ашанти, в тот день, когда они нашли Рощу Смерти ашанти. Когда он вытащил
кинжал из-за голенища своего сапога и провел им вдоль трупа Железного
Дитяти, он вспомнил восхитительный скрип стали, погружающейся в чужую
плоть. Они ободрал африканское отродье до самой задницы, привязав ивовые
лопасти к его спине. Пока Мунро играл на волынке, они отплясывали танец
горцев вокруг костей, свисающих с дерева на полоске материи. Хребет
африканца вертелся, словно китайская ветряная вертушка.
Эй, подумал Блейк. Парням полюбилось это развлечение.
Стащив тело с саней, он вывалил его на снег. Кинжалом он разрезал
штаны и гамаши, чтобы раздеть труп, затем сорвал один мокасин и отшвырнул
его в сторону. Когда он снимал второй, что-то упало на землю: кусочек
свернутой кожи. Отряхнув снег, он развернул его и обнаружил три черных
символа, нарисованные на шкуре.
Как только он увидел пиктограмму, его память ударила, словно колокол
башенных часов.
"Журнал Паркера" попал к нему из палатки Белой Совы.
Каким-то образом он упустил Желтый Череп и "Путевые заметки" Паркера.
Скво Белой Совы была беременна ребенком равнинного кри.
Может, они отец и сын: Белая Сова и Железное Дитя?
Может, сын унаследовал Желтый Череп? Череп, нарисованный на куске
шкуры, зажатой в его руке, и в книге, хранящейся у него в сундуке? Может,
поэтому парень во время этой долгой погони привел его на Запад? Чтобы
доставить череп в горы, где, как говорили кри, жил Виндиго?
Являлся ли череп идолом? Амулетом? Фетишем?
Может, поэтому он и волосатая бестия были нарисованы на шкуре?
А что означала гора?
Может, шкура являлась картой?
Ночью, накануне того, как ущелье было перекрыто, чтобы убить
Всемогущий Голос, кри из резервации вождя Одна Стрела лазили по окружающим
холмам. Матери бунтовщиков пели песни смерти, призывая сыновей поскорее
подняться против "красных курток". Одна из них умоляла своего сына спасти
отцовские "лекарские принадлежности", не допустить, чтобы они стали
трофеями белых. Конный не имел ни малейшего представления о том, о чем она
просила.
Череп, подумал Блейк. Ты упустил его снова. Железное Дитя пришел
откуда-то дальше с Запада. Ты даже не осмотрел место его стоянки,
человече. Ты должен вернуться.
Пока Блейк облегчал свои сани, Парни озирались кругом.
- Ты поломал Золотой Стул ниггеров, - сказал М'Престон.
- Ты уничтожил Бога Обезьян китаезов, - сказал Стюарт.
- А теперь сокруши Виндиго краснокожих, - скандировали Павшие Парни.
- Это как раз экспонат для "Коллекции". Найди Желтый Череп.
Пятница, 10 декабря 1897 г. 4:10 пополудни
Во второй половине следующего дня Блейк добрался до озера Медсин.
Поскольку за прошедшее с момента нападения кри время снег не шел, он
проследил путь индейца до места ночлега. Здесь, рядом с зарослями, из
которых выбрался юноша, в дупле одного из деревьев он нашел Желтый Череп.
Держа череп в руке, Блейк присвистнул, потому что там, на западе, в
нескольких десятках миль от гребня Великого Раздела, солнечные лучи
отражались от покрытого ледяной шапкой пика, обрывки перистых облаков
окружали пирамиду его вершины, в глаза бросалось явное сходство с горой,
нарисованной на шкуре.
Волынка Мунро снова начала завывать, когда он двинулся к пику.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МОЗГ
Вера в сверхъестественную природу зла
вовсе не обязательна. Человек и сам по
себе способен на любое злодейство.
Конрад
ГЛАВА КОРПОРАЦИИ
Коулун, Гонконг. Четверг 18 марта 1987 г. 11:50 пополудни
Гонконг - словно фурункул на крестце Китая, словно гнойный
колониальный памятник, воздвигнутый в честь алчности.
Став обитаемым благодаря торговле опиумом в 1841 году, остров был
отнят у Китая капитаном Чарльзом Эллиотом в качестве компенсации за тысячу
ящиков британской "иноземной глины", конфискованных в Кантоне. Лондон был
так раздосадован, получив этот "голый остров без единого дома на нем", что
Эллиот закончил свою карьеру в качестве генерального консула в Техасе.
Начиная с того незавидного зарождения и вплоть до сегодняшних дней
колония существовала исключительно ради извлечения прибыли.
Гонконг - это джунгли, в которых коммерция превалирует над
человечностью, решив обеспечить всем, чем угодно. Движение опиума в
Бенгалию положило начало первому гону [гонг - фактория в Китае и
Индокитае] и задало не считающийся ни с чем тон в его деловой этике.
Пираты, эксплуататоры, контрабандисты, преступники и разложившиеся
элементы без труда вжились в капитализм. Непрерывная погоня за деньгами
превратила эту "голую скалу" в то, чем она является сегодня, причем лязг
абордажных сабель, дым мушкетов и флибустьерское чванство остались. Пираты
старых времен превратились в салонных головорезов.
Гонконг - это колония без избранного правительства. Звание академика
здесь пустой звук, не более. Здесь богатство, а не родословная и
воспитание, создает человека. "Сколько у тебя денег?" - вот мерило
достоинств человека. Гордость, скупость, высокомерие, алчность, зависть,
роскошь и ненасытность образуют его "лицо". Недостатки в любом другом
месте здесь являются достоинствами.
Игра заключается не в том, чтобы сравняться с Чанусом и Лисом, а в
том, чтобы переплюнуть их в безвкусной кичливости богатством. В гордости,
в подчеркнутом высокомерии никому не сравниться с колониальной элитой.
Шоферы в розовой форме возят на розовых лимузинах женщин в розовых норках.
Его-ее роллс-ройсы, вкрадчиво мурлыча, взбираются на Пик, где статус
определяется тем, что ты живешь выше кого бы то ни было. Представители
Кристи и Сотби приезжают сюда на аукционы бесценных предметов античного
искусства, опасаясь, что гонконгцы, которые захотят чего-либо, пожелают
это, не считаясь с ценой, лишь бы перехватить это у кого-то другого, кто
также жаждет этого.
Еще не так давно нувориши были портными, нищими, птичниками и другими
неудачниками. Сегодня каждый уличный торговец мечтает о дне, когда станет
носить сорочки с монограммами из Италии и шелковые галстуки из Франции.
Колония существует в беспокойное время в беспокойном месте.
Пока стрелки часов приближаются к 1997 году, растет понимание
ситуации.
Отчаянное хватай-пока-можешь вызвало такую панику, что все, и богатые
и нищие, стараются сэкономить каждый цент на любых второстепенных нуждах.
В то время как беженцы приезжают, богачи эмигрируют, помещая свои
деньги за морем, чтобы купить зарубежные земли.
Срединное Царство вступило в пору своего заката.
Появились Новые Колониалисты.
Поднявшие Боксерское восстание намеревались повернуть ход истории
вспять. После Опиумных Войн в 1840-1850 гг. иностранцы в Китае делали все,
что им вздумается. В конце девятнадцатого столетия засуха, голод,
наводнения и войны разом навалились на Срединное Царство. Боксеры
сформировались в провинции Шандонг, как движение крестьян-поденщиков,
восставших против императорской власти. Перед началом битвы они принимали
"боксерскую стойку", типичную для боевых искусств. На китайском их
название означало "Кулак во имя справедливости и согласия".
Лозунгом боксеров было "Свергнуть власть императора; уничтожить
иностранцев". Чужаков обвиняли в том, что они сердят духов и гневят богов.
В октябре 1899 года боксеры потерпели поражение от правительственных
войск. Император видел в восставших средство вышвырнуть из Китая
иностранцев, и поэтому в последние дни столетия боксеры и правительство
образовали союз, в котором каждый из союзников ненавидел другого.
Сжигая церкви и разрушая железные дороги, боксеры казнили миссионеров
и других иностранцев. В 1900 году они начали осаду зарубежных
дипломатических миссий, сконцентрированных в Бейине, в то время, как
император объявил войну Германии, Франции, Соединенным Штатам, Японии и
Италии. Колониальные силы были усилены посылкой новых войск, и, в
очередной раз униженный, Китай потерпел поражение.
Одним из миссионеров, убитых во время восстания, был американец по
имени Гидеон Пратт. В то время как его вместе с женой подвергли "тысяче
разрезам", их церковь - баптистов Теннесси - была сожжена до основания.
Среди вещей Пратта боксеры нашли записную книжку, хранящуюся вместе с
предметами, оставшимися у него от военной службы. Награбленное в миссии
было перевезено в Бейин для нужд императорской пропаганды. Вот таким
образом "Полевые заметки" Паркера, касающиеся Желтого Черепа, попали в
руки Главы "Фанквань Чжу".
Теперь эти "Заметки" лежали на столе в "Зале Предков" Кванов.
Зал был частью Внутреннего Святилища, окруженного фармацевтическим
комплексом вблизи Воллд-Сити, в Коулуне. Здесь, в фарфоровых сосудах для
духов, Кваны хранили бренные останки своих предков. Сосуды выстроились
вдоль стены позади жертвенного алтаря, по сторонам которого висели
ритуальные ножи и мечи для обезглавливания предыдущих глав рода.
Украшенный цветной глиной, клуазоне, лаковой росписью и слоновой костью,
алтарь был исписан китайскими символами долголетия. Здесь были Летучая
мышь и Персик. Три плода. Журавль и Олень. По полу ползала черепаха -
символ долголетия. На изразцах перед алтарем лежали две подушки. На одной
из них на коленях стоял теперешний Глава "Фанквань Чжу". На второй,
коленопреклоненный, стоял его внук, Становящийся Головорезом. Четырежды
они простирались ниц из уважения к своей семье, трижды касаясь головами
пола при каждом поклоне. Глава корпорации и рода, приказав принести сосуд
для жертвенных возлияний, брызнул вином на алтарь вокруг нескольких голов.
Поднявшись и повернувшись лицом на восток, они зашлись в горестных
стенаниях, затем Глава прочел заупокойную молитву.
- Сыновья выражают свое почтение отцам, братья - вам, старшие братья,
наследники - наследственной чести ваших предков.
Когда Головорез поджег фимиам и раскроил один из черепов, Глава сжег
поминальную молитву. По одну сторону от матово отсвечивающего мозга лежал
ритуальный нож. По другую - серебряные столовые палочки.
Глава ел.
Напротив алтаря, в центре комнаты стоял стол с "Путевыми заметками"
Паркера. Рядом с заметками лежали другие предметы, выложенные для осмотра:
кость-оракул, предсказавшая Янь, карта Замтсарано, указывающая, где должны
быть элмы, и "Журнал Паркера", похищенный из дома де Клерка.
- Экспедиция готова? - спросил Глава.
- Будет готова через несколько дней.
- Можно прочесть записки этой белой обезьяны?
- Это трудно. У него очень плохой почерк.
- Тогда ты знаешь, что нужно делать. Осуши источник.
- Да, Глава. Когда я вернусь.
Неожиданно, без всякой причины, старик расхохотался. Дрожащий,
неуместный смешок доставил удовольствие Головорезу. Желанное освобождение
было только вопросом времени. Скоро "Фанквань Чжу" будет принадлежать ему.
- Человек в Яме? Какой вред он нанес?
- Мы думаем, что он послал де Клерку карту Гон-Эн-Джу. Судя по всему,
он сын министра.
Глава нахмурился.
- Ки осквернил Внутреннее Святилище?
- Женщина, которая, как вы посчитали, была его любовницей. Вот каким
образом он украл карту из Зала Предков. Она взяла ее, когда вы ее позвали,
чтобы осеменить.
- Ки является сыном? - сказал Кван, собираясь с мыслями. - Тогда
