Я уточнил:
- Мы вместе с Рэем учились в Йеле... Он мой давнишний друг...
Это ничего не объясняло.
- Вы здесь проездом? - спросил он у Моны.
Ответил я:
- Рэй с женой приехали к нам, вернувшись из Канады. Они хотели
провести с нами уик-энд.
- Они часто бывают у вас?
Вопрос сбил меня с толку, я не мог понять его смысла. Мона ответила
за меня:
- Два-три раза в год...
Олсен внимательно посмотрел на нее, так, как если бы ее внешность
имела особое значение.
- Когда вы с мужем приехали?
- В субботу, часа в два дня...
- В дороге у вас не было никаких происшествий из-за снега?
- Почти никаких. Но пришлось ехать медленно...
- Вы сказали мне, господин Додд, что повезли ваших друзей к Эшбриджу?
- Совершенно верно.
- Они были знакомы?
- Нет. Но вы должны знать, что, когда старик Эшбридж дает прием, он
не считается с количеством приглашенных...
На губах лейтенанта появилась легкая усмешка. Видно, он знал
достаточно о приемах Эшбриджа.
- Ваш муж много там пил? - спросил он у Моны.
- Я не была около него все время... Да, мне кажется, что выпил он
достаточно.
Мне показалось, что Олсен уже обо всем хорошо осведомлен, вероятно по
телефону.
- А вы, господин Додд?
- Да, я тоже пил...
Изабель сидела, скрестив руки на коленях, и смотрела на меня.
- Больше обычного?
- Да, куда больше обычного, сознаюсь...
- Вы были пьяны?
- Не совсем, но я находился в состоянии далеком от нормального.
Почему почувствовал я необходимость добавить:
- Такое приключалось со мной не больше двух раз за всю жизнь...
Необходимость быть искренним? Вызов?
- Два раза! - воскликнул Олсен. - Ну, это не так-то много.
- Да.
- У вас была причина для того, чтобы напиться?
- Нет... Начал я с двух-трех стаканов виски, чтобы не выделяться
среди других, потом пил что подворачивалось под руку... Вы же знаете,
как это бывает.
Я чересчур разговорился, уточняя все это.
- Ваш друг Рэй пил вместе с вами?
- Несколько раз мы столкнулись... Нам удавалось перекинуться
несколькими фразами, когда мы оказывались в одной и той же группе
гостей, потом мы вновь разъединялись. У Эшбриджа огромный дом, и гости
располагались повсюду...
- А вы, госпожа Сандерс?
Она взглянула на меня, как бы спрашивая совета, потом посмотрела на
Изабель.
- Я тоже пила... - призналась она.
- Много?
- Возможно... Какое-то время я находилась с Изабель...
- Ас мужем?
- Два-три раза я видела его, но только издали.
- С кем он был?
- С разными людьми, которых я не знаю... он также, я вспоминаю, долго
разговаривал с господином Эшбриджем, они даже удалились ото всех в
уголок.
- В общем, ваш муж вел себя так, как обычно в подобных случаях?
- Да... Но почему вы об этом спрашиваете?
Она вновь удивленно взглянула на меня.
- Я задаю вам те вопросы, которые по правилам приходится задавать в
случаях исчезновения.
- Но это - несчастный случай.
- Я в этом не сомневаюсь, сударыня... У вашего мужа ведь не было
причин покончить жизнь самоубийством?
- Никаких.
Она вытаращила глаза.
- Ни исчезнуть, не оставив следов?
- Зачем бы ему было исчезать?
- У вас нет детей?
- Нет.
- Давно вы замужем?
- Двенадцать лет.
- Не встретил ли ваш муж у Эшбриджа каких-нибудь старинных своих
знакомых?
Мне становилось не по себе.
- Насколько я знаю, нет.
- Какую-нибудь женщину?
- Я видела его с несколькими... Он всегда бывает окружен...
- Никакой ссоры? Никакого события, которое вы могли бы припомнить?
Мона слегка покраснела, и я почувствовал, что ей известно происшедшее
между Рэем и Патрицией. Приоткрыла ли и она, подобно мне, дверь в
ванную? Или видела, как они вдвоем выходили оттуда?
- Вы оставались позже других?
Теперь можно было с полной уверенностью заключить, что лейтенант
хорошо обо всем осведомлен.
- После нашего отъезда оставалось не больше шести человек...
- Кто сел за руль?
- Я.
- Должен заметить, что по такой погоде вы хорошо справились... Еще
метров четыреста - и вы доехали бы до дома...
- За мостиком всегда образуются заносы...
- Я знаю.
Я услышал новый грохот, идущий снаружи. Подойдя к окну, я заметил в
сгустившейся темноте экскаватор, работающий при свете прожектора.
Олсен понял, о чем я хотел спросить.
- Я приказал на всякий случай начать поиски, несмотря на наступление
ночи... Никогда нельзя знать...
Знать - что? Не жив ли еще Рэй?
- Выйдя из машины, вы погрузились в темноту...
- Электрический фонарь почти не давал никакого света. Я предпочел
пустить женщин вперед.
- Это было осмотрительно.
Изабель сидела неподвижно и оглядывала нас всех, как бы изучая
реплики на губах у каждого: она словно плела глазами какой-то узор. Она
сплетала отдельные детали, которые когда-нибудь сможет воссоединить в
единое целое.
- Мы шли, прижавшись друг к другу... - сказала она.
- Мужчины шли далеко от вас?
- Совсем рядом... Но ветер выл с такой силой, что мы едва слышали,
когда они нас окликали...
- Вам не было трудно отыскать дом?
- По правде говоря, я не знала точно, где нахожусь... Мне кажется, я
дошла сюда интуитивно.
- Когда вы оглядывались, вам виден был свет?
- Вначале да, едва-едва... Он быстро бледнел, потом совсем угас...
- Ваш муж пришел вскоре после вас?
Она взглянула на меня, как бы спрашивая совета. Но она ничуть не
казалась смущенной. По-видимому, эти вопросы не казались ей странными в
данных обстоятельствах.
- Возможно, через минуту. Я хотела зажечь свет и убедилась, что
электричество выключено. Я спросила у Моны, есть ли у нее спички, и
направилась в столовую, чтобы зажечь один из свечных канделябров. Тут
Доналд и вошел...
Что записывает лейтенант и для чего это ему? Теперь он обратился ко
мне:
- Вы легко нашли дом?
- Я буквально наткнулся на него, думая, что нахожусь еще довольно
далеко. Я даже опасался, что сбился с пути...
- А ваш друг?
- Я считал, что он идет рядом со мной... Я хочу сказать, в нескольких
метрах от меня... Время от времени я покрикивал: "Эй! Эй! "...
- Он отвечал?
- Несколько раз мне казалось, что я его слышу, но ветер выл с такой
силой...
- Потом?
- Когда я убедился, что Рэй не придет...
- Сколько времени вы выжидали?
- Примерно пять минут.
- У вас в доме имелся другой электрический фонарь?
- Да, в спальне. Но так как мы им почти никогда не пользовались и не
проверяли, есть ли запасные батарейки, он оказался тоже при последнем
издыхании.
- Вы пошли на поиски один?
- Моя жена и Мона выбились из сил...
- А вы?
- Я тоже...
- Куда вы направились?
- Шел как мог. Я намеревался идти кругами, все увеличивая их
диаметр...
- Вы не боялись свалиться со скалы?
- Я надеялся, что этого не случится. Ведь как-никак живу здесь уже
пятнадцать лет. Несколько раз я падал на колени...
- Вы дошли до вашей машины?
Я взглянул на женщин. Совершенно забыл, что именно сказал им тогда,
вернувшись. Полный провал в памяти. Решил рискнуть.
- Да, я случайно наткнулся на нее...
- И она, само собой разумеется, была пуста?
- Да. Я передохнул там немножко от ветра...
- А сарай? Вы удостоверились, что он не в сарае?
В первый раз с начала этого неожиданного допроса я испугался. Можно
было подумать, что Олсену что-то известно, что-то такое, чего я сам еще
не знаю, и что он, с невинным лицом царапая что-то в своей записной
книжке, подстраивает мне ловушку.
- Сарай я обнаружил по стуку сорвавшейся с петель двери... Я покричал
Рэю, но ничего не услышал в ответ...
- Вы входили в сарай?
- Сделал от входа несколько шагов...
- Понятно...
Он закрыл наконец свою книжку и поднялся с вполне военной выправкой.
- Благодарю вас, всех троих, и прошу простить меня за причиненное
беспокойство. Работы по розыску будут продолжаться всю ночь, если только
погода не воспрепятствует этому.
Потом обернулся к Моне:
- Я предполагаю, мадам, что вы останетесь здесь?
- Ну да... конечно...
Куда же ей было деваться, пока отыскивают тело ее мужа среди океана
этих снежных заносов?
Мы пообедали. Помню, Изабель разогрела консервные спагетти с
фрикадельками.
Какой был день недели? Понедельник. С утра до вечера я только и
делал, что слонялся с места на место. В контору я не поехал, и хотя к
тому и не было никакой возможности, тем не менее я ощущал себя
прогульщиком.
По утрам я обычно заезжал на почту и вынимал корреспонденцию из
нашего почтового ящика. День разворачивался по раз навсегда
установленным правилам, которых я твердо придерживался. Для каждого
поступка, чуть ли не для каждого движения было определено свое время.
Я все еще был захвачен присутствием в доме Моны и беспрестанно
задавал себе вопрос: сближусь ли я с ней?.. Вероятно, это произойдет не
здесь...
А почему бы и нет?
С того самого субботнего вечера все мы, трое, живем на нервах, а Мона
в особенности... Не испытывают разве в такой момент желания прижаться к
чьей-нибудь груди?
Если мы вдруг очутимся наедине и будем уверены, что Изабель не сможет
нас застигнуть...
Но ничего такого не произошло. Мы смотрели из окна на экскаватор, и я
едва улучил момент, чтобы прижать к себе локоть Моны.
Спать мы с Изабель легли в своей спальне, а Мона в одиночестве.
- Что ты думаешь об Олсене?
Вопрос поразил меня, ибо он показывал ход мыслей моей жены. Сам я
тоже думал об Олсене.
- Отличный парень. И, по-видимому, прекрасно знает свое дело.
Я ожидал продолжения разговора, во Изабель ограничилась сказанным, не
продолжая.
Только позже, когда мы собирались уже погасить свет, она
пробормотала:
- Не думаю, чтобы Мона сильно страдала...
Я ответил уклончиво:
- Никогда нельзя знать...
- Казалось, что они друг к Другу сильно привязаны...
Слово поразило меня. Привязаны! Ходячее выражение, но я подумал, что,
употребляя его, люди перестали вдумываться в смысл. Существа - два
существа - "привязаны один к другому"...
Почему бы и не прикованы?
- Спокойной ночи, Изабель!
- Спокойной ночи, Доналд!
Она вздохнула, как и обычно по вечерам, что как бы знаменовало для
нее переход от дневных хлопот к ночному покою. Почти тотчас же она
засыпала, а я ворочался иногда с боку на бок часами, прежде чем мне
удавалось заснуть.
Мона была одна в комнате для друзей. О чем она думает? До меня
доносился железный скрежет машин, которые как бы старательно просеивали
снег.
Внезапно проснувшись около полуночи, я не услышал шума машин и
подумал: не нашли ли они Рэя? Но почему в таком случае не пришли они нас
известить?
Я не двигался, гадая, не почувствовала ли сквозь сон Изабель, что я
проснулся, и не прислушивается ли она так же, как и я. Она не
шевелилась, но дыхание ее стало более ровным.
Все было погружено в молчание, кроме шума какогото мотора вдалеке,
возле почты.
Я испытывал беспричинную тревогу. Эта внезапная тишина ощущалась мною
как нависшая угроза, и я почувствовал истинное облегчение, когда
экскаватор внезапно вновь приступил к работе.
Произошла ли какая-то авария? Может быть, чинили или смазывали
машину? Или попросту люди отлучились, чтобы пропустить по стаканчику?
Я вновь уснул, и когда открыл глаза, было совсем светло. Дом уже
наполнился кофейным запахом, но к нему еще не присоединились другие:
жареной свинины и яиц.
Я встал, надел халат, почистил зубы, пригладил волосы и в ночных
туфлях побрел на кухню, в которой никого не было. В столовой, в гостиной
