Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Детектив - Юлиан Семенов Весь текст 533.2 Kb

Семнадцать мгновений весны

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 28 29 30 31 32 33 34  35 36 37 38 39 40 41 ... 46
отправьте наряд в засаду на квартиру Штирлица.
     Мюллер сидел на стуле возле двери. Эксперты гестапо  и  фотограф  уже
уехали. Он остался втроем со своими стариками, и  они  говорили  о  былом,
перебивая друг друга.
     "Я  проиграл,  -  рассуждал  Мюллер,  успокоенный  разговором  старых
товарищей, - но у меня в запасе Берн. Конечно, там все сложнее, там  чужая
полиция и чужие пограничники. Но один козырь, главный, пожалуй,  выбит  из
рук. Они бежали к автобусу - значит, это не спланированная операция.  Нет,
об операции нечего и думать. Русские, конечно, стоят за своих, но посылать
на смерть несколько человек для того, чтобы попытаться,  лишь  попытаться,
освободить эту пианистку, - вряд ли. Хотя, с другой стороны, они понимали,
что ребенок - ее ахиллесова пята. Может быть, поэтому они пошли  на  такой
риск? Нет, что я несу? Не  было  никакого  запланированного  риска  -  они
садились в автобус,  ничего  себе  риск...  Это  идиотизм,  а  никакой  не
риск..."
     Он снова снял трубку телефона.
     - Это Мюллер. По  всем  линиям  метро  тоже  предупредите  полицию  о
женщине с ребенком. Дайте ее описание, скажите, что она воровка и  убийца,
пусть берут. Если ошибутся и схватят больше, чем надо, я их извиню.  Пусть
только не пропустят ту, которую я жду...


     Штирлиц постучал в дверь камеры: видимо, за те часы, которые он здесь
провел,  сменился  караул,  потому  что  на  пороге  стоял   не   давешний
красномордый парень, а Зигфрид Бейкер - Штирлиц не раз играл с ним в  паре
на теннисных кортах.
     - Привет, Зигги, - сказал он, усмехнувшись, - хорошенькое  место  для
встреч, а?
     - Зачем вы требовали меня, номер  седьмой?  -  спросил  Бейкер  очень
спокойно, ровным, чуть глуховатым голосом.
     "У него всегда была замедленная реакция, -  вспомнил  Штирлиц.  -  Он
хорошо бил с левой, но всегда чуть медлил. Из-за этого мы с ним  проиграли
пресс-атташе из Турции".
     - Неужели я так изменился? - спросил Штирлиц и автоматически  пощупал
щеки: он не брился второй день, и щетина отросла  довольно  большая  и  не
такая колючая; колючей щетина  была  только  вечером  -  он  приучил  себя
бриться дважды в день.
     - Зачем вы требовали меня, номер седьмой? - повторил Зигфрид.
     - Ты что, сошел с ума?
     - Молчать! - гаркнул Бейкер и захлопнул тяжелую дверь.
     Штирлиц усмехнулся и сел на металлический, ввинченный в пол  табурет.
"Когда я подарил ему английскую ракетку, он даже прослезился. Все  громилы
и подлецы слезливы. Это такая у них форма истерии, -  подумал  Штирлиц.  -
Слабые люди обычно кричат или бранятся, а громилы плачут. Слабые -  это  я
неверно подумал. Добрые - так сказать вернее. И только самые сильные  люди
умеют подчинять себя себе".
     Когда  они  первый   раз   играли   в   паре   с   Зигфридом   против
обергруппенфюрера Поля, - Поль перед войной учился играть в теннис,  чтобы
похудеть, - Бейкер шепнул Штирлицу:
     - Будем проигрывать с нулевым счетом или для вида посопротивляемся?
     - Не болтай ерунды, - ответил Штирлиц, - спорт есть спорт.
     -  Зигфрид  начал  немилосердно  подыгрывать  Полю.  Он  очень  хотел
понравиться обергруппенфюреру. А Поль накричал на него:
     - Я вам не кукла! Извольте играть со мной как с соперником, а не  как
с глупым ребенком!
     Зигфрид с перепугу начал  гонять  Поля  по  площадке  так,  что  тот,
рассвирепев, бросил ракетку и ушел.  Бейкер  тогда  побледнел,  и  Штирлиц
заметил, как у него мелко дрожали пальцы.
     - Я никогда не думал, что в  наших  тюрьмах  работают  такие  нервные
ребята, - сказал он.  -  Ничего  не  случилось,  дружище,  ничего,  ровным
счетом. Иди в душ, приди в себя  и  отправляйся  домой,  а  послезавтра  я
расскажу тебе, что надо делать.
     Зигфрид ушел, а Штирлиц разыскал Поля, и они вместе  славно  поиграли
пять сетов. Поль взмок, но  Штирлиц  играл  с  ним  ровно,  отрабатывая  -
ненавязчиво и уважительно - длинные удары с  правой.  Поль  это  отчетливо
понял, но  манера  Штирлица  держаться  на  корте  -  полная  иронического
доброжелательства  и  истинно  спортивного   демократизма   -   была   ему
симпатична. Поль попросил Штирлица поиграть с ним пару месяцев.
     - Это слишком тяжелое наказание, - рассмеялся Штирлиц,  и  Поль  тоже
рассмеялся - так это добродушно прозвучало у Штирлица. - Не  сердитесь  на
моего верзилу, он боится генералов и относится к вам  с  преклонением.  Мы
будем работать с вами по очереди, чтобы не потерять квалификацию.
     После того, как Штирлиц  во  время  следующей  игры  представил  Полю
Зигфрида, тот проникся к своему напарнику громадным почтением и с тех  пор
стремился при каждом удобном случае оказать Штирлицу какую-нибудь  услугу.
То он бегал ему за  пивом,  как  кончалась  партия,  то  дарил  диковинную
авторучку (видно, отобранную у арестованного), то приносил букетик  первых
цветов. Однажды он подвел  Штирлица,  но  опять-таки  невольно,  по  своей
врожденной службистской тупости. Штирлиц выступал на соревнованиях  против
испанца. Парень был славный, либерально настроенный, но Шелленберг задумал
с ним какую-то пакость  и  для  этого  попросил  -  через  своих  людей  в
спортивном  комитете,  -  чтобы  испанца  вывели  на  игру  со  Штирлицем.
Естественно,  Штирлица  ему  представили   как   сотрудника   министерства
иностранных дел, а после окончания партии к Штирлицу  подбежал  Зигфрид  и
брякнул: "Поздравляю с победой, штандартенфюрер! СС всегда побеждает!"
     Штирлиц не очень-то горевал о сорванной операции, а  Зигфрида  хотели
посадить на гауптвахту с отчислением из СС. Снова Штирлиц пошел  хлопотать
за него - на этот раз уже  через  прирученного  Поля  -  и  спас  его.  На
следующий день после  этого  отец  Зигфрида  -  высокий,  худой  старик  с
детскими голубыми глазами - приехал к  нему  с  подарком:  хорошей  копией
Дюрера.
     - Наша семья никогда не забывает добра, - сказал он. - Мы все -  ваши
слуги, господин Штирлиц, отныне и навсегда. Ни мой сын, ни я - мы  никогда
не сможем отблагодарить вас, но если вам потребуется помощь - в  досадных,
раздражающих повседневных мелочах, - мы почтем за высокую честь  выполнить
любую вашу просьбу.
     С тех пор старик каждую весну приезжал к Штирлицу и ухаживал  за  его
садом, и особенно за розами, вывезенными из Японии.
     "Несчастное животное, - вдруг подумал Штирлиц о Зигфриде, - его  даже
и винить-то ни в чем нельзя. Все люди равны перед богом  -  так,  кажется,
утверждал мой друг пастор. Черта с два! Чтобы  на  земле  восторжествовало
равенство, надо сначала очень четко договориться: отнюдь не все люди равны
перед богом. Есть люди - люди, а есть -  животные.  И  винить  их  в  этом
нельзя. Но  уповать  на  моментальное  перевоспитание  даже  не  глупо,  а
преступно".
     Дверь камеры распахнулась. На пороге стоял Зигфрид.
     - Не сидеть! - крикнул он. - Ходить кругами!
     И перед тем, как  захлопнуть  дверь,  он  незаметно  выронил  на  пол
крохотную записку. Штирлиц поднял ее. "Если вы не будете говорить, что мой
папа окучивал и поливал ваши розы, я обещаю бить вас  вполсилы,  чтобы  вы
могли дольше держаться. Записку прошу съесть".
     Штирлиц вдруг почувствовал облегчение: чужая глупость всегда  смешна.
И снова взглянул на часы. Мюллер отсутствовал третий час.
     "Девочка молчит, - понял Штирлиц. - Или они свели  ее  с  Плейшнером?
Это не страшно - они ничего друг о друге не знают. Но  что-то  у  него  не
связалось. Что-то случилось, у меня есть тайм-аут".
     Он неторопливо расхаживал по камере,  перебирая  в  памяти  все,  что
имело отношение к этому чемодану. Да, точно,  он  подхватил  его  в  лесу,
когда Эрвин поскользнулся и чуть было не  упал.  Это  было  в  ночь  перед
бомбежкой. Один только раз.
     "Минута! - остановил себя  Штирлиц.  -  Перед  бомбежкой...  А  после
бомбежки я стоял там с машиной... Там  стояло  много  машин...  Был  затор
из-за того, что работали пожарные. Почему я там оказался? А, был завал  на
моей дороге на Кудам. Я потребую вызвать  полицию  из  оцепления,  которая
дежурила в то утро. Значит, я оказался  там  потому,  что  меня  завернула
полиция. В деле  была  фотография  чемоданов,  которые  сохранились  после
бомбежки. Я говорил с полицейским, я помню его лицо, а он  должен  помнить
мой жетон. Я помог перенести чемодан - пусть он  это  опровергнет.  Он  не
станет это опровергать, я  потребую  очной  ставки.  Скажу,  что  я  помог
плачущей женщине нести  детскую  кроватку:  та  тоже  подтвердит  -  такое
запоминается".
     Штирлиц забарабанил в дверь кулаками, и дверь открылась, но у  порога
стояли два охранника. Третий -  Зигфрид  -  провел  мимо  камеры  Штирлица
человека с парашей в руках. Лицо человека  было  изуродовано,  но  Штирлиц
узнал личного шофера Бормана, который не был агентом гестапо и который вел
машину, когда он, Штирлиц, говорил с шефом партийной канцелярии.
     - Срочно позвоните группенфюреру Мюллеру. Скажите ему - я вспомнил! Я
все вспомнил! Попросите немедленно спуститься ко мне!
     "Плейшнер еще не привезен! Раз. С Кэт сорвалось.  Два.  У  меня  есть
только один шанс выбраться - время. Время и Борман. Если я промедлю  -  он
победит".
     - Хорошо, - сказал охранник, - сейчас доложу.


     Из приюта  для  грудных  младенцев  вышел  солдат,  пересек  улицу  и
спустился в подвал разрушенного дома. Там, на разбитых ящика, сидела Кэт и
кормила сына.
     - Что? - спросила она.
     - Плохо, - ответил Гельмут. - Надо полчаса ждать. Сейчас кормят детей
и все заняты.
     - Мы подождем, - успокоила его Кэт. - Мы подождем... Откуда им знать,
где мы?
     - Вообще-то - да, только надо скорее уходить из города, иначе они нас
найдут. Я знаю, как они умеют искать.  Может,  вы  пойдете?  А  я  -  если
получится - догоню вас? А? Давайте уговоримся, где я вас буду ждать...
     - Нет, - покачала головой Кэт, - не надо. Я буду ждать...  Все  равно
мне некуда идти в этом городе...


     Шольц позвонил на "радиоквартиру" Мюллеру и сказал:
     - Обергруппенфюрер, Штирлиц просил передать вам, что он все вспомнил.
     - Да? - оживился Мюллер и сделал знак рукой сыщикам, чтобы они не так
громко смеялись. - Когда?
     - Только что.
     - Хорошо. Скажите, что я еду. Ничего нового?
     - Ничего существенного.
     - Об этом охраннике ничего не собрали?
     - Нет, всякая ерунда...
     - Какая именно? - спросил  Мюллер  машинально,  скорее  для  порядка,
стягивая при этом с соседнего стула свое пальто.
     - Сведения о жене, о детях и родных.
     - Ничего себе ерунда, - рассердился Мюллер.  -  Это  совсем  даже  не
ерунда в таком деле, дружище Шольц. Сейчас  приеду  и  разберемся  в  этой
ерунде... К жене послали людей?
     - Жена два месяца назад ушла от него.  Он  лежал  в  госпитале  после
контузии, а она ушла. Уехала с каким-то торговцем в Мюнхен.
     - А дети?
     - Сейчас, - сказал Шольц, пролистывая дело, -  сейчас  посмотрю,  где
его дети... Ага, вот... У него один ребенок, трех месяцев. Она сдала его в
приют.
     "У русской грудной сын!  -  вдруг  высветило  Мюллера.  -  Ему  нужна
кормилица! А Рольф, наверное, переусердствовал с ребенком!"
     - Как называется приют?
     - Там нет названия. Приют  в  Панкове.  Моцартштрассе,  семь.  Так...
Теперь о его матушке...
     Мюллер не стал слушать данных  о  его  матушке.  Он  швырнул  трубку,
медлительность его исчезла, он надел пальто и сказал:
     - Ребята, может быть  большая  стрельба,  так  что  приготовьте  свои
"бульдоги". Кто знает приют в Панкове?
     - Моцартштрассе, восемь? - спросил седой.
     - Ты снова перепутал, - ответил Мюллер,  выходя  из  квартиры.  -  Ты
всегда путаешь четные и нечетные цифры. Дом семь.
     - Улица как улица, - сказал седой, -  ничего  особенного.  Там  можно
красиво разыграть операцию: очень тихо, никто не мешает. А путаю я всегда.
С детства. Я болел, когда в классе проходили четные и нечетные.
     И он засмеялся, и все остальные тоже засмеялись, и  были  они  сейчас
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 28 29 30 31 32 33 34  35 36 37 38 39 40 41 ... 46
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (2)

Реклама