Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Эфраим Севела Весь текст 372.48 Kb

Остановите самолет - я слезу!

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 7 8 9 10 11 12 13  14 15 16 17 18 19 20 ... 32
над колыбелькой.
     А  теперь  скажите  мне, что мог услышать  будущий  композитор в  своей
колыбельке от своей еврейской бабушки в Бобруйске  или Житомире? Не  русские
частушки,  поверьте  мне, и  не  "Боже,  царя  храни".  Засыпая,  он  слышал
печальные песни черты оседлости, и  их как губка  впитывал его восприимчивый
мозг. Через много лет зти грустные, слегка  на  восточный лад, напевы дружно
грянул русский народ.
     Возьмем,  к примеру, Северный  народный хор.  Из  Архангельска. Это  же
поморы.  Такие закоренелые  славяне, что дальше некуда. В русских рубахах  с
петухами, в холщевых портках и  смазных  сапогах. Бороды  - лопатой. Бабы в
сарафанах и  кокошниках. Все - блондинки, головки как лен. Глазки  -  небо
голубое.  Одним  словом, Русь  чистейшей воды. Даже  не  тронутая  татарским
нашествием.  Татары, говорят, так далеко  на север не  зашли. И слава  Богу.
Иначе бы мы многих радостей лишились в жизни. На  нашу долю только крашенные
блондинки бы и остались.
     Но я  отвлекся. Значит, Северный хор. Песня поморов "Ой,  ты,  Северное
море". Господи, Боже  мой! Как  затянут, заведут,  так у меня сразу глаза на
мокром месте, будто в Судный день в синагоге.
     Или  песня "Казачья-богатырская". Это же не секрет: если  в России были
антисемиты, то самые выдающиеся из них  - казаки. Между  евреем и  казаком,
как говорят ученые, полная несовместимость. Одним  словом,  собака с кошкой,
лед и пламень.
     И вот,  представьте  себе на минуточку, вываливается на  сцену  казачья
ватага:  чубы  из-под  фуражек, рожи разбойничьи,  галифе  с  лампасами, и у
каждого - шашка на боку. Как пустятся вприсядку, как загорланят. Вы знаете,
чего мне захотелось после первых тактов? Мне  захотелось ухватиться пальцами
за  жилетку  и запрыгать, как в известном  танце "Фрейлехс". Слушайте, вы не
поверите, казаки отплясывали  еврейский  свадебный танец по всем правилам, и
если  было что-нибудь  отличное,  так  это,  возможно,  хулиганский  свист и
гиканье, без чего для русского  человека танец -  не танец. И жизнь  -  не
жизнь.
     Вот так. мой дорогой, время  мстит. Если даже и выведутся на Руси евреи
все до последнего, еврейский дух там еше долго не выветрится. И русские люди
из поколения в  поколение будут петь  и плясать на еврейский манер.  А  уж о
малых народах и говорить не приходится.
     Вот такие пироги. Но вы не думайте, что я кончил свой рассказ.
     Говорят. Дворянское гнездо  в Москве сильно поредело,  и множество моих
клиентов снялось с насиженных  мест  и перелетело в Израиль.  Кое-кого я там
повстречал. Печальное зрелише. как пишут в старинных романах. Не приживаются
на новом месте. То ли почва не  та,  то  ли мозги не  те.  А ведь  новые  не
вправишь. Да еще под старость. Эти еврейские акыны и ашуги в СССР приучились
дуть в одну дуду, их уже не переучишь.
     Один малый стал толкать  статейки в местные  газеты, так там только  за
головы хватались. Советские штампы старался на израильский лад приспособить.
Если меня память не подводит, писал он, примерно, так:
     " Наше родное Мертвое море".
     Или:
     "Весело провели субботу у Стены Плача жители Иерусалима".
     Сейчас  он  переквалифицировался  и  зарабатывает  бритмилой,  то  есть
обрезанием новорожденных мальчиков. И живет не плохо.
     А вот  с другим моим клиентом  - тяжелый  случай. В  Москве  он  писал
былины  и  народные  плачи для  старушек-сказительниц, которых  привозили  в
Москву выступать перед правительством и радовать его душеньку,  что народное
творчество не иссякло. И был мастером экстра-класс.
     В  Израиле  он огляделся, вздохнул полной грудью и  порадовал еврейский
народ своим первым произведением на исторической  родине. Это была былина, и
называлась  она  хорошо и  просто: "Плач  русской  тещи по  еврейскому зятю,
абсорбированному в Израиле".
     Начинается этот плач такими словами:
     "Ой, ты гой еси, добрый молодец, Зять любезный наш, Аарон Моисеевич"...
     Слово "гой" в первой строке кой-кого насторожило в Израиле.
     "Ты, касатушко, мой пейсатушко", -
     поется где-то в середине.
     Тут уж запахло оскорблением верующих. Евреи с пейсами, которых евреи из
России называют пейсатыми", могли крепко обидеться.
     А когда  он  использовал  народный оборот  "чудо-юдо, рыба-кит", за это
самое "юдо" на него посмотрели уж совсем косо.
     Не прошла  былина, не состоялся плач. Автор скис и  стал терять в весе.
Но, видать, он еше  не совсем отчаялся.  Один мой  знакомый рассказывал, что
после  долгих  поисков  израильские  вертолеты  обнаружили  его в  Синайской
пустыне. Обгорелый от солнца, усохший от зноя,  он отирался возле бедуинских
стоянок, не  теряя  надежды, что удастся  обнаружить  в  песках какое-нибудь
племя, обойденное Богом и культурой, и тогда вновь понадобятся его услуги.


     Над Атлантическим океаном. Высота - 306ОО футов.
     А теперь  приготовьтесь выслушать печальную историю,  хотя поначалу она
вам  и  покажется  смешной. Как говорят литературные критики, -  а  я их  в
Москве почти всех знал даже  не в лицо, а в макушку, потому что, как вы сами
догадались, они были моими клиентами, - это будет смех сквозь слезы.
     Жил-был  в  Москве один журналист по  имени  Матвей.  Фамилию  не будем
трогать,  кое-кто может  обидеться.  Был  этот  Матвей  журналистом довольно
известным, не без искры таланта,  как говорят в литературных кругах.  Но что
касается принципов, то он об  этом деле понятия не имел. Писал о чем угодно,
врал как  сивый мерин, а так как метод социалистического  реализма подобного
не воспрещает, а наоборот, даже поощряет,  то  наш Матвей  всегда попадал  в
точку. Отхватывал солидные гонорары, толкался в Доме журналиста, в ресторане
был свой  со  всеми,  даже  с  поварами.  Поэтому  и  со  мной  был в  самых
приятельских  отношениях: как же  - модный парикмахер,  стрижет  всю элиту,
нельзя выпасть из обоймы - хотя волос у него на голове было меньше, чем под
мышками.
     Одним словом, пустой человек. Нуль. Врет в газетах, врет в жизни. Берет
взаймы, забывает вернуть. Со всеми знаком, но никто с  ним не дружит. Он вам
зла не сделает, но и на  добро не способен. Как мотылек. Порхает, порхает по
жизни  и  не  оставляет после себя ничего. Может быть, немножко испражнений.
Чуть-чуть. Самую малость. Потому что и испражняться тоже надо иметь чем.
     Конечно,  когда евреи  в Москве посходили  с  ума,  и эпидемия сионизма
стала набирать силу, такие, как Матвей, поначалу даже  ничего не заметили, а
когда и до них дошло, стали показывать властям свою преданность.  Как клоуны
в  цирке.  К  своим прежним приятелям,  помеченным знаком  сионизма, они  не
только перестали ходить, звонить по телефону боялись.
     Даже меня,  парикмахера, с  которым  знакомство самое  шапочное,  стали
избегать как огня.  Я еще  работал, но  Матвей  у меня больше не стригся.  А
однажды,  завидев  на  улице,  перебежал  на  другую  сторону,  да  с  такой
поспешностью, что чуть под троллейбус не угодил.
     Трусливое  существо. Из тех, кого в детстве мальчишки  бьют просто так,
на всякий случай, в армии им поночам мочатся под  одеяло солдаты, а в тюрьме
уголовники загоняют их под нары.
     Я  уже уехал  из  Москвы, отмучился  в Израиле, сижу в  Риме, дожидаюсь
американской визы.  Читаю  газету  -  глазам  не  верю.  Этот самый  Матвей
расписан как крупный сионист, борец за  право выезда евреев в Израиль. Его в
Москве преследуют власти. Уже в Америке и Англии созданы группы по борьбе за
освобождение нашего Матвея из лап Кремля.
     Сначала   подумал  -  газетная  брехня,  напутал  чего-то  иностранный
корреспонлент в Москве. Они вель там тоже дрожат от страха. Но нет. В других
газетах печатают  интервью с ним.  Наш Матвей выступает от  имени  советских
евреев,  разоблачает советские  власти,  призывает  мировую  обшественность.
Короче говоря, крупный борец, пламенный сионист.
     Ну, думаю,  или я  - сумасшедший, или  весь  мир сошел  с  ума.  А тут
подваливает из Москвы  новая партия  евреев, среди них  немало  моих  бывших
клиентов. и  я  между делом навожу справки:  мол,  что  за чудо произошло  с
Матвеем, почему это  мы, его  современники,  проглядели такого национального
героя и  сионистского  пророка.  И все,  знаете  ли, посмеиваются, и  из  их
ядовитых реплик я воссоздаю примерно такую картину.
     Матвей, как  человек легкомысленный, долго не  мог понять,  почему  все
евреи  сошли с ума, что их тянет от обеспеченной жизни  в неведомый Израиль.
Почему даже такие, на  кого  Матвей всегда  смотрел  снизу  вверх: известные
писатели,  артисты,  режиссеры,  то есть люди,  у  которых было  все,  кроме
птичьего молока, и  те бегут, мчатся в  Израиль.  Значит, сообразил  Матвей,
там,  в Израиле,  их ждет  положение,  получше  прежнего. Струхнул  он,  что
опоздает -  все разберут, расхватают, пока он соберется ехать. И, умирая от
страха, подал заявление  в  ОВИР. Матвея, конечно, турнули из всех редакций.
Но у него  деньжата водились, и он не тужил. Ждет разрешения на  выезд. Стал
толкаться среди евреев, ездить в аэропорт провожать счастливчиков.
     ОВИР отказал  Матвею  в  визе.  Почему? А разве кто-нибудь знает, какая
логика у ОВИРа? Отказали -  и все. Как говорится, без  комментариев. Бедный
Матвей ушел  из ОВИРа  с  полными  штанами.  Идет,  мажет  сопли  по  шекам.
Навстречу  -  иностранный  корреспондент,  знакомый  по  Дому  журналистов.
Расспросил он Матвея и тиснул про него статью на Западе. С того и началось.
     Матвей стал знаменит. Ему звонили из Нью-Йорка и Лондона  видные евреи,
депутаты  парламента,   самые   знаменитые   журналисты.  Подбадривали  его,
говорили, что гордятся им, что луч свободы проникнет и в  его темницу. И все
в таком же роде.
     У Матвея голова закружилась. Он поверил.
     А тут еще  советские  власти у него телефон  отключили. В мире начались
протесты. Портреты Матвея на страницах газет.
     Короче,  когда  ему, наконец, дали  визу,  Матвей окончательно  потерял
остатки разума и решил, что весь мир только и думает, как бы заключить его в
свои объятья.
     В  Израиль  он  не поехал.  Не тот масштаб.  Подавай  ему  Америку, всю
планету.
     В  Нью-Йорке не было ни оркестров, ни толп  репортеров. Никто не пришел
встречать Матвея. Запихнули его с другими эмигрантами во вшивую  гостиницу с
тучами тараканов, сунули в зубы сотню долларов на пропитание и забыли.
     Матвей обалдел. Он - туда,  он - сюда. К сенаторам, к журналистам,  к
миллионерам.  Как же так? В  чем  дело?  Вы что, меня не  узнаете?  Это я -
великий сионист Матвей!
     Они от него - врассыпную. А когда он особенно надоедал, объясняли, что
сионисту самое подходящее место в Сионе, а не в Бруклине, и что он никого не
осчастливил, приехав в Америку.
     Я его  встретил однажды, зачумленного, как  будто он дубиной  по голове
схлопотал.  Разговаривать со мной не стал. С  такими, говорит, не  обшаемся.
Только  на уровне Сената  Соединенных  Штатов Америки. А вы  все  -  мелкая
сошка.
     У меня -  глаз наметанный сходит с ума, абсолютный вывих, и добром  не
кончит. Стало жаль мне его, хочу помочь, все же  человек, живое сушество.  А
он на меня посмотрел с презрением и ушел, руки не подав.
     Дальше стало совсем плохо. Куда бы он ни лез - от него шарахались, как
от  больного.  Он  впал в нищету. Американскую.  Когда на  витринах густо, в
карманах пусто.  Тут  он вспомнил,  что есть у  него в Америке  дядя, держит
лавочку в штате Нью-Джерси.  Сунулся Матвей к нему.  Просить помощи гордость
не позволяет, как-никак - национальный  герой. А дядя сам не из догадливых,
цента  не дал. Только подарил  фотокарточку покойного  дедушки, и  Матвей  в
сердцах выбросил ее из окна автобуса,  когда ехал с пустым кошельком обратно
в  Нью-Йорк. Он  содрогался, встречая еврейские лица на улицах. Все это были
отныне  его  личные враги, ничтожества, предавшие своего  героя  и, конечно,
недостойные его.
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 7 8 9 10 11 12 13  14 15 16 17 18 19 20 ... 32
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама