могли, а я не сумел достучаться до вашего разума, мой лорд. Не сумел.
- Но в конце концов ты до меня добрался.
- С помощью вашей матушки Леди, - сказал Делиамбр. - Тисана явилась к
ней во сне и получила от нее послание, и Леди поняла, и сделала свой разум
гонцом для моего, доставив туда, куда я сам ни за что бы не попал. Вот так
мне и удалось, наконец, поговорить с вами. Мой лорд, нам столько нужно
рассказать вам, сейчас же!
- Верно, - подтвердил Тунигорн. - Ты будешь поражен, Валентин.
Клянусь.
- Тогда порази, - ответил Валентин.
Делиамбр сказал:
- Думаю, Тунигорн рассказал вам, как мы обнаружили, что советник по
сельскому хозяйству И-Уулисаан - шпион метаморфов?
- Да, рассказал. Но как это удалось?
- В тот день, мой лорд, когда вы отправились к Стейшу, мы застали
И-Уулисаана во время глубокого телепатического контакта с кем-то, кто
находился очень далеко. Я чувствовал, что его разум ускользнул, ощущал
силу контакта и без промедления попросил Залзана Кавола и Лизамон схватить
его.
Валентин вскинул взгляд.
- Откуда же у него такая сила?
- Потому что он метаморф, мой лорд, - объяснила Тисана, - а у них
существует способ соединять разумы с помощью огромных королей морских
драконов в качестве связующего звена.
Валентин переводил взгляд с Делиамбра на Тисану и обратно как
человек, на которого напали одновременно с двух сторон. Он попытался
переварить значение сказанного, но в их словах столь многое показалось ему
странным, совершенно сбивающим с толку, что поначалу он почти ничего не
понял.
- У меня в голове не укладывается, - сказал он, - что метаморфы
общаются друг с другом через драконов. Кто бы мог подумать, что драконы
обладают такой телепатической силой?
- Они называют их водяными королями, мой лорд, - заметила Тисана. -
Да, оказывается, водяные короли действительно обладают очень мощным
разумом, который облегчает лазутчику передачу его сообщений.
- Сообщений о чем? - с беспокойством спросил Валентин. - И для кого?
- Когда мы застали И-Уулисаана за контактом, - отозвался Делиамбр, -
Лизамон и Залзан Кавол навалились на него, и он сразу же стал
видоизменяться. Мы бы доставили его к вам для допроса, но вы ушли вперед,
к реке, а потом началась буря, и мы не смогли за вами последовать. Поэтому
мы и допросили его сами. Он признался, мой лорд, что он шпион и должен был
давать вам советы относительно мер, которые правительство должно
предпринять против всех этих болезней, а потом немедленно сообщать о них,
что было большим подспорьем для метаморфов в их деятельности по
возбуждению и распространению болезней.
Валентин охнул.
- Метаморфы... возбуждали... распространяли болезни?..
- Да, мой лорд. И-Уулисаан нам все рассказал. Мы были... м-м-м... мы
не слишком с ним церемонились. Здесь в Пьюрифайне в секретных лабораториях
в течение многих лет метаморфы выращивали культуры всех вредителей наших
сельскохозяйственных растений, какие только когда-либо бывали. А когда они
подготовились, то разбрелись в тысячах обличий, некоторые из них, мой
лорд, даже отправились к крестьянам под видом сельскохозяйственных
агентов, притворившись, будто хотят предложить новые методы повышения
урожайности, а во время инспекторских поездок тайно разбрасывали по полям
свои яды. Некоторые из вредителей были запущены по воздуху или
переносились с помощью птиц, которых выпускали метаморфы. Вдобавок, они
распыляли яды и те поднимались в небо тучами...
Ошеломленный Валентин посмотрел на Слита.
- Оказывается, мы были в состоянии войны, не зная об этом!
- Теперь знаем, мой лорд, - заметил Тунигорн.
- А я пробираюсь через владения моего врага, в своей глупости
надеясь, что стоит мне лишь произнести добрые слова и раскрыть объятия,
как Данипьюр улыбнется, и Дивин вновь благословит нас. А на самом деле
Данипьюр со своим народом ведет все это время против нас войну, и...
- Нет, мой лорд, - перебил его Делиамбр. - Не Данипьюр, насколько нам
известно.
- Что ты сказал?
- Того, кому служил И-Уулисаан, зовут фараатаа. Это - исполненный
ненависти, безрассудный пьюривар, который не смог добиться от Данипьюр
поддержки своих планов, и поэтому взялся осуществлять все сам со своими
последователями. Понимаете, мой лорд? Среди метаморфов существует два
течения. Этот самый Фараатаа возглавляет крайних, наиболее воинствующих.
Их план состоит в том, чтобы с помощью голода ввергнуть нас в хаос и
заставить покинуть Маджипур. Данипьюр же придерживается более умеренных
взглядов, во всяком случае, она гораздо менее свирепа.
- Тогда мне следует продолжать путь к Иллиривойну и встретиться с
ней.
- Вы никогда не найдете Иллиривойна, мой лорд, - сказал Делиамбр.
- Это почему же?
- Они разобрали город на части и тащат его на себе по джунглям. Я
ощущаю их присутствие, когда навожу свои чары, но оно перемещается.
Данипьюр избегает вас, мой лорд. Она не хочет с вами встречаться.
Возможно, это слишком опасно с политической точки зрения: она не способна
больше держать в повиновении свой народ и боится, что все перейдут на
сторону Фараатаа, если она выкажет хоть малую толику благосклонности по
отношению к вам. Это лишь мое предположение, мой лорд. Но я говорю вам,
что вы никогда ее не найдете, даже если будете тысячу лет обшаривать
джунгли.
Валентин кивнул.
- Вероятно, ты прав, Делиамбр. Наверняка ты прав. - Он прикрыл глаза
и попытался привести мысли в порядок. Насколько неверно он оценивал
обстановку; как мало он понимал! - А это общение между метаморфами через
морских драконов... как долго оно продолжалось?
- Судя по всему, довольно долго, мой лорд. Морские драконы,
оказывается, гораздо разумнее, чем мы представляли... и между ними и
метаморфами, по крайней мере, некоторыми метаморфами, как кажется,
существует что-то вроде союза. Впрочем, мы можем только строить догадки.
- А И-Уулисаан? Где он? Мы должны как следует расспросить его обо
всем.
- Мертв, мой лорд, - ответила Лизамон Хултин.
- Как это случилось?
- Когда разразилась буря и все смешалось, он попытался бежать. Мы
было его опять поймали, но ветер вырвал его у меня, и больше мы не смогли
его найти. А тело отыскали лишь на следующий день.
- Небольшая потеря, мой лорд, - заметил Делиамбр. - Вряд ли удалось
бы выжать из него что-нибудь еще.
- Все равно мне хотелось бы поговорить с ним, - сказал Валентин. -
Однако его не воскресишь. И с Данипьюр, похоже, разговор не состоится. Но
мне нелегко расстаться с этой идеей. Неужели совершенно никакой надежды
найти Иллиривойн, а, Делиамбр?
- Думаю, что нет, мой лорд.
- Я вижу в ней союзника: вам это кажется странным? Королева
метаморфоз и Коронал объединяются против тех, кто развязал против нас
биологическую войну. Глупость, Тунигорн, да? Давай, говори откровенно: ты
считаешь меня глупцом?
Тунигорн пожал плечами.
- Я мало что могу сказать, Валентин. Я уверен лишь в том, что
Делиамбр прав: Данипьюр не желает встречи с тобой и не позволит себя
отыскать. И думаю, что тратить время на ее поиски...
- Неразумно. Да. В самом деле, глупость, поскольку у меня столько
всяких дел в других местах.
Валентин умолк. Он рассеянно взял у Залзана Кавола несколько
предметов для жонглирования и начал перебрасывать их из руки в руку.
Болезни, голод, лже-Короналы, подумал он. Безумие. Хаос. Биологическая
война. Проявление гнева Дивин. А Коронал в это время разъезжает по
джунглям с дурацкими затеями? Нет. Нет.
Он спросил у Делиамбра:
- Тебе известно, где мы сейчас?
- Насколько я могу прикинуть, примерно в двух тысячах миль к
юго-западу от Пилиплока, мой лорд.
- Как думаешь, сколько нам туда добираться?
Вмешался Тунигорн:
- Я бы сейчас вообще не ездил в Пилиплок.
Валентин нахмурился.
- Это отчего же?
- Опасно.
- Опасно? Для Коронала? Да ведь я там был, Тунигорн, месяц или два
назад и не видел никакой опасности!
- Обстоятельства изменились. До нас дошло, что Пилиплок объявил себя
свободной республикой. Жители Пилиплока, у которых пока еще достаточно
продовольственных запасов, испугались, что эти запасы реквизируют в пользу
Кинтора и Ни-мойи; и поэтому Пилиплок откололся от государства.
У Валентина был такой взгляд, будто он смотрит в бездонную пропасть.
- Откололся? Свободная республика? Бред какой-то!
- Тем не менее, для жителей Пилиплока все это, по-видимому, имеет
смысл. Трудно представить, какой прием они могут оказать тебе теперь. Я
думаю, будет разумней отправиться куда-нибудь в другое место, пока
ситуация не прояснится.
Валентин гневно возразил:
- Неужели мне суждено шарахаться прочь от моих же городов? Пилиплок
объявит о своей лояльности в тот самый миг, как я там появлюсь!
Карабелла сказала:
- А ты в этом уверен? С одной стороны Пилиплок, раздувшийся от
гордости и себялюбия, а тут появляется Коронал на обшарпанном флотере,
одетый в какие-то лохмотья. И думаешь, они будут тебя прославлять? Они
изменили, и прекрасно это понимают, а потому скорее усугубят свое
преступление, чем кротко склонят головы перед твоей властью. И я
утверждаю, что в Пилиплоке лучше не появляться, разве что во главе армии!
- Согласен, - подтвердил Тунигорн.
Валентин тревожно посмотрел на Делиамбра, Слита, Эрманара. Ответом
ему были молчание и мрачные, печальные, угрюмые взгляды.
- Тогда получается, что я опять свергнут? - спросил Валентин, не
обращаясь ни к кому в отдельности. - Опять стал оборванным бродягой? Я не
смею войти в Пилиплок? Не смею? А лже-Короналы в Кинторе и Ни-мойе?
Полагаю, у них есть войска, а у меня нет, следовательно, и там я не смею
появиться. И что же мне делать, во второй раз становиться жонглером? - Он
рассмеялся. - Нет. Думаю, что нет. Я Коронал и Короналом останусь. Я
думал, что дело сделано, что определился со своим местом в этом мире, но,
очевидно, успокаиваться еще рано. Делиамбр, выведи меня из джунглей. Найди
дорогу на побережье, в какой-нибудь портовый город, в котором я могу найти
приют. А оттуда мы отправимся дальше на поиски союзников и опять наведем
порядок, правильно?
- А где мы будем искать этих самых союзников, мой лорд? - спросил
Слит.
- А где придется, - ответил Валентин, пожав плечами.
8
Куда бы ни кинул взгляд Хиссуне во время поездки с Замковой Горы вниз
по долине Глайда в сторону Лабиринта, везде он видел признаки хаоса и
запустения. Хотя в этих благодатных и плодородных районах Алханроеля
ситуация еще не достигла такой же остроты, как на западе или на Цимроеле,
все равно, везде ощущалось почти осязаемое напряжение: запертые ворота,
испуганные глаза, каменные лица. Но, подумал он, в самом Лабиринте особых
перемен, кажется, нет, возможно, потому, что Лабиринт и без того всегда
был местом запертых ворот, испуганных глаз, каменных лиц.
Но если Лабиринт не изменился, то изменился сам Хиссуне; эта перемена
стала очевидной для него с того самого мгновения, как он въехал во Вход
Воды - огромные, роскошные парадные ворота, традиционно служившие
властителям Маджипура для въезда в город Понтифекса. Позади остались
теплый, подернутый дымкой день в долине Глайда, ароматные ветры, зеленые
холмы, радостное сияние яркого солнца. Впереди - вечная ночь потайных,
закупоренных колец Лабиринта, жесткий блеск искусственного освещения,
