаких,
сообщить нечего".
Я выключил радио, стараясь не смотреть на Салли.
- Да, - строго заметила она, - после такой гнусной лжи ты должен
выглядеть виноватым.
- Ты же сама сказала, что это всего лишь одна бусина и обломок кости.
Но два вечера спустя таких извинений у меня уже не было, потому что,
углубив траншею на семь футов пять дюймов, я обнаружил первый из четырех
горизонтальных рядов каменной кладки. Прямоугольные камни искусно
обтесаны. Щели между ними такие тонкие, что туда не входит даже лезвие
ножа. Камни больше, чем в постройках Зимбабве, они явно должны были
выдерживать вес большого здания. Средний их размер четыре фута на два и на
два. Высечены их красного песчаника, аналогичного тому, из которого
состояли холмы, и при первом же взгляде на них становилось ясно, что это
работа искусных ремесленников, относившихся к высокоразвитой и богатой
цивилизации.
В этот вечер я снова разговаривал с Ларкиным.
- Как скоро вы сумеете передать сообщение мистреу Стервесанту, Питер?
- Сегодня он должен вернуться из Нью-Йорка. Могу позвонить ему
сегодня же.
- Попросите его немедленно прилететь.
- Вы хотите, чтобы он бросил все свои дела и прибежал к вам? Ну и
смех!
- Пожалуйста, передайте ему это.
Вертолет появился назавтра в три часа дня, и я побежал встречать его,
на ходу натягивая рубашку.
- Что у тебя тут, Бен? - спросил Лорен, как только выбрался, большой
и светловолосый, их кабины.
- Мне кажется, тебе это понравится, - и мы обменялись рукопожатием.
Пять часов спустя мы сидели у костра, и Лорен над краем стакана
улыбался мне.
- Ты был прав, парень. Мне понравилось! - Впервые с момента прибытия
он выразил свое мнение. Вслед за Сал и мной он прошел от траншеи до
пещеры, а оттуда к отверстию в верху холма, внимательно слушал наши
объяснения, с сожалением качал головой, когда я объяснял нашу теорию
низких лучей света, открывающих руины, время от времени задавая вопросы
тем же тоном, какой бывает у него на собраниях директоров компаний. Каждый
раз вопрос прямо относился к делу, он был острым и точным, как будто Лорен
оценивает финансовую сделку.
Когда говорила Салли, он стоял рядом с ней, откровенно глядя ей в
лицо, и удивительно красивые классические черты его лица выражали
