Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Детектив - Юлиан Семенов Весь текст 533.2 Kb

Семнадцать мгновений весны

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 29 30 31 32 33 34 35  36 37 38 39 40 41 42 ... 46
похожи на охотников, которые обложили оленя.


     Нет, Гельмут Кольдер не был связан со Штирлицем. Их пути  никогда  не
пересекались. Он честно воевал с сорокового года. Он знал,  что  воюет  за
свою родину, за жизнь матери, трех братьев и сестры. Он верил  в  то,  что
воюет за будущее Германии, против неполноценных славян, которые  захватили
огромные земли, не умея их  обрабатывать;  против  англичан  и  французов,
которые продались заокеанской плутократии; против евреев, которые угнетают
простой народ, спекулируя на несчастьях людей. Он считал, что гений фюрера
будет сиять в веках.
     Так было до осени сорок первого года, когда они шли с песнями по миру
и пьяный воздух победы делал его и всех его товарищей по  танковым  частям
СС веселыми, добродушным гуляками.  Но  после  битвы  под  Москвой,  когда
начались бои с партизанами и поступил приказ убивать  заложников,  Гельмут
несколько растерялся.
     Когда его взводу первый раз приказали  расстрелять  сорок  заложников
возле Смоленска - там пустили с рельсов эшелон, - Гельмут запил: перед ним
стояли женщины с детьми  и  старики.  Женщины  прижимали  детей  к  груди,
закрывали им глаза и просили, чтобы их поскорее убили...
     Он тогда по-настоящему запил; многие его товарищи тоже  молча  тянули
водку, и никто не рассказывал смешных  анекдотов,  и  никто  не  играл  на
аккордеонах. А потом они снова ушли в бой, и  ярость  схваток  с  русскими
вытеснила воспоминания о том кошмаре.
     Он приехал на побывку, и их соседка пришла в гости  с  дочкой.  Дочку
звали Луиза. Она была хорошенькая, ухоженная и чистенькая.  Гельмут  видел
ее во сне каждую ночь. Он был на десять лет старше. Поэтому он  чувствовал
к ней нежность. Он мечтал, какой она будет женой и матерью. Гельмут всегда
мечтал о том,  чтобы  в  его  доме  возле  вешалки  стояло  много  детских
башмачков: он любил детей. Как же ему не любить детей, ведь сражался-то он
за их счастье?!
     Во время следующего отпуска Луиза стала его  женой.  Он  вернулся  на
фронт, и Луиза тосковала два месяца. А когда поняла, что забеременела,  ей
стало скучно страшно. Она уехала  в  город.  Когда  родился  ребенок,  она
отдала его в приют. Гельмут в это время лежал в  госпитале  после  тяжелой
контузии. Он вернулся домой, и ему сказали, что Луиза уехала с другим.  Он
вспомнил русских женщин: однажды его  приятель  за  пять  банок  консервов
провел ночь с тридцатилетней учительницей - у нее  была  девочка,  которую
нечем было  кормить.  Наутро  русская  повесилась:  она  оставила  соседям
девочку, положив в пеленки портрет ее отца и эти самые банки с консервами.
А Луиза, член "Гитлерюгенда", настоящая арийка, а  не  какая-то  славянка,
бросила их девочку в приют, как последняя шлюха.
     Он ходил в приют раз в неделю,  и  ему  изредка  позволяли  гулять  с
дочкой. Он играл с ней, пел ей песни, и любовь к дочке стала главным в его
жизни. Он увидел, как русская радистка укачивала своего мальчика, и  тогда
впервые отчетливо спросил себя: "Что же мы делаем? Они такие же люди,  как
мы, и так же любят своих детей, и так же готовы умереть за них".
     И когда он увидел, что делает Рольф с  младенцем,  решение  пришло  к
нему не от разума, а от чувства. В Рольфе и  в  Барбаре,  смотревшей,  как
собираются убить  младенца,  он  увидел  Луизу,  которая  стала  для  него
символом предательства.


     Вернувшись через полчаса в приют, он стоял возле  окна,  выкрашенного
белой краской, и чувствовал, как в нем что-то надломилось.
     - Добрый день, - сказал он женщине, которая выглянула  в  окошко..  -
Урсула Кальдер. Моя дочь. Мне позволяют...
     - Да. Я знаю. Но сейчас девочка должна спать.
     - Я уезжаю на фронт. Я погуляю с ней, и она поспит у меня на руках. А
когда придет время менять пеленки, я принесу ее...
     - Боюсь, что доктор не разрешит.
     - Я ухожу на фронт, - повторил Гельмут.
     - Хорошо... Я понимаю... Я постараюсь. Подождите, пожалуйста.
     Ждать ему пришлось десять минут, и все тело его била дрожь, а зуб  не
попадал на зуб.
     Окошко открылось, и ему протянули  белый  конверт.  Лицо  дочки  было
закрыто ослепительно белой пеленкой: девочка спала.
     - Вы хотите выйти на улицу?
     - Что? - не понял Гельмут. Слова сейчас доходили  до  него  издалека,
как сквозь плотно затворенную дверь. У него  так  бывало  после  контузии,
когда он очень волновался.
     - Пройдите в наш садик - там тихо, и если начнется налет, вы  сможете
быстро спуститься в убежище.
     Гельмут вышел на дорогу и услышал скрип тормозов у  себя  за  спиной.
Военный шофер остановил грузовик в двух шагах от Гельмута и, высунувшись в
окно, закричал:
     - Вы что, не видите машины?!
     Гельмут прижал дочку к груди и, пробормотав что-то, потрусил ко входу
в подвал. Кэт ждала его, стоя возле двери. Мальчик лежал на ящике.
     - Сейчас, - сказал Гельмут, протягивая Кэт дочку, - подержите  ее,  я
побегу на остановку. Там видно, когда из-за поворота подходит  автобус.  Я
успею прибежать за вами.
     Он увидел, как Кэт бережно взяла его девочку, и снова в глазах у него
закипели слезы, и он побежал к пролому в стене.
     - Лучше вместе, - сказала Кэт, - давайте лучше вместе!
     - Ничего, я сейчас, - ответил он, остановившись в дверях. -  Все-таки
они могут иметь вашу фотографию,  а  я  до  контузии  был  совсем  другим.
Сейчас, ждите меня.
     Он засеменил по улице к остановке. Улица была пустынной.
     "Приют эвакуируют, и я потеряю дочку, - думал  он.  -  Как  ее  потом
найдешь? А если погибать под бомбами,  то  лучше  вместе.  И  эта  женщина
сможет ее покормить - кормят ведь близнецов... И потом, за это бог мне все
простит. Или хотя бы тот день под Смоленском".
     Начался дождик.
     "Нам доехать до Зоо - и там мы сядем в поезд. Или пойдем с беженцами.
Здесь легко затеряться. И она будет кормить девочку, пока мы не  придем  в
Мюнхен. А там поможет мама. Там можно будет найти кормилицу. Хотя они ведь
будут искать меня. К маме нельзя идти. Неважно. Надо просто уйти из  этого
города. Можно пойти на север, к морю. К Хансу: в конце концов,  кто  может
подумать, что я пошел к товарищу по фронту?"
     Гельмут натянул свою шапку на уши. Озноб проходил.
     "Хорошо, что пошел дождь, - думал он, - хоть что-то происходит. Когда
ждешь и все тихо - это плохо. А если сыплет снег или дождь - тогда  как-то
не так одиноко".
     Моросило по-прежнему, но  внезапно  тучи  разошлись  и  высоко-высоко
открылась далекая голубизна и краешек белого солнца.
     "Вот и весна, - подумал Гельмут. - Теперь недолго ждать травы..."
     Он  увидел,  как  из-за  поворота  показался  автобус.  Гельмут  было
повернулся, чтобы бежать за Кэт, но увидел, как из-за  автобуса  выскочили
две черные машины и наперекор всем правилам движения понеслись к  детскому
приюту. Гельмут снова почувствовал, как у него ослабели ноги и  захолодела
левая рука: он увидел, что это машины гестапо. Первым  его  желанием  было
бежать, но он понял, что  они  заподозрят  бегущего  и  сразу  же  схватят
русскую с его девочкой и увезут к себе. Он боялся, что сейчас с ним  снова
случится приступ и его возьмут в беспамятстве. "А потом возьмут девочку  и
станут  ее  раздевать  и  подносить  к  окну,  а  ведь  еще  только-только
начинается весна, и когда-то еще будет тепло. А так... она услышит  и  все
поймет, эта русская. Не может быть, чтобы..."
     Гельмут вышел на асфальт и, вскинув руку  с  парабеллумом,  выстрелил
несколько раз в ветровое стекло первой машины. И последнее, что он подумал
после того, как услышал автоматную очередь, и еще перед тем,  как  осознал
последнюю в своей жизни боль: "Я же не сказал ей, как зовут девоч..."
     И это мучило его еще какое-то мгновенье, прежде чем он умер.


     - Нет, мой господин, - говорила Мюллеру сестра милосердия, выносившая
дочку Гельмуту, - это было не больше десяти минут назад...
     - А где же девочка? - хмуро интересовался седой  сыщик,  стараясь  не
глядеть на тело своего товарища с крашеными волосами. Он  лежал  на  полу,
возле двери, и было видно, как он стар: наверное, последний раз он  красил
волосы давно, и шевелюра  его  была  двухцветной  -  пегой  у  корешков  и
ярко-коричневой выше.
     - По-моему, они уехали на машине, - сказала вторая женщина, - рядом с
ним остановилась машина.
     - Что, девочка сама села в машину?
     - Нет, - ответила женщина серьезно, -  она  сама  не  могла  сесть  в
машину. Она ведь еще грудная...
     Мюллер сказал:
     - Осмотрите здесь все как следует, мне  надо  ехать  к  себе.  Третью
машину сейчас пришлют, она уже выехала... А как же девочка могла оказаться
в машине? - спросил он, обернувшись у двери. - Какая была машина?
     - Большая.
     - Грузовик?
     - Да. Зеленый...
     - Тут что-то не так, - сказал Мюллер и отворил дверь. -  Поглядите  в
домах вокруг.
     - Кругом развалины.
     - И там посмотрите, - сказал он, - а в  общем-то  все  это  настолько
глупо, что работать практически невозможно. Мы  не  сможем  понять  логику
непрофессионала.
     - А может, он хитрый профессионал? - спросил седой, закуривая.
     - Хитрый профессионал не поехал бы в приют, - хмуро ответил Мюллер  и
вышел. Только что, когда он звонил к Шольцу, тот сообщил ему, что на  явке
в Берне русский связник, привезший шифр, покончил жизнь самоубийством.



                        13.3.1945 (16 ЧАСОВ 11 МИНУТ)

     К Шелленбергу позвонили из группы работы с "архивом Бормана".
     - Кое-что появилось, - сказали ему, - если вы придете, бригаденфюрер,
мы подготовим для вас несколько документов.
     - Сейчас буду, - коротко ответил Шелленберг.
     Приехав, он, не раздеваясь, подошел к столу и взял несколько  листков
бумаги.
     Пробежав их, он удивленно поднял  брови,  потом  не  спеша  разделся,
бросил пальто на спинку  стула  и  сел,  подложив  под  себя  левую  ногу.
Документы были действительно в высшей  мере  интересные.  Первый  документ
гласил:
     "Совершенно _с_е_к_р_е_т_н_о_. Напечатано в двух экз.
     В  день  "Х"  подлежат  изоляции  Кальтенбруннер,  Поль,  Шелленберг,
Мюллер."
     Фамилия "Мюллер" была вычеркнута  красным  карандашом,  и  Шелленберг
отметил  это  большим  вопросительным  знаком  на  маленькой   глянцевитой
картонке - он держал пачку таких глянцевитых картонок в кармане и на своем
столе - для пометок.
     "Следует предположить, - говорилось далее в документе, - что изоляция
вышеназванных  руководителей  гестапо  и  СД  будет  своеобразной   акцией
отвлечения.   Поиски   изолированных    руководителей,    отвечавших    за
к_о_н_к_р_е_т_н_ы_е_ проблемы, будет владеть  умами  всех  тех,  кому  это
будет выгодно; как  с  точки  зрения  оперативной,  так  и  стратегической
устремленности".
     Далее в документе приводился список на 176 человек.
     "Эти офицеры гестапо и СД могут - в той или иной мере - пролить  свет
не через основные посылы,  но  через  второстепенные  детали,  на  узловые
вопросы внешней политики рейха. Бесспорно, каждый  из  них,  сам  того  не
зная, является мозаикой -  бессмысленной  с  точки  зрения  индивидуальной
ценности, но бесценной в подборе всех остальных мозаик. Следовательно, эти
люди могут оказать помощь врагам рейха, заинтересованным  в  компрометации
идеалов национал-социализма практикой  его  строительства.  С  этой  точки
зрения операции  каждого  из  перечисленных  офицеров,  будучи  собранными
воедино, выведут картину, неблагоприятную для рейха. К сожалению, в данном
случае невозможно провести строгий водораздел между установками  партии  и
практикой СС, поскольку все  эти  офицеры  являются  ветеранами  движения,
вступавшими в ряды НСДАП в период с  1927  по  1935  годы.  Следовательно,
изоляция этих людей также представляется целесообразной и правомочной".
     "Ясно, - вдруг осенило Шелленберга. - Он кокетничает,  наш  партийный
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 29 30 31 32 33 34 35  36 37 38 39 40 41 42 ... 46
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (2)

Реклама