село солнце. Я наблюдал за бревнами с лесопилки Свансона, плывущими по
реке. Я воображал, что это огромные корабли, и что дед - капитан на са-
мом большом из них, а я - его первый помощник, и мы плывем в Новый Орле-
ан искать спрятанные сокровища. Солнце обернулось большей тыквой и прев-
ратило воду реки в апельсиновый сок.
Я услышал, как лошадь и повозка въезжают на мост. Это были дед и
Принц. Я сдержал обещание, данное матери, соскользнув с края моста и
спрятавшись под ним.
Дед остановил повозку прямо надо мной.
"Кто здесь?" - крикнул он. Я не ответил. Довольно скоро я услышал,
как он говорит: "Н-но! Н-но! Трогай Принц!" - и повозка загрохотала
прочь.
На следующее утро я услышал шум дедушкиной повозки возле дома и под-
бежал к окну.
Я увидел, что он машет мне, и махнул в ответ. Он выехал на новой уп-
ряжке серых в яблоках, и я понял, что он хочет показать мне, как здорово
они выглядят. Ночью я взял у матери лист бумаги и карандаш, и начал пи-
сать деду письмо. Было нелегко придумывать, что сказать. Я начал так:
"Дорогой дед, я, конечно, хотел бы придти к тебе домой поиграть...".
Тут сморил меня сон. Мать пришла поправить мне одеяло. Я проснулся и
увидел, что она читает письмо. В ее глазах были слезы. Я притворился,
будто сплю. Мать опять подоткнула мне одеяло и крепко обняла меня. Она
поцеловала меня ночью и взяла письмо с собой. Я выкарабкался из постели
и нацелил свои глаза в вентилятор.
Мать показывала письмо отцу. Отец подошел к телефону и сделал два
длинных и два коротких звонка. Он звонил дедушке. Я вернулся в кровать.
Я больше не мог держать раскрытыми уши, чтобы подслушивать. Они тоже ус-
тали и закрывались вместе с глазами. На следующее утро мать сказала, что
все в порядке, и я опять могу идти к деду. Кто-то, наверное, сообщил и
деду, что он тоже может приходить ко мне, потому что, как только я выбе-
жал за дверь, то увидел, что по дороге катит дедушкина повозка, запря-
женная Принцем и Бьюти. Они поднимали симпатичные облачка пыли.
"Тпр-р-р-у!" - крикнул дед, громче, чем обычно. Он протянул мне свою
руку. - "Я еду посмотреть больную кобылу Тэмэрек-Свамп. Как у тебя со
временем?" "Полагаю, что смогу помочь ей", - сказал я ему.
Я уселся рядом с ним. Дед передал мне вожжи.
"Трогай, Принц! Бьюти!" - завопил я.
Дед похлопал меня по колену, царапнул мою щеку бакенбардом и громко
засмеялся.
"Вот какая штука, сынок, - сказал он мне. - Я могу говорить с тобой о
Боге сколько угодно, но церкви мы с тобой оставим в покое".
Мы миновали старую заброшенную железнодорожную станцию Су-Лайн преж-
де, чем дед снова заговорил. Закончил он так:
"Я думаю, тебе нужно сделать только одно, сынок, - прочесть Хорошую
Книгу самому. Увидишь, что из этого выйдет". Он привлек меня к себе. "Но
не переставай задавать вопросы и следуй своему сердцу, слышишь? Иначе не
сбудутся твои мечты".
Дед велел мне остановить повозку. Он спрыгнул вниз, хромая, пересек
дорогу, перебрался через редкую изгородь, и исчез с моих глаз. Я уже по-
думал идти за ним, как он снова появился, торопясь назад к повозке. В
руке он держал шляпу, и она была полна замечательной, крупной, красной
клубники. Мы ели ее с огромным удовольствием, проезжая по старой приб-
режной дороге. Дед сплевывал хвостики на круп Бьюти, и та потешно и
быстро дергала складками шкуры, будто отгоняла садящихся на нее мух. Она
махала хвостом, почти задевая дедово лицо. Он хохотал вовсю. Он снова
передал мне шляпу с ягодами. "Сыновья Сэма Кригера годами воровали арбу-
зы с моего участка, и будет справедливо, если я расквитаюсь с ним этими
ягодами".
А потом дед рассказал мне одну историю. Жил да был, - начал он, -
один маленький мальчик. Вместе со своей семьей и друзьями он заблудился
в долине тьмы. А потом совершенно случайно он нашел фонарь. И когда он
зажег его, каждый в темной долине увидел свет и подошел ближе. И, светя,
маленький мальчик повел людей из долины тьмы вверх по горной тропе. Пер-
вая сотня последовала за ним, потом тысяча, потом десять тысяч. Огляды-
ваясь, он видел, что все больше людей шло за ним. И чем больше их было,
тем больше он был доволен собой и своим делом. Он стал оглядываться все
чаще, чтобы видеть, скольких он вел из темноты - так горд был он, что
так много людей идет за ним. Но он споткнулся и уронил фонарь, который
подхватил кто-то рядом. Толпа перешагнула через него, поднимаясь на холм
и оставила в пыли. Ведь все шли вовсе не за ним, так? Они шли за светом,
а он был брошен во тьме".
"Таков мир, сынок, - сказал дед. - Это долина тьмы. Если ты обретешь
свет, никогда не спотыкайся и не оставляй его. И всегда помни, что ты не
много значишь сам по себе, если не светишь. Мы - как воздушные шары, и
душа, которая светится в каждом из нас, подобна воздуху внутри шара. По-
ка душа не заполняет шар, он просто сморщенная и бесполезная штука".
Когда мы переехали Рипл-Ривер и повернули на Тэмэрэк-Роуд, две собаки
выбежали со двора Джими Питерсона и залаяли на лошадей. Дед наклонился и
залаял на них в ответ. Собаки были так удивлены, что остановились посре-
ди дороги, повернулись и побежали назад.
Стайка воробьев вспорхнула с дороги, когда приблизились Принц и
Бьюти, и спряталась на больших дубах возле лесопилки. Стадо Холстейна
лениво пило на берегу реки. Большое желтое солнце шло за нами прямо по
середине дороги. Копыта лошадей шлепали по мягкому грунту, и упряжь поз-
вякивала в ритм дедушкиному голосу, пока он развлекал окрестности:
"Ждет на небе пирог, когда выйдет твой срок.
Когда выйдет твой срок - ждет на небе пирог..."
Г Л А В А 5. ХОРОШАЯ КНИГА И ПЛОХОЙ МАЛЬЧИК Я послушался дедушкиного
совета и начал читать Библию. Я нашел это чересчур трудным и почти уже
сдался на милость детектива Ника Картера, когда мне сказали, что читать
Библию самостоятельно не поощряется. С того момента все превратилось в
"должен". Я перескакивал через главы, ища сияющего белого человека из
моих снов. Когда отец услышал, что я читаю оба Завета -и Ветхий, и Но-
вый, он совсем растревожился.
"Я не хочу, чтобы мальчик сделался религиозным фанатиком", - сказал
он матери. - "Во всяком случае - прежде, чем он вырастет. С меня до-
вольно видений".
Когда отец заставал меня читающим Библию, он забирал ее у меня. Он
спрятал оба наших экземпляра, поэтому я занял один у Сафида Филлипса. Он
с трудом отыскал книгу у себя на чердаке, в нее никто не заглядывал со
времени первого причастия его дедушки.
Я начал читать по ночам в постели. Отец этого не одобрил. Он сказал,
что по ночам молодые люди должны спать. Я ответил "Да, отец". Я произнес
это губами.
Про себя я сказал: "Если ты не поймешь меня, отец, я закончу Фараона
и его колесницы, которые поглотило Красное Море, вечером ...в постели".
Так началась великая религиозная война между мной и отцом. Я думаю, что
если бы вокруг Бога не разводили такой таинственности, я бы сдался на
Книге Бытия, но отец так упорно отваживал меня от чтения, что я по-
чувствовал - там должно быть что-то особенное. Он открывал дверь моей
спальни, говоря "Пора спать, сын", протягивал руку и выключал свет, ос-
тавляя меня застрявшим на Аароне и золотом тельце.
Конечно, мне не нравились такие дела, поэтому на цыпочках я вылезал
из кровати, говоря про себя: "Пора читать, отец", и снова включал свет.
Потом отец высовывал голову из своей спальни и видел свет в моей за-
мочной скважине. В тишине ночи он взрывался своей сынопугающей сиреной:
"Уильям!" Я чуть не лез на стену. Я вылетал из кровати, тушил свет и ны-
рял обратно под одеяло: "Ух! Щелк! Вжик!" "Ты звал меня, отец?" Отец
звал. Он оглашал мне уйму интересных вещей. Затем я начал вешать одеяло
на дверь, чтобы свет не проникал в замочную скважину и щели. Это дало
мне четыре чудесных ночи "безотцовщины". Я продвинулся до Ноя и ковчега.
Ковчег обосновался на горе Арарат, скрипя деревянной обшивкой, когда я
вдруг осознал, что скрип этот исходит из гостиной. Отец! Он шел по кори-
дору на цыпочках, в одних носках.
Я все понял, потому что он наступил на доску в гостиной, которую я
расшатал, и она заскрипела. От этого скрипа встали дыбом мои волосы, и
меня, чудесным образом, выстрелило, как пулю, из постели - я сорвал с
двери одеяло, выключил свет и влетел назад в кровать: Ух! Дерг! Щелк!
Вжик!
Отец тихо открыл дверь. Он негромко позвал: "Уильям?" Ответа не было.
Отец закрыл дверь и ушел в свою комнату, производя "отцовский шум".
На следующий день я выдрал из моей математики внутренности и вставил
в обложку Библию. После небольшого усилия она вошла прекрасно. Отец был
весьма удивлен и обрадован, когда этой ночью зайдя в мою спальню, увидел
меня, штудирующим математику. Он разрешил не выключать свет на полчаса
дольше. Он решил, что я начал новую жизнь. Я начал главу о Навуходоносо-
ре в земле Вавилонской. Но через несколько дней отец что-то заподозрил.
Так усердно я никогда раньше не занимался уроками.
"Ты даже не записываешь арифметических задач, сын?" "Нет", - сказал я
ему. - "Я решаю их в уме".
Я понял, что лучше бы было взять обложку от учебника истории. Отец
знал, что в математике я не соображаю. Он подошел прямо к кровати.
"Давай я помогу тебе с какой-нибудь задачкой", - предложил он.
Я почувствовал, что у меня словно отнялись ноги, а сам я сделался
пустым. Я мигом сунул книгу под подушку и выпалил: "Нет, отец, я должен
сам выполнить это задание".
Взгляд отца гонялся за моим по всей комнате, прежде чем поймал его. Я
был уверен
- он видит сквозь мою голову, сквозь подушку, сквозь обложку матема-
тики - видит "Даниила во львином логове". Отец не сказал ничего, но во
взгляде его кое-что было. Это был: "ты-заплатишь-за-это-позже"-взгляд Он
смерил меня тем же самым ледяным взглядом еще раз и отправился спать.
Когда на следующее утро я вышел из ванной, то обнаружил, что моя ма-
тематическая Библия исчезла из тайника под подушкой. И я сказал себе:
"Не делай вид, будто не знаешь, кто мог ее взять". Когда я сел завтра-
кать, то увидел, что отец читает ее. Он опустил книгу, посмотрел мне в
глаза и испортил вкус бекона и яиц.
"Математика, - заметил он холодно, - изменилась с тех пор, как я был
ребенком".
"В самом деле?" - с интересом сказал я, в надежде, что это действи-
тельно так, и что я просто глупо ошибался, решив, что крыша может обру-
шиться на меня в любую минуту. Она обрушилась.
"Возьмем эту интересную задачу на деление столбиком, - сказал он,
указывая в книгу. - Вот здесь, - Иезекииль, глава 38, стих 21 и 22. -
Отец громко прочитал:
"... меч каждого человека будет против брата его... моровою язвой и
кровопролитием, и пролью на него и на полки его... всепотопляющий дождь
и каменный град, огонь и серу". Отец поднял глаза. "Не слишком ли это
кровожадно?"
"Да нет, ничего", - сказал я ему с энтузиазмом. - "Подожди, что бу-
дет, когда ты доберешься до следующей главы. Им придется семь месяцев
хоронить мертвых - повсюду трупы!" Я посмотрел отцу в лицо и потерял ин-
терес к жизни. Отец сказал, что ремня для бритвы не будет, но какого-то
наказания это заслуживает. Он спросил, что предлагаю я. Я предложил все
забыть и начать сначала. Он сказал, что согласен, но только если я за-
помню, что он поручал мне кое-какую работу: наколоть на неделю дров, вы-
чистить подвал и гараж, вымыть все окна и прибрать на чердаке.
"Насколько я знаю твои темпы, - сказал он, - это займет тебя на ме-
сяц".
Тем не менее, на следующий день я играл в бейсбол, так как сделал все
за полдня.
Отец был поражен. Он сказал матери, что похоже, я наконец чему-то на-
учился. Так и было. Я научился этому, пока чистил чердак. Я догадался,
что могу спустить с чердака длинный электрический шнур с патроном прямо
