могла быть неплохая комбинация.
Визнер обошел стол, набрал в рот воды из графина и обрызгал лицо
Макайра; веки дернулись; тогда Визнер начал похлопывать его по щекам,
приговаривая:
- Давай, давай, миленький! Все будет хорошо! Открой глаза!
И Макайр открыл глаза, полные слез.
- Помочь подняться? - спросил Визнер.
Макайр оперся руками о ковер (у него же бицепсы, как у
профессионального боксера, подумал Визнер, я бы на его месте свернул мне
челюсть и унес запись, никаких доказательств), с трудом поднялся; фигура
его сделалась за эти минуты опущенной и дряблой.
- Можете говорить? - спросил Визнер. - Или хотите уехать домой?
- Я могу говорить, - тихо ответил Макайр. - Только... Есть о чем?
- Да. У меня деловое предложение. Выпить хотите?
- Нет.
- Сейчас вам надо выпить, Боб. Совсем немного. Это приведет вас в
норму. Не считайте, что все потеряно. У меня есть предложение, и оно
вполне серьезно...
- Хорошо, я выпью, - еще тише ответил Макайр.
- Только не говорите, как раввин на похоронах, Боб. Возьмите себя в
руки. И если я говорю, что выход есть, значит, он есть.
- Даллес в курсе всего произошедшего?
- Не знаю. Комбинирую я, а не Даллес. Я его очень люблю и ценю, но
свои планы вынашиваю сам и никому их не доверяю. Даже когда Аллен станет
хозяином этого предприятия, я буду продолжать вести свою линию. А если она
ему почему-либо не понравится, уйду к себе на Уолл-стрит; политику могут
делать люди, имеющие состояние, то есть не страшащиеся риска. Пейте.
Залпом. Вот так, молодец... А теперь дышите носом, сильней, молодчина!
Порозовел... Как не стыдно распускаться...
- Что теперь со мною будет, Фрэнк?
- Мистер Визнер... До тех пор, пока мы не закончим беседу, я не
Фрэнк, а Визнер, мистер Визнер.
- Простите, мистер Визнер.
- Уже простил... Как голова? В порядке?
- Да.
- Тогда слушайте внимательно, Макайр. Очень внимательно. Сейчас у вас
на счету сорок девять тысяч долларов, верно?
- Да.
- Вы согласны с тем, что это гроши?
- Для вас - да. Квартира у меня выплачена, я считаю, что это вполне
приличные накопления.
Визнер покачал головой:
- Это гроши, Макайр. Знаете, сколько получает за роль хороший актер
Голливуда?
- Сто тысяч... Так, во всяком случае, пишут в "Сошиал"'.
_______________
' Светские новости в американской прессе.
- До трехсот тысяч. Но в будущем станут платить больше... Вот я вам и
предлагаю триста тысяч... Как звезде... Согласитесь, хорошие деньги... За
то, что вы сыграете роль, которую вам напишут... А мы ее с вами
прорепетируем...
- Какую роль?
- Интересную.
- Какую роль? - настойчиво повторил Макайр, по-прежнему тихо, так
тихо, что Визнеру приходилось напрягаться, чтобы слышать его.
- Роль Макайра. С сорок второго года. С той поры, как он привез сюда
агента абвера Кохлера... А в сорок пятом получил из Мюнхена задание - под
страхом разоблачения - делиться информацией, представляющей оперативный
интерес...
- Вы хотите разгромить организацию Гелена?
Визнер удивился:
- А что это за организация? Я про такую ничего не слышал. Ну-ка,
ну-ка, объясните, чертовски интересно...
- Не играйте со мною так жестоко, Фр.. мистер Визнер...
- Я не играю, а фантазирую, Макайр... В Мюнхене есть силы, связанные
с гитлеровцами. Вы это знаете. Мы, патриоты Америки, их ищем. И мы их -
рано или поздно - найдем... Но за их спиной стоит русский резидент
Штирлиц, который п о д в е л к нашему чистому и мужественному разведчику
Полу Роумэну свою девку, агента высокой квалификации. Скрывшиеся нацисты,
агент Москвы и вы, чиновник разведки, изгнавший из наших рядов Роумэна,
которого человек сломал на Кохлере... Вы знаете, в нашем государственном
аппарате, в его высших эшелонах затаились люди, связанные с Кремлем, они
открывают Москве самую секретную информацию... Поэтому противник и
забросил вашего Кохлера в Гамбург... Да, вы допустили слабость - не более
того... Вы ведь хотели захватить четверку, как только бы они сунулись в
наши резидентуры на юге, не правда ли?! И потом во всем признаться? Или
нет? Возможны варианты ответа. Либо вы играете роль человека, служившего -
через немцев - Москве давно и осознанно, либо тянете линию человека,
который совершил трагическую ошибку... Вас уволят - это, надеюсь,
понятно... Но вас не осудят... Возможно, вам дадут три, четыре месяца
тюрьмы, но за вас внесут залог... После этого вы получаете деньги и
переезжаете на юг... А уж потом делаете фильм-исповедь... Мы вам будем
помогать в этом, мы сделаем сценарий самого сильного антикоммунистического
боевика, который только можно себе представить... Это даст вам еще триста
тысяч, если не больше. Можете, конечно, отказаться, но тогда я на вас не
поставлю ни цента. Вы же сломались, Макайр, вы преступили долг, помогли
врагу. Это все. Теперь я готов слушать ваши доводы, вопросы, условия...
- Сначала давайте расставим все точки над "i". Речь идет о заседании
Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности? Или о федеральном
суде?
- Комиссия отпадает.
- Почему?
- Потому что она работает целенаправленно: коммунистическое
проникновение в идеологии. И вы знаете, как она непопулярна среди
интеллектуалов. А именно в них мы заинтересованы, - они рассчитывают
бомбы, снимают фильмы, пишут книги... Толпе нравятся скандалы такого рода
- пусть... Но ведь мы работаем впрок, на будущее, а не на толпу... Ваше
дело иного толка, оно боевое, в нем есть качественно новая информация...
Оно может повлиять и на интеллектуалов, здесь же не слова, но д е л о;
нацисты, несчастный, честный патриот Роумэн, красные, этот их суперагент
Штирлиц...
- Значит, суд? - утверждающе, по-прежнему тихо заключил Макайр.
- Да.
- В таком случае, мое имя будет опозорено?
- Я вижу вашу роль несколько иной. Вы - жертва заговора. И вам
прекрасно известно, как американцы сострадают тому, кто оказался в нитях
шпионажа.
- Пресса... На прессу может быть оказан определенный прессинг?
- Этого обещать не могу. Слава богу, мы живем не в тоталитарной
стране... Реакцию прессы предсказать трудно.
- Это уязвимое звено, мистер Визнер... Я читал ответ редактора
Сульцбергера, когда он обещал нам знакомить соответствующие подразделения
с обзорными материалами своих корреспондентов... Если он готов на такое,
неужели нельзя объяснить ему ситуацию со мной?
Визнер усмехнулся:
- Какую? Мол, милый Сульцбергер, мы ребята особые, даже когда наш
наложил в штаны и начал помогать врагу, мы все равно не даем его в обиду и
вытаскиваем за уши из дерьма? Ты уж поддержи, Сульцбергер, коррупцию
такого рода, как-никак мы близки к президенту, на нас лежит
ответственность за безопасность этой страны... Давайте, придумывайте
текст, который устроит меня. Я согласовывать ни с кем не буду, приглашу
Сульцбергера на ланч и обговорю с ним все совершенно открыто... Давайте
текст, я весь внимание...
Макайр вдруг странно усмехнулся; после виски лицо его в первые минуты
порозовело, а сейчас снова сделалось мертвенно-бледным, поэтому улыбка
казалась дикой, противоестественной:
- А вы ему скажите, что все это игра... То есть не все, конечно, но
именно мое дело... Нужна пружина спектакля - вот я и пожертвовал своим
положением... Жертва во имя общего блага... Такое бывало в мировой
юриспруденции, все верили, особенно если подсудимые хорошо выглядят, в
галстуках и без явных следов пыток.
- То есть, - мягко уточнил Визнер, - вы предлагаете ознакомить
Сульцбергера со всем делом?
- А почему нет?
И тут Визнер рассвирепел:
- Потому что вы, Макайр, совершили преступление! А это не игра! Вы
перепугались за себя, за привычку каждое утро приезжать сюда, вертеть
кадры, расставлять своих людей и конструировать комбинации! Причем все это
б е с к о р ы с т н о! А вот я, например, постоянно думаю о моем бизнесе,
когда обсуждаю вариант предполагаемой комбинации! В этом, видимо, главная
сила этой страны - каждый защищает собственные интересы, где бы он ни
работал: чистильщиком сапог, директором департамента или губернатором!
Только несчастный президент трудится во имя общего блага! Все остальные
связаны друг с другом незримыми путами интереса... А вы - нет... Почему,
Макайр? Почему бы вам не вложить ваши паршивые сорок девять тысяч в акции
наших компаний в Чили накануне расторжения отношений с русскими и запрета
профсоюзов? Вы же знали об этом заранее. Отчего не сделали того, что
обязан сделать любой американец?! Жадность? Или какая-то иная причина?
Какая? Неверие в успех? Какие основания? Или у вас были такие основания?
От кого поступила информация?
Макайр выбросил руки, словно заслоняясь от удара:
- Перестаньте! Хватит! Как вам не совестно! Я так и впрямь могу
подумать о себе невесть что!
Ну и прекрасно, подумал Визнер, этого я и добиваюсь, ублюдок
безмозглый; мы изучаем возможные связи сотрудников с красными, какая
глупость. Их надо проверять на п л а с т и л и н о в о с т ь, вот на что
их надо проверять!
- Ладно, - вздохнул Визнер. - Думаю, вариант введения прессы в игру
мы отвели. Будет скандал, превыше всего журналисты блюдут достоинство.
Какие еще предложения?
- Вы позволяете мне отправиться в Панаму, - еще тише, шепотом сказал
Макайр. - Прямо сейчас. Если нет рейса, можно сговориться с Пентагоном, от
них в зону канала самолеты уходят каждый час. Я лично включусь в поиск
четверки. Все же Роумэна я лучше всех вас знаю, я замечу его из тысячи,
даже в камуфляже... Не говоря уже о Гуарази.
- Прекрасная идея. Допустим, вы их нашли. Дальше?
- Я привожу их сюда.
- Макайр, думайте, что говорите! Никто из нас не знает, зачем они
рванулись на юг. Никто. Ясно, что на встречу с русским агентом, с этим
самым Штирлицем... А зачем? Почему такая срочность? Отчего в это
предприятие вошел синдикат? Почему в а ш и люди, Макайр, ваши, вы с ними
контачили, разорвали контракт и стали поддерживать Роумэна? Можете дать
ответ на эти вопросы? Допустим, вы привезли сюда Роумэна и Гуарази, - а
что дальше? Кто будет выплачивать им нанесенный ущерб? Люди поехали
отдыхать в Панаму, а вы одели на них наручники. Выплачивать ущерб станете
вы, сотрудник новой разведывательной институции.
- Хорошо, - Макайр как-то по-новому, подобострастно кивнул, - я
попытаюсь... Я нахожу их там и неотступно следую за ними...
Визнер изумился:
- Вы следите за Гуарази и Роумэном?! Вы, который ни разу не был ни на
фронте, ни в тылу врага, следите за двумя профессионалами?!
- Значит, выхода нет?
- Я с самого начала предложил вполне достойный выход, Макайр.
Нашкодили - умейте платить по векселю. Причем, поскольку вы наш, поскольку
вы п о в е д е т е роль, вам переведут триста тысяч долларов. С такими
деньгами вас возьмут в любое дело...
- Что я должен сейчас делать?
- А ничего. Идти к себе и продолжать работу. Как ни в чем не бывало.
Когда я получу какую-то информацию с юга, вызовите врача - боли в области
сердца... И ждите указаний... Еще выпьете?
- Да.
- Разбавить водой?
- Не надо.
Макайр выпил полстакана, содрогаясь; долго тяжело дышал, потом
откинулся на спинку низкого, мягкого дивана и сказал:
- Я хочу встретиться с Алленом.
- Он не станет с вами встречаться.
- Я согласен сделать все, что вы сказали, мистер Визнер. И поэтому я
