Форст следовал за ней. Свет пламени проникал в его мозг, словно молнии.
Вчера и завтра слились воедино. Его старческое тело покачнулось, будто
камышинка под порывом ветра. Перед глазами затанцевали, замелькали, словно
демоны, различные видения: и темные личности из прошлого и смутные
воплощения будущего.
- Покажи мне путь! - попросил Форст. Он не раз использовал этот
способ. Уже семьдесят лет двигался в этом направлении шаг за шагом,
пользуясь бесценной мозговой энергией эсперов, сгорающих в пламени
болезни, как своеобразными мостиками в будущее, лишь бы идти вперед,
осуществляя свой грандиозный план.
- Дай мне увидеть! - просил Форст.
И перед ним внезапно возникла фигура Дэвида Лазаруса. Как и ожидал
Форст, он стоял в будущем, широко расставив ноги и подняв руки для
благословения своих братьев. Форст вздрогнул от страха. Вскоре фигура
воскресшего заколебалась и исчезла. Сухая рука Основателя выпустила руку
девушки.
- Она умерла, - прохрипел он. - Уведите меня!
4
Один старец отдал приказ, другой - повиновался, третьего попросили о
любезности, отказать в которой он не мог. Нат Вайнер всегда был рад
услужить своему приятелю Кирби. Ведь они знали друг друга больше, чем
длится нормальная человеческая жизнь.
Вайнер не был ни форстером, ни лазаристом: по традиции марсиане были
атеистами и считали, что современные культы, хоть и связанные с наукой, -
это пустяки, а то и просто глупость. Марсиане выполняли роль посредников
между Землей и Венерой. Деятельность Земли во многом зависела от
форстеров, следовательно, для марсианского правительства было выгодно
поддерживать контакты с Землей и верхушкой форстеров: научное развитие и
застройка планеты требовали огромных средств и выгодных кредитов. Венера,
планета Измененных, была в совершенно другом положении: никто точно не
знал, что же там происходит, кроме того, что за тридцать-сорок лет на этой
планете прочно обосновались лазаристы с такой же монополией, как и
форстеры на Земле.
Вайнер хорошо изучил голубокожих во время пребывания на Венере в
качестве посла и терпеть их не мог. Правда, время бурных эмоций прошло,
даже для Вайнера.
С большими трудностями и еще большими затратами была установлена
связь между Рейнольдом Кирби в Санта-Фе и Вайнером на Марсе. Последний раз
они виделись двенадцать лет назад, когда Вайнер посетил Центр по продлению
жизни, чтобы пройти очередной сеанс профилактики нежелательной и
преждевременной смерти. Вообще-то неверующим такие услуги в Центре не
оказывались, но Кирби удалось сделать исключение для своего друга и еще
нескольких приятелей с Марса. Вайнер понимал, что Кирби за свою любезность
вправе ожидать аналогичных услуг. Все это было в порядке вещей: в силе
находился неписанный закон: ты мне - я тебе. Но в конечном счете важно
было одно - жить, жить столько, сколько можно.
Для того чтобы иметь возможность и в дальнейшем приезжать в Санта-Фе,
Нат Вайнер готов был даже сделаться форстером, хотя и не распространялся
об этом, так как это могло повредить его политической карьере: здесь
недолюбливали как форстеров, так и лазаристов. И лишь благодаря своему
другу Кирби Вайнеру удавалось пока удовлетворять свои желания и при этом
не наживать себе врагов.
- Вы уже видели этого так называемого Лазаруса, Вайнер? - спросил
Кирби.
- Я был там два дня назад. Склеп по-прежнему находится под охраной.
Вы знаете, что обнаружил его мой племянник. Я бы с радостью убил этого
негодяя.
- Почему?
- Представляете себе все те неприятности, которые мы имеем и еще
будем иметь в связи с этим событием? Почему его не могли похоронить на
Земле? Или на Венере? Тогда, по крайней мере, половина неприятностей
миновала бы нас.
- Почему вы решили, что он похоронен нами, Вайнер?
- А разве не вы его убили? Или охладили? Или заморозили? Называйте
это, как хотите.
- Все это случилось еще до меня, - сказал Кирби. - Только сам Форст
знает правду, но держит ее при себе. Кроме того, естественнее было бы
предположение, что это дело рук самих лазаристов? А?
- Возможно, - сказал Вайнер, - но маловероятно. Зачем же тогда им
понадобилось лгать в своем писании? Он их пророк. Если бы они его
похоронили живым, то проповедовали бы в своем писании о скором
воскрешении, не так ли? А ведь они были удивлены больше всех, когда
обнаружили этот склеп.
Некоторое время Вайнер молчал, а потом продолжил:
- Но, с другой стороны, все стены в склепе испещрены символами
лазаристов. Я просто не знаю, что и подумать. Лучше было бы, если бы его
никогда не нашли. Но по какому поводу вы мне звоните, Кирби?
- Форст хочет его.
- Кого? Лазаруса?
- Угадали. Он желает его оживить. Мы собираемся отправить склеп в
Санта-Фе, вскрыть его там и вывести пророка из спячки. Форст даже хочет
говорить об этом по телевидению.
- Ничего не выйдет, Кирби. Если уж кому и отдавать этого человека, то
только лазаристам, это ведь их пророк. Как же я могу его выдать вам? Ведь
именно вы его и убили, убрали с пути, а теперь...
- А теперь мы его воскресим. Лазаристы не смогут этого сделать из-за
своей технической отсталости. Конечно, они могут попытаться, но у них нет
необходимого оборудования. А мы готовы его воскресить, а потом отдать
лазаристам. И он может проповедовать все, что захочет. Обеспечьте нам
доступ к склепу, больше мы ничего не просим.
- Легко сказать. Я, по меньшей мере, должен заручиться согласием
лазаристов.
- Они могут не согласиться, и у нас будут неприятности. Форст хочет,
чтобы Лазарус был доставлен в Санта-Фе именно в склепе.
- Просто не знаю, что и делать, - в растерянности пробормотал Вайнер,
качая головой. - Ведь вы можете повлиять на его мозг, превратив Лазаруса в
свою марионетку. И мне кажется, что я уже сейчас слышу упреки в свой
адрес. Ведь это дело касается политики, Кирби.
- Конечно. И мы сознаем это. И тем не менее Форст хочет получить
этого человека.
- Вы слишком много требуете от меня, - недовольно пробурчал Вайнер.
- Мы и даем вам слишком много...
Некоторое время Вайнер молчал. "Вот оно! Пришло время расплачиваться.
Чтобы я и впредь мог омолаживаться в Санта-Фе, я должен выполнить просьбу
Кирби".
- Лазаристы снимут с меня голову за это, - с тоской проговорил он.
- Ваша голова держится еще довольно крепко на плечах, Вайнер. Найдите
возможность переслать нам склеп вместе с его содержимым. Форст со всеми
нами обойдется очень сурово, если мы этого не сделаем.
Вайнер вздохнул:
- Ладно, посмотрим, что я смогу сделать, чтобы не рассердить
Форста...
"Но как вообще Форст представляет себе все это, - спросил себя
марсианин уже после того, как за кончился разговор с Кирби. - Подавай ему
склеп - и все тут! А общественное мнение - ко всем чертям? И как
отреагируют на это венериане? До сих пор межпланетных войн еще не было, но
это дело может оказаться поводом. Лазаристы, естественно, захотят получить
тело своего пророка и имеют на это полное право. Лишь неделю назад здесь
был Мартелл - человек, отправившийся на Венеру в качестве миссионера от
Форста, но затем перешедший в лагерь лазаристов. Он осмотрел склеп и
составил план его перевозки. Он и его шеф Мандштейн взорвутся в буквальном
смысле этого слова, когда узнают, что склеп отправляют в Санта-Фе. Да, к
этому делу необходимо подходить осторожно".
И мозг Вайнера начал перебирать и взвешивать различные варианты. У
власти он удерживался не только благодаря возрасту: после той памятной
ночи в Нью-Йорке, когда ему пришла мысль удрать от Кирби, он многому
научился, пройдя хорошую школу жизни.
После нескольких часов раздумий Вайнер нашел, наконец,
удовлетворительный вариант решения проблемы. Хорошее, с политической точки
зрения, решение проблемы, которое поможет ему сделать услугу Кирби и
сохранить власть.
Поскольку склеп найден на Марсе, то он, естественно, является
собственностью марсианского правительства, и оно вправе решать, как
поступить дальше. Раз оно признало символичность этой находки, то и
определять судьбу склепа должно с представителями заинтересованных сторон
и поэтому предложит созвать конференцию религиозных авторитетов других
планет. Таким образом, будет создан комитет, в который войдут по три
представителя: а) от марсианского правительства, названные Вайнером, б)
лазаристов, в) форстеров.
Комитет соберется и решит, что делать со склепом. Лазаристы, конечно,
потребуют его себе. Форстеры будут настаивать на своем. А представители
марсианского правительства будут взвешивать все за и против.
Затем перейдут к голосованию. Один из марсиан, для большей
правдоподобности, проголосует за лазаристов, два других отдадут голоса
форстерам за то, чтобы те провели эксперимент, разумеется, под
наблюдением. В результате форстеры победят пятью голосами против четырех.
Но условия соглашения позволят побывать некоторым лазаристам в Санта-Фе
для наблюдения за процессом воскрешения. Это, в какой-то мере, приглушит
протест Мандштейна. Конечно, Форст надеется на другое и будет недоволен,
но свою задачу Вайнер выполнит... Да, этот вариант в конечном итоге должен
удовлетворить всех.
Вайнер довольно улыбнулся. Нет такой проблемы, которую нельзя было бы
решить.
5
- Не ездите туда, - сказал Мартелл.
- Вы им не доверяете? - спросил Мандштейн. - А мне кажется, что это
хорошая возможность познакомиться с их техникой и методикой работы. Я с
юности не был в Санта-Фе. Почему бы мне и не поехать?
- Нельзя предвидеть всего, что там может случиться с вами. Ведь
форстеры мечтают заполучить вас в свои руки. Вы же являетесь главой
движения здесь, на Венере.
- Неужели вы думаете, что они на виду у трех планет превратят меня
лазером в прах? Надо более трезво смотреть на вещи, брат Мартелл. Когда
Папа посещает Мекку, с ним обращаются осторожнее, чем с сырым яйцом.
Уверяю вас, я буду в Санта-Фе в полной безопасности.
- А эсперы? Вас же там просветят.
- Я возьму Мерола в качестве отражателя, - ответил Мандштейн, - и они
ничего не смогут предпринять. Мерол в десять раз лучше, чем любой эспер,
которых они имеют. Впрочем, мне нечего скрывать от Форста. Они все знают
не хуже нас. Мы приняли вас в свои ряды, хотя у вас были побочные
шпионские задания от форстеров. Мы были заинтересованы показать Форсту,
как далеко мы ушли.
Но сомнения Мартелла на этом не кончились.
- Своей поездкой вы как бы даете благословение этому мнимому
Лазарусу.
- Теперь вы заговорили, как Эмори. Вы что, тоже считаете, что это
ненастоящий Лазарус?
- Я придерживаюсь мнения, что мы должны считать этого человека
самозванцем, иначе это противоречит легенде о Лазарусе и о его судьбе. Это
может быть трюком форстеров, пытающихся вызвать в наших рядах смятение и
разногласия. Что мы будем делать, если они возвратят нам ожившего
Лазаруса? Ведь нам придется всему ордену объяснять этот факт совершенно
иначе, чем раньше.
- Я понимаю, брат Николас, что это очень щекотливое дело. Мы
построили свою веру на существовании святого мученика. А если окажется,
что это вовсе и не мученик...
- Вот именно. Ведь это подорвет все наши основы.
- А вот в этом я сомневаюсь, - с хитрой улыбкой сказал Мандштейн. -
