информации у задней стенки вестибюля - там, где с помощью экранов и
мыслешлемов можно было получить любые сведения из основных картотек
гильдии Летописцев. С интересом я обнаружил, что среди тех, кто пришел
сюда со своими вопросами о прошлом человечества, было много завоевателей.
Наши шаги звонко раздавались по всему огромному помещению, когда мы
пересекали вестибюль, ступая по плиткам его пола.
Я не заметил ни одного Наблюдателя и потому пошел к банку информации,
надел мыслешлем и сообщил забальзамированному мозгу, с которым он был
связан, что я разыскиваю Летописца Бэзила.
- Какое у тебя к нему дело?
- Я принес ему шаль, которая оказалась у меня, когда он бежал из
Роума.
- Летописец Бэзил вернулся в Роум, чтобы завершить свое исследование
с разрешения завоевателей. Я пришлю другого члена гильдии, чтобы он забрал
шаль.
Нам не пришлось долго ждать. Мы стояли в глубине вестибюля, и я
размышлял о том, как много придется узнать завоевателям. Через несколько
мгновений к нам подошел плотно сбитый человек с кислым выражением на лице.
Он был на несколько лет младше меня, но все же уже не молод. На его
широкие плечи была накинута церемониальная шаль его гильдии.
- Я Летописец Элегро, - представился он с важным видом.
- Я принес шаль Бэзила.
- Пошли. Следуйте за мной.
Он появился из какого-то незаметного места в стене, где массивный
блок двигался на шарнирах. Теперь он вновь отодвинул его и быстро пошел.
Затем Летописец Элегро остановился в нетерпении. Его рот с опущенными
уголками кривился, короткие пальцы теребили густую черную бороду. Когда мы
догнали его, он пошел медленнее. Мы миновали бесчисленное количество
переходов и очутились в обиталище Элегро, где-то на вершине башни.
Комната, довольно темная, была полна экранов мыслешлемов, пишущих
приспособлений, разговорных аппаратов и других технических средств
обучения. Стены покрывала темно-пурпурная ткань, очевидно живая, ибо по ее
краям была заметна ритмическая пульсация.
- Где шаль? - спросил Элегро.
Я достал ее из кошеля. Меня забавляло то, что я мог носить ее в те
первые смутные дни завоевания. В конце концов Бэзил сам оставил ее в моих
руках, когда побежал по улице. Я не собирался выдирать ее у него, но,
очевидно, потеря мало волновала его. Вскоре, однако, я спрятал ее,
поскольку вызывал удивление окружающих в своих одеяниях Наблюдателя и шали
Летописца. Элегро резко взял у меня шаль, развернул и тщательно осмотрел
так, как будто искал вшей.
- Как она попала к тебе?
- Мы встретились с Бэзилом как раз во время нашествия. Он был сильно
взволнован. Я попытался задержать его, когда он пробегал мимо, но он
убежал, оставив шаль в моих руках.
- Он рассказывал другую версию этой истории.
- Сожалею, если скомпрометировал его, - сказал я.
- По крайней мере ты все-таки вернул шаль. Я сообщу об этом в Роум
сегодня вечером. Ты ждешь вознаграждения?
- Да.
Явно недовольный Элегро спросил:
- Чего же именно?
- Я хочу поступить учеником к Летописцам.
Он пришел в изумление.
- Но ты ведь принадлежишь к гильдии.
- В эти дни быть Наблюдателем - это все равно, что не принадлежать к
ней. Зачем мне вести наблюдение? Я свободен от обязательств.
- Возможно. Но ты стар, чтобы вступить в новую гильдию.
- Не слишком стар.
- У членов нашей гильдии нелегкая жизнь.
- Я намерен упорно работать. Я желаю учиться. Хоть я и стар,
любопытство еще не оставило меня.
- Стань Пилигримом, как твой друг. Повидай мир.
- Я видел мир. Теперь я хочу изучить прошлое.
- Ты можешь получить всю интересующую тебя информацию внизу. Наши
банки информации открыты для тебя, Наблюдатель.
- Это не то. Примите меня в гильдию.
- Вступи учеником в гильдию Индексаторов, - предложил Элегро. - Они
имеют доступ к информации, но к их работе не предъявляется столько
требований.
- Нет, я прошу Летописцев принять меня в ученики.
Элегро тяжело вздохнул. Он ломал свои пальцы, вертел головой, губы
его кривились. Он явно был в замешательстве. В это время открылась
внутренняя дверь, и в комнату вошла женщина в одеяниях летописцев. В руках
у нее был небольшой музыкальный шар. Она остановилась, явно удивленная
тем, что у Элегро посетители, кивнула и сказала:
- Я приду позже.
- Останься, - предложил ей Элегро.
Нам с Принцем он представил ее:
- Это моя жена - Олмейн. А это Путешественники, только что пришедшие
из Роума, - объяснил он жене. - Они принесли шаль Бэзила. Наблюдатель
хочет поступить учеником в нашу гильдию. Что ты скажешь на это?
Олмейн поморщила свой белоснежный лоб. Она положила музыкальный шар в
темную хрустальную вазу. Шар включился и, прежде, чем она его выключила,
раздалось несколько звенящих звуков. Затем она принялась рассматривать
нас, а я ее. Она была явно моложе своего мужа. Он был средних лет, а она,
казалось, только прошла первую пору зрелости. Очевидно, подумал я, она
побывала в Ерслеме, чтобы возродить свою юность. В таком случае странно,
что ее муж не сделал то же самое. Внешность ее, безусловно, отличалась
привлекательностью. На ее широком лице выделялись высокий лоб, выдающиеся
скулы, крупный, чувственный рот и выступающий вперед подбородок. Черноту
ее волос резко оттеняла необычная бледность кожи. Сейчас у нас редко можно
встретить белую кожу, хотя теперь я знаю, что в древние времена это было
обычным явлением. Эвлюэлла, моя любимая малышка Летательница, обладала
таким же сочетанием черного и белого, но на этом сходство этих двух женщин
заканчивалось. Эвлюэлла казалась воплощением хрупкости, а Олмейн
олицетворяла силу. Ее длинная изящная шея покоилась на плечах прекрасной
формы. У нее было цветущее тело, высокая грудь и крепкие ноги. А осанка -
поистине королевская.
Она некоторое время изучала нас своими широко расставленными темными
глазами и, наконец, спросила:
- Наблюдатель считает, что у него достаточно способностей и знаний,
чтобы поступить в нашу гильдию?
Казалось, вопрос был обращен к любому, кто взялся бы ответить. Я
колебался. Элегро тоже. Наконец Принц Роума сказал повелительным тоном:
- У этого Наблюдателя достаточно знаний и способностей, чтобы
вступить в вашу гильдию.
- А кто ты такой? - требовательно спросила Олмейн.
Принц мгновенно изменил тон.
- Я несчастный слепой Пилигрим, который пришел пешком из Роума вместе
с эти человеком. Если мне позволено рассудить, я считаю, что вы сделаете
ошибку, если не примете его в ученики.
Элегро поинтересовался:
- А что ты намерен делать? Какие у тебя планы?
- Я ищу здесь только убежище, - ответить Принц. - Я устал от
бродяжничества, и мне нужно многое осмыслить. Позвольте мне выполнять
здесь какие-нибудь мелкие поручения. Я не хотел бы разлучаться со своим
спутником.
Мне Олмейн сказала:
- Мы обсудим твою просьбу. В случае согласия ты будешь подвергнут
испытаниям. Я буду твоим поручителем.
- Олмейн! - воскликнул Элегро, явно изумленный.
Она улыбнулась всем нам безмятежной улыбкой.
Казалось вот-вот разразится семейная ссора, но этого не произошло.
Нам предложили еду, соки, крепкие напитки и ночлег. Пока мы ужинали,
Летописцы собрались, чтобы обсудить мою необычную просьбу. Принц пребывал
в каком-то странном возбуждении. Он глотал пищу не пережевывая, опрокинул
флягу вина, нервно перебирал обеденные принадлежности, время от времени
касался своих металлических зрачков.
Наконец он попросил тихо, но нерешительно:
- Опиши мне ее.
Я сделал это, стараясь нарисовать картину, как можно более полно.
- Ты говоришь, она красивая?
- Мне кажется, да. Вы знаете, в моем возрасте нужно полагаться на
зрение, а не на гормоны, которые выделяют железы.
- Ее голос возбуждает меня, - признался Принц. - В ней есть сила. Она
божественна. Должно быть, она красива, было бы несправедливо, если бы ее
тело не соответствовало голосу.
- Она, - напомнил я сурово, жена другого и оказала нам
гостеприимство.
Я вспомнил тот день в Роуме, когда паланкин Принца вынесли из дворца,
и Принц высмотрел Эвлюэллу, приказал привести ее к нему и, задернул
занавески. Властитель может командовать людьми более низких гильдий, а
Пилигриму это не позволено, и я опасался намерений Принца Энрика. Он снова
потрогал свои глаза, его лицо пришло в движение.
- Обещайте мне, что вы не будете ее беспокоить, - сказал я.
Уголок его рта дернулся, он готов был сердито ответить, но сдержался.
- Ты неправильно судишь обо мне, старик. Я буду уважать законы
гостеприимства. Будь добр, возьми вина.
Я протянул руку в нишу и получил еще одну фляжку. Это было крепкое
красное вино - не такое, как золотистое в Роуме. Я налил вина, мы выпили.
Фляжка скоро опустела. Через несколько мгновений вошла Олмейн. Она сменила
свою одежду. Раньше на ней было дневное платье темного оттенка из грубой
ткани, а теперь она надела алое платье, закрепленное на груди. Оно
подчеркивало все достоинства ее фигуры. Меня удивило, что пупок ее был
открыт. Ее соблазнительность привела в волнение даже меня.
Она произнесла благосклонно:
- Твоя просьба удовлетворена. Ты будешь под моим попечительством.
Сегодня же ты подвергнешься испытаниям. - В ее глазах вдруг появилась
лукавая искорка. - Больше всего, чтобы ты знал, недоволен мой муж. Но
неудовольствия моего мужа не следует бояться. Пойдемте со мной оба.
Она протянула руки и взяла нас с Принцем за руки. Пальцы ее были
прохладными. Я внутренне дрожал как в лихорадке, и удивленно думал, что
ощутил этот призрак юности, даже не побывав в водах дома возрождения в
святом Ерслеме.
- Пошли, - повторила Олмейн и повела нас к месту испытаний.
3
Так я попал в гильдию Летописцев.
Испытания были обязательными. Олмейн привела нас в другую комнату,
где-то наверху башни. Ее стены украшали панели из редких пород дерева
различных оттенков. Вокруг стояли скамьи, а в центре возвышалась спираль
высотой с человека, исписанная буквами, такими мелкими, что их невозможно
было прочитать. Полдюжины Летописцев сидели или стояли, прислонившись к
стене. Они собрались явно из-за прихоти Олмейн, ибо не испытывали никакого
интереса к старому обшарпанному Наблюдателю, которого она взялась опекать.
Мне дали мыслешлем. Скрипучий голос внутри задал мне с десяток
вопросов, стараясь выявить типичные ответы и интересуясь деталями
биографии. Я дал свои идентификационные данные в гильдии, чтобы они могли,
войдя в контакт с местным мастером гильдии, проверить правдивость ответов
и освободить меня от клятв. В обычное время невозможно было освободиться
от клятв, которые давал Наблюдатель, однако теперь настали другие времена,
и я знал, что моя гильдия сокрушена.
Через час все кончилось. Сама Олмейн набросила мне шаль на плечи.
- Вам дадут жилище около наших покоев, - сказала она. - Ты должен
сменить одеяние Наблюдателя, а твой друг может остаться в одежде
Пилигрима. Твое обучение начнется после испытательного периода. А пока ты
имеешь полный доступ к цистернам памяти. Ты понимаешь, конечно, что
пройдет лет десять или больше прежде, чем ты станешь полноправным членом
гильдии.
- Понимаю, - ответил я.
- Теперь твое имя будет Томис, - сообщила мне Олмейн. - Но пока не
Летописец Томис, а Томис из Летописцев. Это разные вещи. Твое прошлое имя
недействительно.
Нам с Принцем отвели небольшую комнатку. Это было довольно скромное
