ложилась. Стыдясь запаха, переставал он дышать...
Лилась вода из фонтана, и танцевали в меняющемся свете девушки, по
очереди протягивая к нему обнаженные руки-тени. Босыми ногами наступали они
на цветы, которыми был осыпан пол. Среди них была и та, что лежала рядом. Он
быстро повернул к ней голову, проверяя. Да, она лежала с ним и одновременно
танцевала среди тех, у фонтана. Даже пятнышко у левого глаза
228
было здесь и там. Увидев удивление в его взгляде, она протянула ему
чашку. Он послушно пил, не отводя от нее глаз...
Когда вернулся он в этот мир, там опять было солнце и молча сидели
фидаи. Наставник дал ему напиться воды. Она была обычной: холодной и не
имеющей вкуса.
Об этом не говорили. Только Большегубый шепнул, что вчера его оставили
здесь спящим, а сегодня нашли в том же положении и на том же месте.
-- Что дороже матери и рода твоего?
-- Тайна!
Кто же из этих семи великий сайид-на ', бросивший в пропасть
собственного сына за измену учению? Белые конусы на головах одинаковы у
всех, и только голоса разные. Каждый голос следует запомнить.
Семь пар рук ложатся на его голову. Он -- рафик, и нет теперь у него
имени. Любое из имен может он принять на себя в мире. Малое кольцо надевают
ему на палец. Оно такое же, какие носят обычно люди из даби-ров, купцов или
караванщиков. Лишь чуть заметный знак выбит на внутренней стороне, и если
повернуть его особым образом, то где бы ни был рафик, ему беспрекословно
подчиняются все фидаи и ласики, находящиеся в том месте. Убежище и пищу
найдет он по этому знаку в городах и селениях, в горах и пустынях, на
дорогах земли...
-- Вот твой дай!
Из стены появляется еще одна тень. Сползает белая ткань с лица. Где-то
встречал он уже этот спокойный внимательный взгляд. И высокий лоб с морщиной
поперек знаком ему. Да это же устад, мастер цветов, приезжавший в Исфаган
прошлой осенью. Он долго жил при базаре и ходил всякий раз за рассадой к
хаджибу султанских садов...
Но устад уже набросил на лицо мешок и отступил в стену. Для рафика
этого времени должно быть достаточно, чтобы запомнить человека. Отныне он
совершит все, что передаст ему от семи владык учения этот дай --
распорядитель его души. И не будет для него невозможного.
' Сайид-на-- наш сайид, высшая форма уважения.
229
-- Пусть увидит Предопределенное!
Чашу с водой ставят перед ним. Снова он различает желтый шарик, упавший
из пальцев даи-прислужника. Вода, как и в тот раз, имеет вкус. Он закрывает
глаза и жадно пьет эту сладковатую воду. В мучительном ожидании напрягается
тело...
Ничего не происходит, и только телесное оставляет его. Все понимает и
видит он остро, как никогда. Раздвигаются каменные стены, куда-то деваются
пол и потолок. Невероятная легкость во всем, и холодно закипает мозг. Один
он на вершине и видит сразу весь мир, все города и селения, улицы и базары,
всех встреченных в жизни людей. Но кого-то из них он обязательно должен
найти, и тогда придет облегчение. Прямой дейлемский нож дают ему в руку.
-- "Устроение царства"...
Это тихо произносит уже знакомый голос, и он сразу видит того, которого
искал. В прямоугольной комнате за невысоким столиком сидит узколицый старик
в строгой одежде дабира. Перед ним лист пергамента, золотая
чер-нильница-дават и витой калам у него в руке. Лицо сосредоточено, и нет в
нем сомнения. Он знает этого старика...
* ГЛАВА ПЕРВАЯ *
I. ВАЗИР
Во имя бога милостивого и милосердного!.. О делах людей и времен.
Всевышний в каждую эпоху избирает одного из людей, прославляет и украшает
его достоинствами правителя. Он связывает с ним благо вселенной и спокойную
жизнь людей; от него же зависят разруха, смуты, восстания, страх и трепет
распространяет он пред сердцами и очами для блага же людей -- дабы были они
спокойны... Если же среди них проявится мятежностъ, небрежение к закону или
инакомыслие в отношении повиновения Всевышнему, и тот захочет дать им
вкусить возмездие за эти их деяния -- да не даст бог, преславнъш и
всемогущий, нам такого удеш, да удалит от нас этакое несчастье!--то таким
людям Всевышний и пошлет злосчастные последствия мятежа: друг на друга
обнажатся мечи, прольется кровь; тот, у кого сильнее
230
длань, будет делать что захочет, так что все люди погибнут в этих
несчастьях и кровопролитиях, подобно тому как огонь, падач в заросли
тростника, сжигает начисто не только то, что сухо, но и то из сырого, что
соседствует с сухим...Ныне, слава богу, в это б шгос ювенное время нет никого в мире, кто
замышлчг бы смуту ши чья бы гоюва высовывалась из ошейника послушания. Да
хранит постоянно Всевышний эту державу до дня восстания из мертвых! Да
удаштся от этого государства дурной глаз!..!
Тот, кто лишен государственного разумения, записал бы иное: что
беспокойно время, и всякий эмир норовит оборвать свою цепь. А в Рее и под
самым Исфаганом бесчинствуют исмаилиты. Еще две крепости в Дейлеме присвоили
они, запугав владетелей, а какой-то ничтожный дабир, которого пригрел он
некогда на султанской службе, отрекся от веры, назвал себя "сайид-на" --
великим святым и задумал разрушить то, что созидалось веками.
И еще о Тюрчанке было бы написано...
Из дома царствующих Сельджуков другая, старшая жена Величайшего
Султана, и законный султан в будущем -- ее сын-первенец Баркиярук. Но не о
том думает новый вазир Абу-л-Ганаим в сговоре с младшей женой султана. Эмиры
войска хотят того же... Многое можно было бы написать...
Однако недопустимо, тем более в письменной форме, говорить о чем-либо
плохом в государстве. Подобна обвалу в горах людская молва, стоит лишь
стронуть один камень. А коль твердить каждодневно, что все хорошо, то и
будет хорошо. Такова человеческая природа, и люди сами не любят тех, кто
много умствует. Тех же, кто назойливо замечает упущения власти и упорствует,
следует наказывать как самых первых врагов веры и государства. Так поступали
все великие властители прошлого.
На их примере и следует изложить предопределенный богом закон об
избранности правителя в каждую эпоху.
' Сиасет-намэ. Книга о правлении вазира XI столетия Низам ал-Мулька.
(Перевод Б. Н. Заходера.) М.--Л, 1949, с. 11--13. Сокращенный текст
литературного памятника будет и в последующих главах выделяться курсивом.
231
Избранность же означает ответственность перед божьим промыслом. Коль
слабеет воля и рвение правителя, начинает давать он потачку мудрствующим и
рассуждающим, то слабеет держава и открывается путь к произволу и мятежу. Но
нет предела милосердию Всевышнего, и всемогущий бог, чтобы спасти род
людской от искоренения, намечает, выделяет из безвестности и приводит к
власти новую династию, которая опять обуздывает многоумных и укрепляет
государство. А оно дано людям на все времена, вечно и неизменно, потому что
от бога
Достойным примером мудрости в устройстве государства является страна
фангфуров -- Сыновей Неба, которые правят в Китае. У них перенимали способы
управления людьми многие правители древности -- цари и фараоны. "Ден-намак"
-- книга арийских царей о принуждении народа к порядку -- вершина этой
мудрости.
Нельзя начинать также книгу с примера, который близок по времени.
Поначалу следует привести краткие свидетельства из древних книг. Арийский
дом Ахемени-дов благословил бог способностью устроить первое государство.
Победоносный грек Искандер пришел в свое время и сокрушил его. И разве не
взвился огонь его владычества до того, что язык пламени лизнул тучи? Но
горел он недолго, а затем сделался пеплом. И пишут знающие люди, что,
захватывая великие царства и бродя по благоустроенным областям мира, он вел
себя, словно пришел полюбоваться ими. Когда пожелал Искандер, побежденные
цари склонились и дали клятву в верности, на чем и завершилось дело. Основа
же всякой подлинной верности -- государство. Какая польза без закрепления
завоеванного кружить по свету? Словом, как всякий западный человек, он
полагался на силу воображаемого. И был потому Искандер Двурогий наподобие
громыхающей тучи в теплую погоду года, ибо пронесся над многими царствами,
излил дождь, а лужи тут же высохли...
После учиненного им разгрома и последующего дробления мира цари
парфянского дома Арсака стали поднимать из пепла державу. Но оставленное
греками легкомыслие подкосило тростник благих помыслов, а тогда был избран
богом и поднялся во всей своей славе безвестный дотоле дом Сасана.
Царствовавшие мужи из этого дома были с крепкой дланью, и четыре века словно
солнце сиял Эраншахр 1, испуская во все стороны
Эраншахр-- Арийское государство
232
лучи законности и порядка. Книги о правлении, оставшиеся от них,--
чистый и животворный колодец государственной мудрости...
Все в руках бога, и среди арабов наметил он своего Посланника. Не
ведали до тех пор арабы должного устройства державы, но правы оказались в
вере. С помощью справедливого бога повергли они дом Сасани-дов, ослабленный
злокозненными маздакитами ', которые и есть теперь исмаилиты или батиниты,
как зовут их в народе. Но государство это благо, и богоставленные халифы в
Багдаде все исполняли до мелочей, как принято было при сасанидских царях и
вазирах.
Потом пришло время, и с благословения халифа правители из персидского
дома Самана приняли на себя ответственность за державу. Когда же по желанию
бога зашатался и рухнул дом Самана, то уж прямо из простых тюркских
рабов-гуламов назначена была Всевышним династия. И хоть таков в
действительности был род Махмуда из Газны, крепче иных высокородных натянул
он поводья и не жалел лошадей в погоне за порядком и праведностью.
Величайшим Султаном обоих миров впервые был назван Махмуд Газневи. Будучи
тюрком по рождению, он тем не менее во всем следовал наставлениям древних
мужей Эраншахра, так что государство засияло при нем, как в лучшие времена.
Сельджуки, которые правят ныне, тоже тюрки, и не имеет это значения, коль
утвердил их бог. Важен порядок в мире, и безразлично при этом происхождение
властителя. Для государства даже лучше, если правит пришлая династия.
Тут-то, при приближении к нашему времени, и следует расколоть орех поучения.
Книги, что принесли ему из разных хранилищ Мерва, помогут в работе.
Свернутые плотными свитками и в переплетах с бронзовыми застежками, стоят
они на особой подставке у стены, радуя глаз. Нет здесь пустых сказок о
битвах с дивами или о птице Симург, а одни лишь творения ума мужей
древности, содержащие тайны управления государством. Ничего не предстоит ему
выдумать, ибо все они здесь.
Одной главной книги лишь не могут пока найти -- той, что увидел он
как-то возле Тюрчанки. Вся мудрость
' Маздакиты-- последователи руководителя народного движения в Иране
мага Маздака (У--У1 в н э)
233
Эраншахра в той книге с черным переплетом и бронзовыми львами на
захватах. "Ден-намак" ей название...
Он быстро повернул голову. Ему показалось, что кто-то пристально
смотрит на него. Деревья за окном стояли прямо, и листва оставалась
неподвижной. Откуда в нем опять эта встревоженность?
Вчера, когда сел он за книгу, привиделся ему вдруг старый хауз в Тусе.
Может быть, правы суфии, и ушедшее остается в человеке? Что еще может тогда
увидеться ему в колодце времени?
Началось это, когда ушел он от дел. Неправильно забилось сердце, и
