подтвердятся окончательно, и только после этого бить тревогу. Я тщательно
проверил себя, перескочив с одного канала на другой, потом на третий,
произведя триангуляцию, и всюду находил несомненное присутствие
титанической силы, несущейся к Земле с все возрастающей стремительностью.
То ли я заблуждался, то ли Вторжение действительно началось? Я никак
не мог стряхнуть оцепенение и объявить тревогу.
Не торопясь, с наслаждением смаковал я это неведомое ощущение. Мне
казалось, что прошли часы. Я ласкал инструменты, испытывал через них
полнейшее подтверждение веры, которую мне вернуло сегодняшнее наблюдение.
В голове у меня слабо шевелилась мысль, что я теряю драгоценное время, что
мой долг - прекратить это бесстыдное заигрывание с судьбой и известить
Защитников.
И, наконец, я освободился от транса. Я вернулся в мир, который
призван охранять.
Эвлюэлла стояла рядом, растерянная, испуганная, с бессмысленным
взглядом. Она кусала кулак, чтобы не расплакаться.
- Наблюдатель! Наблюдатель, ты меня слышишь? Что случилось? Что
происходит?
- Вторжение, - сказал я. - Сколько я был в трансе?
- Полминуты. Не знаю, у тебя были закрыты глаза. Я думала, ты умер.
- Гормон сказал правду, _о_к_к_у_п_а_н_т_ы_ рядом. Где он? Куда он
делся?
- Он исчез, когда мы ушли из того места с Устами, - прошептала
Эвлюэлла. - Наблюдатель, мне страшно. Я чувствую, как все сжимается. Я
должна лететь... я не могу здесь оставаться!
- Погоди, - сказал я, дотрагиваясь до ее руки, - не сейчас. Сперва я
дам тревогу, а потом...
Но она уже начала срывать с себя одежду, Ее обнаженное до пояса тело
заблестело в вечернем свете, а мимо нас сновали люди, в полном безразличии
к тому, что должно было произойти. Я хотел удержать Эвлюэллу, но пора было
давать тревогу, нельзя было больше медлить, и я повернулся к своей
тележке.
Словно во сне, порожденном всепоглощающей любовной страстью, я
потянулся к переключателю, приводящему в действие систему общепланетной
тревоги.
Может, ее уже дали? Может, какой-нибудь другой Наблюдатель увидел то,
что увидел и я, менее скованный замешательством и сомнениями, выполняя
конечную задачу Наблюдателя?
Нет. Нет. Тогда бы я слышал сейчас завывание сирен с орбитальных
станций.
Я коснулся переключателя. Краем глаза я видел Эвлюэллу,
освободившуюся от своих облачений, начавшую произносить слова, наполнявшие
силой ее слабые крылья. Еще мгновение - и она была бы в воздухе, я не смог
бы ее удержать.
Быстрым и уверенным движением я включил сигнал тревоги. В этот момент
я увидел коренастую фигуру, торопливо пробирающуюся к нам. Гормон, подумал
я и, вскочив на ноги, бросился к нему, чтобы схватить его и задержать. Но
тот, кто к нам приближался, не был Гормоном. Это был какой-то важный Слуга
с рыхлым лицом, окликнувший Эвлюэллу:
- Не спеши, Летательница, опусти крылья. Принц Роума прислал за
тобой.
Он вцепился в нее. Ее маленькие груди приподнялись, глаза сверкнули
гневом.
- Отойди от меня! Я готовлюсь лететь!
- Принц Роума зовет тебя, - повторил Слуга, заключая ее в свои
тяжелые объятия.
- У Принца Роума в эту ночь будут другие заботы, - сказал я. - Она
будет ему не нужна. Одновременно с моими словами в небе взвыли сирены.
Слуга выпустил ее. Его рот беззвучно шевелился, он сделал один из
предохраняющих жестов Воли и взглянул на небо, бормоча:
- Тревога! Кто дал тревогу? Ты, старик? На улице заметались
обезумевшие люди. Эвлюэлла, освободившись, спряталась за меня - лететь она
не могла, ибо крылья ее расправились едва наполовину - и была мгновенно
поглощена людским прибоем. Заглушая устрашающий вой сирен, гремели
громкоговорители всеобщего оповещения, инструктируя людей о способах
спасения. Долговязый человек со знаком союза Защитников на щеке летел
прямо на меня, выкрикивая слова, слишком маловразумительные, чтобы их
можно было понять, пронесся мимо и исчез в толпе. Мир, казалось, сошел с
ума.
Один я оставался спокойным. Я поднял голову, ожидая увидеть в небе
парящие над Роумом черные корабли завоевателей. Но не увидел ничего, кроме
парящих ночных огней и других предметов, которые всегда висят над головой.
- Гормон! - позвал я. - Эвлюэлла! - Я был один. Странная
опустошенность наполняла меня. Я дал тревогу. Завоеватели близко; я
лишился своего занятия. В Наблюдателях больше не было нужды.
Почти с любовью я дотронулся до усталой тележки, бывшей моей
спутницей столько лет. Я пробежал пальцами по испещренным пятнами и
вмятинами инструментам; потом отвернулся, и оставляя ее, зашагал по улице:
без тележки, без ноши, человек, чья жизнь обрела и утратила смысл в один и
тот же момент. А вокруг меня царил хаос.
10
Понятно, что в случае наступления последней битвы Земли мобилизуют
все союзы, кроме Наблюдателей. Нам, которые столько времени стерегли все
подступы, не было места в стратегии боя; мы автоматически распускались
после подтверждения тревоги. Теперь пришло время показать свое умение
союзу Защитников. В течение половины Цикла они строили планы, что им
делать во время войны. К какому из них они прибегнут сейчас? Какие
действия предпримут?
Я собирался устроиться в каком-нибудь общежитии и переждать кризис.
Было безнадежно думать о том, чтобы найти Эвлюэллу, и я клял себя за то,
что позволил ей удрать вот так, без одежды, без защиты в такое смутное
время. Куда она пойдет? Кто ее защитит?
Молоденький Наблюдатель, несшийся сломя голову, со своей тележкой,
чуть не налетел на меня.
- Осторожно! - завопил я. Он поднял голову. Вид его был такой, словно
его чем-то ударили.
- Это правда? - спросил он. - Тревога?
- А ты не слышишь?
- Но она настоящая? - Я показал на его тележку. - Ты знаешь, как это
проверить. - Говорят, что человек, который дал тревогу, - пьяный старый
дурак, которого вчера завернули из гостиницы?
- И такое может быть, - согласился я.
- Но, если тревога настоящая...
Я сказал ему, улыбнувшись:
- Если это так, то все мы можем отдохнуть. Хороший день для всех нас,
Наблюдателей.
- Твоя тележка! Где твоя тележка? - закричал он.
Но я уже не обращал на него внимания, шел к ровной каменной колонне -
напоминании об императорском Роуме. На этой колонне были вырезаны
изображения: битвы и победы, монархи других стран, бредущие в позорных
оковах по улицам Роума, торжествующие орлы, знаменующие процветание
империи. Я стоял в странном спокойствии перед этой колонной, любуясь
тонкой работой мастеров. В мою сторону неслась знакомая фигура: Летописец
Бэзил. Я окликнул его, сказав:
- Ты появился вовремя. Не согласишься ли объяснить мне эти
изображения, Летописец? Они очаровывают меня, мое любопытство растет.
- Ты ненормальный. Разве ты не слышишь? Тревога!
- Это я ее дал, Летописец.
- Тогда беги! Завоеватели рядом! Мы должны драться!
- Только не я, Бэзил. Мое время кончилось. Расскажи мне про эти
изображения. Про побежденных королей, потерпевших крах императоров. Все
равно человек твоих лет не может участвовать в битве.
- Все сейчас мобилизованы!
- Все, кроме Наблюдателей, - сказал я. - Погоди минутку. У меня
появилось влечение к прошлому. Гормон исчез; будь моим проводником в этих
прошедших циклах.
Летописец дико затряс головой и шарахнулся в сторону, чтобы удрать. Я
бросился к нему, намереваясь схватить за костлявую руку и притащить к
интересующему меня месту, но он ускользнул от меня, а я схватил лишь его
темную шаль, которая неожиданно легко осталась в моих руках. Он бросился
прочь, молотя воздух руками, и скрылся из виду.
Я пожал плечами и стал разглядывать шаль, которой так неожиданно
завладел. Она была пронизана блестящими металлическими нитями, образующими
запутанные узоры, утомляющими глаз. Каждая нить исчезала в ткани, чтобы
появиться в самом неожиданном месте, словно ветка какой-нибудь династии,
неожиданно обнаруживающаяся в каком-то далеком городе. Искусство ткача
было выше всяких похвал. Я набросил шаль на плечи.
Я побрел дальше. Мои ноги, которые отказывали утром, теперь легко
несли меня. Молодость вернулась ко мне, и я шел сквозь городской хаос, не
затрудняя себя выбором пути. Я дошел до реки, перешел ее там, на дальнем
берегу Тивера, и увидел дворец Принца. Тьма сгущалась, и все больше огней
загоралось под приказами о мобилизации. Время от времени слышались гулкие
удары: взрывы экранирующих бомб, выбрасывающих облака дыма, скрывавшего
город от взглядов Завоевателей. Пешеходов на улицах становилось все
меньше. Сирены все еще завывали. На крышах зданий поспешно приводились в
действие защитные установки. Я услышал писк отражателей, раскачивающихся
из стороны в сторону, чтобы обеспечить максимальный захват. Не оставалось
сомнений, что вторжение действительно началось. Мои инструменты могли
ошибиться из-за какой-нибудь помехи, но дело не зашло бы так далеко, если
бы первоначальное донесение не подтвердилось известиями сотен других
членов моего союза.
Я пошел в направлении дворца, и передо мной возникла пара
запыхавшихся Летописцев. Они окликнули меня, но я не понял их слов. Это
был язык их союза, и я вспомнил, что на мне шаль Бэзила. Я не ответил, и
они перешли на обычную речь.
- Что с тобой? Сейчас же на место! Мы должны записывать! Мы должны
комментировать! Мы должны все видеть!
- Вы приняли меня за другого, - ответил я им негромко. - Я несу эту
шаль вашему брату Бэзилу, который вверил ее моим заботам. Мне нет места в
этой битве.
- Наблюдатель! - воскликнули они в ужасе, обругали меня каждый по
отдельности и бросились дальше. Я улыбнулся и пошел ко дворцу.
Ворота были распахнуты. Ньютеры, охранявшие портал, сбежали, сбежали
и два Указателя, которые раньше стояли за дверьми. Нищие, запрудившие
широкую площадь перед дворцом, прокладывали теперь себе путь в само
здание, чтобы найти там убежище. Это пробудило ярость наследных
обладателей лицензий, чье пребывание в этой части здания было закреплено
законом, и они обрушились на пришельцев с ненавистью и неожиданной силой.
Я видел калек, орудующих костылями, словно дубинками; я видел слепых,
бьющих с удивительной точностью; кротких послушников, пользующихся всеми
видами оружия от стилетов до звуковых пистолетов. Я обошел стороной это
бесстыдное зрелище и вошел во дворец, разглядывая часовни, где Пилигримы
просили благословение Воли, а Связисты отчаянно выпрашивали наставление
свыше, как им избежать грядущего столпотворения.
Неожиданно я услышал звук труб и выкрики:
- Дорогу! Дорогу! По дворцу шла шеренга суровых Слуг, направляясь к
комнатам Принца. Двое из них тащили извивающуюся разъяренную фигуру с
полураскрытыми крыльями. Эвлюэлла! Я закричал, но голос мой утонул в шуме.
Не смог я и пробиться к ней. Слуги отшвырнули меня в сторону. Процессия
исчезла в комнатах Принца. Я перехватил последний взгляд маленькой
Летательницы, бледной и хрупкой, окруженной охранниками, и она снова
скрылась от меня.
Я схватил за рукав бурчащего что-то Ньютера, бредущего мимо с
безразличным видом.
- Это Летательница! Зачем ее привели сюда?
- Он... он... они...
- Скажи мне!
- Принц... его женщина... в его колеснице... он... он... они...
завоеватели...
Я оттолкнул это лепечущее существо и бросился к дверям. Передо мной
встала медная стена раз в десять выше моего роста. Я со всего маху ударил
