- Я беседовал с Хорнкастом и видел собственными глазами Понтифекса
Тивераса.
По залу прошел шумок, общее напряжение возросло.
- Понтифекс все еще жив. Но это не жизнь в нашем с вами понимании. Он
больше не разговаривает, даже посредством стонов и вскриков, как то было
до недавнего времени. Он живет в другом мире, далеко от нашего, в мире,
который, по-моему, расположен перед Мостом Прощаний.
- В таком случае, когда он может умереть? - спросил Нимиан
Дундилмирский.
- О, нескоро, даже в его теперешнем состоянии, - ответил Хиссуне. -
Они располагают чарами, способными, как мне кажется, удерживать его от
перехода в мир иной еще несколько лет. Однако, на мой взгляд, дальше
откладывать нельзя.
- Решать Лорду Валентину, - заметил герцог Галанский.
Хиссуне кивнул.
- Верно. Мы поговорим об этом чуть позже. - Поднявшись, он подошел к
карте мира и накрыл ладонью центр Цимроеля. - Во время поездки в Лабиринт
и обратно я регулярно получал сообщения. Я знаю об объявлении нам войны,
сделанном пьюриваром Фараатаа, кем бы он ни был; мне известно и то, что
метаморфы уже не ограничиваются заражением сельскохозяйственных культур, а
начали выпускать орды каких-то мерзких тварей, что сеет ужасную панику и
страх. Знаю я и о голоде в районе Кинтора, об отделении Пилиплока, о
волнениях в Ни-мойе. Пока у меня нет сведений об обстановке к западу от
Дулорна, думаю, ими не может похвастаться никто по эту сторону Рифта. Я
знаю также, что западный Алханроель стремительно приближается к тому же
хаотическому состоянию, в котором погряз Цимроель, и что беспорядки быстро
распространяются к востоку, вплоть до подножия Горы. Кризис нарастает, а
мы до сих пор предпринимали слишком мало конкретных действий. Создается
впечатление, что центральное правительство полностью исчезло, герцоги
провинций ведут себя так, будто они полностью независимы друг от друга, а
мы сбились в кучу здесь, на Замковой Горе, высоко над облаками.
- А что вы предлагаете? - спросил Миригант.
- Предпринять следующее. Во-первых, поднять армию, чтобы окружить
границы Пьюрифайна, полностью перекрыть провинцию и войти в джунгли для
поисков Фараатаа и его сторонников, что, уверяю вас, будет нелегкой
задачей.
- Кто встанет во главе армии? - поинтересовался герцог Галанский.
- Я вернусь к этому вопросу через некоторое время, с вашего
позволения, - сказал Хиссуне. - Далее: нам нужна другая армия, собранная
тоже на Цимроеле, для занятия Пилиплока - по возможности мирно, а если не
получится, то с применением силы - и восстановления его подчиненности
центральному правительству. В-третьих, мы должны собрать генеральную
ассамблею всех правителей провинций, чтобы обсудить рациональное
распределение запасов продовольствия и договориться, чтобы провинции, еще
не затронутые бедствием, поделились с теми, где уже наблюдается голод.
Естественно, необходимо четко разъяснить, что мы призываем к жертве, но не
чрезмерной. Провинции, которые не захотят сделать свой вклад, если таковые
найдутся, будут заняты войсками.
- Чересчур много армий для общества, в котором не слишком сильны
военные традиции, - высказался Манганот.
- Когда требовались армии, - ответил Хиссуне, - нам как-то удавалось
их собрать. Так было и во времена Лорда Стиамота, во время войны за
реставрацию Лорда Валентина, ныне опять возникает подобная необходимость,
поскольку выбора у нас нет. Впрочем, должен обратить ваше внимание на то,
что уже существует несколько неофициальных армий под предводительством
различных самопровозглашенных Короналов. Мы можем воспользоваться ими, да
и самими новыми Короналами.
- Воспользоваться услугами изменников? - воскликнул герцог Галанский.
- Услугами любого, кто может оказаться полезным, - ответил Хиссуне. -
Мы предложим им присоединиться к нам; мы присвоим им высокие чины, хотя,
разумеется не те, которые они сами себе присвоили; мы дадим им понять,
что, если они откажутся от сотрудничества, мы их уничтожим.
- Уничтожим? - переспросил Стасилейн.
- Да, именно это я и имел в виду.
- Даже Доминин Барьязид был помилован и отправлен к своим братьям. Но
лишить жизни, пускай предателя...
- Дело нешуточное, - продолжал Хиссуне. - Но я собираюсь использовать
этих людей, а не убивать их. Тем не менее, нам придется их убивать, если
они не согласятся на наши предложения. Но умоляю вас, давайте обсудим этот
вопрос в другой раз.
- Вы собираетесь использовать этих людей? - спросил принц Нимиан
Дундилмирский. - Вы говорите почти как Коронал!
- Нет. Я говорю как один из тех двоих, из которых должен быть сделан
выбор, согласно нашей прежней договоренности. И при достойном сожаления
отсутствии лорда Диввиса я, возможно, говорю слишком напористо. Но могу
сказать, что я очень долго думал над этими планами, и не вижу других
вариантов, кто бы ни был у власти.
- У власти Лорд Валентин, - заметил герцог Галанский.
- В качестве Коронала. Но мы, я думаю, согласились на том, что при
нынешнем кризисе нам нужен настоящий Понтифекс, чтобы вести нас, а также и
Коронал. Лорд Валентин, как вы мне сообщили, плывет на Остров для встречи
с Леди. Я предполагаю отправиться туда же, поговорить с Короналом и
попытаться убедить его в необходимости стать Понтифексом. Если он увидит
резон в моих доводах, то выскажет свои пожелания по поводу преемника. Я
полагаю, что новый Коронал должен взять на себя задачу умиротворения
Пилиплока и Ни-мойи, а также привлечения на свою сторону лже-Короналов. А
второй из нас возглавит армию, которая вторгнется на земли метаморфов. Что
касается меня, то мне безразлично, кто наденет корону, Диввис или я, но
важно, чтобы мы безотлагательно открыли военные действия и начали
восстановление порядка, с чем мы уже изрядно запоздали.
- А мы будем бросать монету, чтобы определиться? - вдруг послышался
чей-то голос от входа.
У дверей стоял и смотрел на Хиссуне потный, небритый Диввис, все еще
в охотничьем костюме.
Хиссуне улыбнулся.
- Рад снова видеть вас, лорд Диввис.
- Сожалею, что пропустил значительную часть совещания. Сегодня мы
собираем армии и выбираем Коронала, да, принц Хиссуне?
- Коронала должен выбрать Лорд Валентин, - хладнокровно ответил
Хиссуне. - А после этого вам и мне придется собирать и вести армии. И
думаю, пройдет немало времени, мой лорд, прежде чем у нас появится
свободное время для развлечений вроде охоты. - Он указал на свободное
кресло рядом с собой. - Прошу садиться, лорд Диввис. Я высказал
собравшимся здесь несколько предложений, а теперь хочу повторить их для
вас, если вы уделите мне несколько минут. А потом мы должны принять
какое-то решение. Итак, прошу садиться и выслушать меня, лорд Диввис.
Садитесь.
4
Опять в море: сквозь духоту и дымку нагретого воздуха, когда в спину
дует яростный ветер с Сувраеля, а мощное безостановочное течение с
юго-запада подталкивает корабли к северным землям. Валентин ощутил и
другие течения, водоворотом проходящие по его душе. Слова главного
представителя Хорнкаста на банкете в Лабиринте все еще звучали у него в
мозгу, будто он слышал их только вчера, а не десять тысяч лет тому назад.
Коронал - воплощение Маджипура. Коронал - Маджипур, выраженный в
личности. Он есть мир, а мир есть Коронал.
Да. Да.
И по мере того, как он передвигался по поверхности планеты с Замковой
Горы до Лабиринта, от Лабиринта до Острова, с Острова в Пилиплок, затем в
Пьюрифайн, затем в Беллатюл, с Беллатюла на Сувраель-теперь с Сувраеля
опять на Остров, - душа Валентина все больше открывалась навстречу боли
Маджипура, его разум становился все восприимчивей к муке, замешательству,
безумию, страху, которые теперь разрывали на части мир, бывший когда-то
самым мирным и счастливым из миров. День и ночь на него изливались мучения
двадцати миллиардов душ. И он с радостью принимал их, и стремился
воспринять и постичь все, что исходило от Маджипура, и с готовностью искал
возможности ослабить эту боль. Но напряжение утомляло его. Слишком многое
на него нахлынуло; он не мог все постичь и свести воедино, и часто оно
затопляло и ошеломляло его; но возможности уклониться не было, поскольку
он являлся Владыкой и не мог отказаться от возложенной на него миссии.
Все послеобеденное время он в одиночестве простоял на палубе, глядя
прямо перед собой, и никто, даже Карабелла, не посмел приблизиться к нему,
настолько глухая стена отрешенности окружала его. Когда же она все-таки
подошла к нему, робко и неуверенно, он улыбнулся, обнял ее, но не сказал
ни слова, поскольку находился сейчас в мире, где не было нужды в словах,
где он был спокоен, где изъязвленные участки его души могли исцелиться. Он
знал, что она не станет докучать ему.
После долгого молчания она посмотрела на запад и ахнула от изумления,
но больше ничем не нарушила тишины.
Заговорил он, причем его голос звучал словно издалека:
- Что ты там увидела, любимая?
- Какой-то силуэт. Кажется, дракона.
Он промолчал.
- Неужели это возможно, Валентин? Ведь нам говорили, что в здешних
водах в это время года не должно быть никаких драконов. Но что же тогда я
вижу?
- Ты видишь дракона.
- Но ведь говорили, что их не будет. Однако сомневаться не
приходится. Что-то темное. Что-то огромное. И плывет в одном с нами
направлении. Валентин, откуда здесь драконы?
- Драконы есть везде, Карабелла.
- Может быть, мне чудится? А что если это лишь тень на воде -
какое-нибудь скопление водорослей...
Он покачал головой.
- Ты видишь дракона. Дракона-короля, одного из самых крупных.
- Ты говоришь, даже не посмотрев, Валентин.
- Да. Но дракон там.
- Ты его ощущаешь?
- Да, ощущаю. Присутствие громадного дракона. Силу его мысли. Могучий
разум. Я ощутил его еще до того, как ты подала голос.
- Ты сейчас так много ощущаешь.
- Слишком много.
Он продолжал смотреть на север. Огромная душа дракона лежала тяжким
грузом на его душе. Его чувствительность за эти месяцы постоянного
напряжения значительно возросла; теперь он мог посылать мысленные сигналы
почти без усилия и едва сдерживался, чтоб не делать этого. Во сне или
наяву он странствовал в недрах души мира. Расстояние уже не являлось для
него препятствием. Он ощущал все, даже суровые, горькие мысли оборотней,
даже медленные пульсирующие излучения, исходившие от драконов.
Карабелла спросила:
- Что ему нужно? Он хочет напасть на нас, Валентин?
- Сомневаюсь.
- Но ты не уверен?
- Я ни в чем не уверен, Карабелла.
Он послал мысленный сигнал громадному зверю в море, стремясь
соприкоснуться с его разумом. На мгновение образовалось что-то наподобие
контакта - ощущение открытости, взаимопроникновения. А потом это ощущение
исчезло, будто его смахнули могучей дланью, но не презрительно, не
высокомерно, а так, будто дракон говорил: "Не сейчас, не здесь, еще не
время".
- У тебя такой странный вид, - сказала она. - Так будет дракон
нападать?
- Нет. Нет.
- Ты кажешься испуганным.
- Нет, я не испуган, нет. Я просто стараюсь понять. Но я не чувствую
угрозы. Только настороженность... бдительность... этот могучий разум
наблюдает за нами...
- И, наверное, сообщает о нас метаморфам?
- Возможно.
- Если драконы и метаморфы заключили против нас союз...
- Так считает Делиамбр, основываясь на показаниях какого-то
метаморфа, которого больше уже не допросить. Мне кажется, что все гораздо
