- Я чувствую жар в голове, в верхней ее части. Больше я, собственно,
ничего не чувствую... Расскажите мне лучше об электроне. И спойте песню о
протонах.
- Сейчас, - ответил Мартелл. Он присел на корточки, чтобы его голова
была на уровне головы юноши. - А твои родители могут двигать предметы
таким образом?
- Немного. Но у меня это получается лучше.
- А когда ты впервые заметил, что ты это можешь?
- Когда сделал это первый раз.
- И ты даже не знаешь, как ты... - Мартелл замолчал. Нет, не имело
смысла спрашивать... Как может десятилетний подросток объяснить сущность
телекинеза? Он просто умел это. Это было естественным, как дыхание. Если
бы отвезти его на Землю, в биологический центр. В Санта-Фе его подвергнут
необходимым исследованиям. Но это невозможно. Юноша не захочет, да и
власти его отсюда не отпустят. Похитить его нет возможности.
- Спойте мне песню! - снова попросил Элвит.
В силе спектра кванта,
В святости ангстрема...
Дверь часовни распахнулась, и в нее ворвались три стража порядка -
начальник полиции и двое его подчиненных. Юноша тотчас вскочил на ноги и
убежал через задний ход.
- Поймать его! - крикнул начальник полиции.
Мартелл выразил протест, но его никто не стал слушать. Двое
полицейских бросились в погоню за юношей. Мартелл и шеф полиции
последовали за ними.
Элвит не успел далеко убежать, полицейские буквально висели у него на
пятках. Но внезапно один из них, потолще, взлетел в воздух и, беспомощно
махая руками, хлопнулся в заросли ядовитых грибов. Мартелл уже знал, что
эти растения реагируют почти мгновенно. Они могли переваривать любое
органическое вещество. Их клейкие, парализующие щупальца молниеносно
выскочили из пор и начали свою работу. Через несколько секунд полицейский
уже был обвит густой сетью волокон, энзимы которых вызывали паралич и
разложение. Он взревел от боли, пытаясь вырваться, но напрасно. Волокна
все гуще обвивались вокруг его тела. Постепенно он затих, и за работу
принялись пищеварительные энзимы. Вокруг распространился сладковатый,
противный запах.
У Мартелла не было времени рассматривать останки полицейского. Другой
полицейский с потемневшим от страха лицом оказался уже почти рядом с
юношей и, кипя от ярости, бросился на него с мечом.
Элвит выбил меч из рук. Он пытался, сосредоточившись и собрав все
свои силы, бросить и этого полицейского в колонию грибов, но его лицо,
мокрое от пота, и судорожные движения говорили о том, что силы на исходе.
Полицейский начал качаться, его бросало из стороны в сторону, но он
все-таки сопротивлялся. Мартелл окаменел: из-за часовни, размахивая мечом,
выскочил шеф полиции.
- Элвит! - закричал Мартелл.
Однако было поздно. Даже телекинетик не может мгновенно отвести удар.
Меч вонзился в тело, и юноша упал. В тот же момент действие его воли
прекратилось, полицейский рухнул, потеряв равновесие. Шеф полиции между
тем поднял истекающего кровью юношу и бросил его в колонию грибов, рядом с
аморфной массой, в которой уже невозможно было распознать труп
полицейского. С ужасом Мартелл увидел, как щупальца обвили тело юноши. К
горлу подкатила тошнота, он закрыл глаза и, сосредоточив всю силу воли,
постарался овладеть собой. Наконец его дисциплинированный мозг стал
работать нормально.
Шеф полиции и его оставшийся в живых подчиненный также пришли в себя
и успокоились. Не бросив даже мимолетного взгляда на два трупа, они
схватили Мартелла и потащили его назад к часовне.
- Вы убили ребенка! - кричал Мартелл, вырываясь из их рук. - Ударом в
спину! И это называется полиция!
- За это я буду отвечать перед судом, проповедник. Юноша был убийцей
и находился во власти идей, разлагающих мозг. Он знал, что мы
распорядились закрыть ваш храм, но посмел прийти сюда. Почему вы до сих
пор не выключили реактор?
Мартелл не нашел, что ответить. Он хотел сказать, что не собирается
сдаваться, а будет продолжать борьбу, но, вспомнив, какая участь постигла
его единственного прихожанина, решил не испытывать судьбу.
- Я выключу реактор, - сказал он.
- Сейчас же.
Мартелл повиновался. Оба полицейских подождали, пока совсем не угасло
голубое пламя, и обменялись взглядами. Наконец младший по чину сказал:
- Без Голубого Огня это уже не храм, не так ли, проповедник?
- Конечно, - согласился Мартелл. - Я, наверное, вообще закрою
часовню.
- Не долго же тебе пришлось здесь поработать, проповедник.
- Да, недолго...
Начальник полиции процедил, обращаясь к помощнику:
- Ты только взгляни на него. Со своими хлюпающими жабрами он так
похож на нас. Но это никого не обманет. Мы ему сейчас покажем...
И оба полицейских пошли прямо на него. Это были рослые, атлетически
сложенные люди. Но Мартелл, хотя и безоружный, не боялся. Он мог защитить
себя. Полицейские продолжали надвигаться, словно два чудовища из кошмара,
- сощурив глаза, закрывая ноздри при вдохе и раздувая при выдохе, дрожа
жабрами... Мартелл понимал: его принуждают сознаться, что он такое же
чудовище, как эти двое. Такой же измененный.
- Составим ему компанию на последний вечер, - сказал полицейский.
- Вы добились того, чего хотели, - произнес Мартелл. - Я закрываю
часовню. Неужели вам еще что-то нужно от меня? Чего вы боитесь? Или наши
идеи так опасны для вас?
Удар кулака пришелся прямо в область желудка. Мартелл отшатнулся, и
это смягчило другой удар - ребром ладони по горлу. Мартеллу удалось
поймать руку, и в то же мгновение он вызвал в себе разряд ионов -
полицейский с проклятьем отшатнулся.
- Осторожнее! От него бьет током!
- У меня и в мыслях нет ничего плохого, - сказал Мартелл. - Оставьте
меня в покое.
Оба его мучителя выхватили мечи. Мартелл со страхом ждал, что же
будет дальше. Но вот напряжение постепенно ослабело. Полицейские
повернулись и неторопливо двинулись прочь, вероятно довольные тем, чего
достигли. Как-никак, им удалось ликвидировать очаг форстеровщины, хотя
убить миссионера они почему-то не решились.
- Убирайся отсюда, ты, вонючий землянин! - прошипел напоследок
начальник полиции. - Лучше возвращайся туда, откуда пришел!
5
"На свете нет ничего чернее ночного неба Венеры", - думал Мартелл.
Казалось, небосвод окутан плотным покрывалом. Ни мерцания звезд, ни
лунного света. И все же свет был. Его излучали хищные птицы, которые, как
исчадия ада, парили во мраке.
Мартелл наблюдал за полетом сверкающих хищников, стоя на маленькой
веранде миссии лазаристов. Он мог различить даже изогнутые клювы и даже
когти.
- У наших птиц есть и зубы, - заметил Мандштейн, стоявший рядом.
- А лягушки имеют колючки и рога, - добавил Мартелл. - Почему эта
планета такая негостеприимная и кровожадная?
Мандштейн улыбнулся:
- Спросите об этом у Дарвина, друг мой. Так уж все здесь развилось.
Вы уже познакомились с нашими лягушками? Очень опасные маленькие бестии. И
колесо вы тоже видели... Очень интересны рыбы, хищная флора. К счастью,
нет ни насекомых, ни многоножек. Только в море водится что-то вроде
скорпиона длиной до двух метров. Но в море никто не купается.
- Понятно, - пробормотал Мартелл и невольно вздрогнул: одна из
светящихся птиц стремительно спикировала, исчезла за кустами и тут же
резко взмыла вверх. На ее плоской голове имелся какой-то мясистый
светящийся орган величиной с небольшую дыню.
- Значит, решили присоединиться к нам? - неожиданно спросил
Мандштейн.
- Да.
- А почему, Мартелл? Хотите втесаться в наши ряды? Заняться
шпионажем?
Кровь бросилась в лицо Мартеллу, и он был рад, что в темноте не было
видно его лица.
- Я ошибаюсь? Но разве может быть другая причина? Со времени нашего
знакомства вы вели себя очень высокомерно.
- Вам это просто показалось. Мою часовню закрыли, я видел, как юноша,
доверившийся мне, погиб от рук полиции. А я совсем не хочу и в будущем
быть свидетелем подобных смертей.
- Значит, вы признаете, что повинны в его смерти?
- Я признаю только то, что позволил ему поставить свою жизнь на
карту.
- Мы предупреждали вас.
- Да, но я не знал, как жестоки эти люди. Теперь я познакомился с
ними поближе. И я не могу быть один. Допустите меня к работе, Мандштейн.
- Ваши намерения слишком прозрачны, Мартелл. Вы приехали сюда
исполненный идеализма и желания принять мучения за свои идеи. Но слишком
быстро сдались. Я просто уверен, что вы хотите шпионить в нашей
организации. Обращение никогда не было легкой задачей, и вы это отлично
знаете. К тому же вы не похожи на человека, который легко меняет
убеждения, поэтому я не доверяю вам.
- Просветите меня.
- Я? Я не телепат. Зато обладаю трезвым умом и немного разбираюсь в
шпионаже. Поэтому я говорю вам без обиняков: вы приехали сюда шпионить.
Мартелл глядел в ночь:
- Значит, вы отказываете?
- Вы можете найти здесь убежище на ночь. Но завтра вам придется уйти.
Мне очень жаль, Мартелл, но ничего другого я не могу сделать.
Мартелл понял, что не в силах изменить решение лазариста. Тем не
менее он не удивился, и не огорчился. Переход к еретикам был не очень-то
ловким и продуманным ходом, и он еще до разговора предчувствовал отказ.
Месяцев через шесть-семь, ответ, возможно, был бы иным.
Он оставался в стороне, пока небольшая группа миссионеров совершала
вечернюю молитву. Здесь были три измененных землянина и семь венериан.
После обряда Мартелл принял участие в их скромной трапезе, состоявшей
из какого-то незнакомого по вкусу мяса и кислого вина. Он сидел в компании
с тремя лазаристами, которых, казалось, не смущало присутствие Мартелла. У
одного из них, по имени Брадлауг, были на удивление длинные руки. Другой -
Лазарус, - крепкий, плотный, с широким лицом, привлекал внимание до
странности отсутствующим взглядом. У Мартелла появилось подозрение, что
этот Лазарус - эспер. Заинтересовало Мартелла и его имя.
- Вы не родственник знаменитого Лазаруса? - спросил он.
- Я его племянник, но никогда не видел своего знаменитого дядюшку.
- Кажется, его никто и никогда не видел, - сказал Мартелл. - И мне
иногда приходит в голову, что он не реально существующий человек, а миф.
Лица всех сидящих за столом мгновенно помрачнели. Только Мандштейн
невозмутимо заметил:
- А я встречал людей, которые его знали. Говорят, он производил
сильное впечатление. Ученый, большой ученый, и при том очень скромный
человек. Он никогда не повышал голоса, но пользовался огромным
авторитетом.
- Как и Форст, - вставил Мартелл.
- Да, пожалуй, - согласился Мандштейн. - Они оба наши руководители и
пример для нас. - Он поднялся. - Спокойной ночи, братья!
Мартелл остался за столом с Брадлаугом и Лазарусом. После ухода
Мандштейна воцарилась гнетущая тишина. Наконец Брадлауг поднялся и сказал:
- Я провожу вас, брат.
Комнатка была очень маленькая. В ней стояла раскладушка, стены
украшали религиозные атрибуты. Большего и нельзя было ожидать от станции
миссионеров. Как бы то ни было, спать здесь можно, решил Мартелл. Он
помолился и закрыл глаза. Через некоторое время его одолел сон. Тонкая
корочка забвения затянула черные воды неизвестности. Но вскоре эта корочка
дала трещину: он услышал хриплый смех, что-то ударило в стену часовни, а
когда Мартелл проснулся окончательно, то услышал рычание:
