барханах в три дня отцвели маленькие цепкие цветы с солнечными головками, а
в его саду их жизнь удлинена до поздней осени. На одной карте они уже вышли
в бутоны и вот-вот начнут цвести, до половины поднялись на другой карте
темные ростки, на третьей лишь проклюнулись светло-зеленые стрелки, а
четвертая и пятая карты отдыхают в ожидании высадки крупных гладких луковиц.
Устад -- мастер цветов -- ладил с окружным мирабом, и воду ему давали для
полива своевременно. Для кустов и больших деревьев безразлично, в какую пору
дня их
239
поливать, а сочные стебли тюльпанов сразу же потеют на полуденном
солнце и капельки воды становятся подобны китайским увеличивающим стеклам.
На месте каждой капли тут же появляется черный ожог. Только к вечеру можно
поливать эти тюркские цветы...
До сих пор еще не все садовники-персы занимаются тюльпанами. С
незапамятных времен роза -- царь цветов Хорасана. Но тюркские беки принесли
из пустыни жгучую страсть к этим простоватым весенним растениям-трехдневкам,
которые потом начисто высушивает солнце. И уже три поколения мастеров
отбирают и ублажают тюльпаны. Огромные, как кувшины, сделались они,
приобрели благородство и тонкость оттенка, а шелковая ткань их лепестков
соперничает с гигантскими ночными розами, привезенными древними царями из
рухнувшего Ктесифона. Но зато теперь тюльпаны стали бояться солнечных
ожогов, растут только на сдобренной жирной саманной пылью грядке, не терпят
и слабого ветерка. Не так же и сами тюрки, попавшие волей бога в ухоженные
города и селения, вырастают на сочных и хрупких стеблях...
Два раката молитвы уже проделал он, когда между старыми виноградными
деревьями появился Реза-ша-гирд, ученик и первый подручный хаджиба всех
султанских садов. Но устад продолжал молиться. Лишь когда последний
солнечный луч потух за дувалами, он аккуратно свернул коврик и пошел к дому.
Шагирд шел рядом, приотстав.
Они прошли маленький двор, в котором женщина готовила ужин, взошли на
айван, но не остались там, как бывает в это время года. Только оказавшись в
дальней комнате без окон, устад указал гостю на плетеный ковер и сел сам.
-- Что дороже жизни?..
-- Тайна! Устад посидел молча и кивнул головой:
-- Говори!
-- Передают те, о которых известно. -- Шагирд закрыл глаза, чтобы не
пропустить ничего из заученного. -- Вчера Гонитель Правды ушел от дел. Но
прощальное одевание в халат было таково, словно сейчас он только и
приступает к правлению. С отроческих лет тяготится тюрок его наставлениями,
но не мыслит обойтись без него.
240
-- Как поступал новый вазир?
-- Абу-л-Ганаим был позван к младшей жене султана. Хайль-баши войска и
сарханги [ дейлемитов говорят между собой, что это ее пятилетний сын должен
занять Высочайшее Стремя. А еще тюркские эмиры считают, что персы прибрали
всю власть к рукам.
-- Почему горцы -- дейлемиты за Тюрчанку?
-- Те, о которых известно, говорят... -- Шагирд запнулся на мгновение,
но потом опять закрыл глаза и взялся для опоры одной рукой за кисть другой.
-- Она -- женщина, и безразличны ей род и племя того, кого предпочтет ее
плоть. Эмир Кудан находит ее, когда пожелает, а из других чаще бывает в
книгохранилище Мануджихр, сар-ханг дейлемитов. Султан две недели назад надел
на него золотой пояс, и быть ему сюбаши...
Устад подождал, пока шагирд откроет глаза, и тихо спросил:
-- Вправду ли она так красива, что не видели еще в мире подобного?
Вся кровь ушла вдруг из лица шагирда. Куда-то смотрел он растерянным
взглядом, потом медленно повернул голову.
-- Она как солнце, учитель!..
Бесконечное удивление слышалось в его голосе, глаза были широко
открыты. Устад понимающе кивнул:
-- Преходящи формы этого мира, рафик, и красота его как сор, попавший в
глаза.
-- Я промою глаза, дай!..
Устад теперь тоже смотрел в некую пустоту мимо гостя, словно забыв про
него. Пламя светильника стало вдруг разгораться, перебросилось на протекшее
сбоку масло. Прогорев, оно успокоилось и вернулось на место.
-- Как поступал в этот день сам Гонитель Правды?..
-- Он писал, а потом калам из его руки упал на стол.
-- Калам упал? -- Впервые у устада поднялись вверх брови.--Так ли ты
сказал, рафик?..
-- Я это видел, но начался ветер, и пришлось уйти из сада.
Устад озабоченно покачал головой:
-- Все те же люди в кушке?
-- За всеми деревьями они, и ощупывается сверху донизу каждый
приходящий.
' Сарханги, сипахсалары- военачальники
241
-- Скажи тем, о которых известно, что я все услышал.--Устад поднял руку
ладонью к гостю.--Тебе в поучение... На закате пришел ты, когда обычным
людям пристойно молиться. И в моем огороде нельзя было тебе идти сзади. Это
мне, простому садовнику, надлежит искать перед помощником хаджиба султанских
садов. За каждым дувалом здесь мушериф -- это ты сам знаешь. И столбы на
базаре -- для нас...
-- Я лишь сухой песок, а слова твои -- вода, даи-худжжат!..
Они вышли на айван, омыли руки. Соседи видели, как устад Наср Али
поливал из кумгана молодому подручному султанского хаджиба. Потом они
поужинали, и гость ушел, провожаемый устадом до конца улицы. Потом рукой у
Реза-шагирда была накрытая платком корзина с землей, в которой покоились
начавшие прорастать луковицы тюльпана...
Когда передвинулась и встала меж минаретами пятничной мечети -- Джумы
-- розовая звезда Мерва, устад Наср Али прошел в конец своего сада, неслышно
отворил вмазанную в дувал дверцу.
-- Что ярче света?..
Это прошептывали по ту сторону дувала. На протянутой из тьмы руке
тускло обозначилось кольцо.
-- Тайна!
Оттуда, со стороны арыка, в руки устада была подана сухая выдолбленная
тыква, которую носят на боку странствующие суфии. Ими всегда полна дорога от
Мерва до Рея и Исфагана. Наср Али принял тыкву и отдал во тьму другую, точно
такую же.
* ГЛАВА ВТОРАЯ *
I. ВАЗИР
О благодарности государей за благодеяния, ниспосланные им богом...
Когда молитвы народа -- во благо государя, он приобретает в сем мире доброе
имя, а в том-спасение. И спрос с него легче, ведь сказано: государство
существует и при неверии, но не существует при беззаконии... В предании от
посланника -- мир над ним! -- приведено: на страшном суде у тех, кто имел
власть над народом, руки будут связаны на шее; если был справедлив,
242
правосудие развяжет его руки и он отправится в рай; если же законы ему
были нипочем -- со связанными руками бросят в ад...1
Тут пусть и приведет Магриби касыду Бу Ханифы о государстве. Кнут
справедливости в руке властителя укрощает страсти сильных и многоумных, ибо
не на них держится государственный порядок. Сила державной власти покоится
на тех многочисленных, кто прост умом и желаниями, а потому безропотен.
Справедливость же заключается в том, чтобы все были таковы, а кто
высовывается из ошейника, проявляет чрезмерную алчность или умствует, того
надлежит искоренять.
В книге о правлении не следует писать об этом прямо. Действия государей
прошлого в таких случаях нужно объяснять заложенной в них богом мудростью и
добротой. В такой форме поучение понятно будет для нынешних правителей и
полезно для народа, который уразумеет, какая высокая и трудная обязанность
лежит на государе.
К месту тут придется хотя бы предание об Иосифе, завещавшем похоронить
его рядом с дедом Абрагамом. Архангел Гавриил не позволил ему этого до
страшного суда, на котором царям предстоит отвечать за свое правление. Коль
так было поступлено с самим Иосифом, то каково будет с другими!..
Не только за людей, но за растения и скотов придется ответить имеющим
власть. Здесь надо сообщить о праведном халифе Омаре, который обещал сыну
явиться во сне в первые три дня после своей смерти. Только через двенадцать
лет увидел его ночью сын. И когда спросил о причине столь длительной
задержки, сподвижник Пророка ответил: "В мое правление обветшал мост в
окрестностях Багдада; одна овечка провалилась и сломала ногу. Двенадцать лет
держал я за это ответ!"
Все здесь верно, но не нашли пока нигде книги в черном переплете со
львами, которую увидел некогда он под коленом у младшей жены султана.
"Ден-намак" ей название. Правила и примеры оттуда нужны для каждой главы, и
неполно без них поучение...
' Сиасет-намэ, с. 14.
243
Что же было вчера? От распахнувшего двери ветра завернулся на столе
пергамент, и калам выбило из руки. В тот же миг появилась Тюрчанка'
Впервые не мог он заснуть в эту ночь. Прямо над головой розово
светилась звезда, шелк блудницы пламенел в безднах вселенной, а имам Омар
стоял напротив и усмехался в неухоженную бороду Дерзким отрицанием полны
были его глаза. И не его глаза уже были это, а глаза бесстыжей Тюрчанки
гневно и нетерпеливо смотрели с лица звездного имама.
Как он раньше не видел, что у нее и у имама Омара одинаковые глаза?
Могло ли такое быть? Но каков же цвет глаз у Тюрчанки? Он попытался
представить ее лицо, и ничего не получилось...
Почему в день, когда застал ее, не довел он до сведения Величайшего
Султана о прелюбодействе в самом его доме? Не вазиру, конечно, надлежит
выполнять подобное: на это есть специальные мушерифы Дома, обязанные следить
за нравственностью, есть также евнухи гарема. Через них это делается.
Впрочем, посылается, коль необходимо, и тайная бумага без подписи. Не
обязательно в ней писать все прямо; можно привести лишь соответствующие
случаю стихи или поучение. Однако и на другой день, и на третий он ни о чем
тогда не распорядился...
Откуда знала она, что не сделает он этого?! С самого начала не терпела
его Тюрчанка. По примеру своих диких туранских сестер она от ушей до
подбородка оголяла лицо. Выпуклый чистый лоб ее хмурился и нижняя губа
оттопыривалась всякий раз, когда случалось ей увидеть его. А после
случившегося она фыркала по-тюркски при одном его приближении, так что даже
в глазах Величайшего Султана читалось удивление по этому поводу..
Бесстыдство ее не знало предела. Вскоре он нашел заложенным свой тайный
ход в книгохранилище, а ее что ни день встречал на ведущей туда аллее.
Тюрчанка шла, как будто никого не существовало для нее в этом мире. От
маленьких красных туфель оставались на песке глубокие и четкие следы.
Шахар-хадим нес за ней толстую книгу..
Потом он всегда обходил стол в дальнем углу книгохранилища, когда
приходил туда по делам. Только однажды повлекло его нечто. Опасливо протянув
руку, дотронулся он до того места, где упиралось ее колено. Холодное дерево
было там.
244
Стол в углу продолжал стоять свободный от книг, и что ни день шла по
аллее Тюрчанка. Кудан уже командовал первым султанским хайлем. При встрече с
ним удачливый хайль-баши склонял в поклоне шею, и крепкие плечи его
топорщились от сознания своей безнаказанности..
А Тюрчанка всегда ненавидела его Это неприятие в волчьих скошенных
глазах он увидел сразу, когда открыли перед ним лицо девочки И толстая губа
у нее оттопырилась, словно при виде нечистой жабы -- кульбаки Лишь родичи
илек-хана да самаркандский кази Абу-Та-хир присутствовали тогда в Самарканде
при порученном ему сватовстве. А может быть, поняла она его мысли, как
понимает дикая камышовая кошка, если в виду ее начать тянуть тетиву лука .
Он отдыхал в "позе готовности". Сегодня все было спокойно, и Тюрчанка
