Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Эфраим Севела Весь текст 352.02 Kb

Продам твою мать

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 5 6 7 8 9 10 11  12 13 14 15 16 17 18 ... 31
глазки Анеле, а рядом, так, что я  локтем  касался  ее,  когда
растягивал мехи, пела,  подняв  к  потолку  короткий  носик  с
веснушками, Лайма, и мне становилось так хорошо, что хотелось,
чтобы это никогда не кончалось и всю жизнь вот так быть втроем
на этом лесном хуторе.
     Анеле давала себе поблажку, оттаивала в такие  вечера,  а
чаще всего была замкнута и вся в хлопотах. Главной  заботой  в
ее мозгу был я. Не разбираясь в политике,  не  очень  отличая,
кто  такие  фашисты,  а  кто  такие  коммунисты,  она   бабьим
материнским инстинктом чуяла, какая грозит  мне  опасность,  и
зорко оберегала от чужого глаза.  Анеле  не  доверяла  никому.
Стоило под лай Сильвы кому-нибудь  приблизиться  к  хутору,  и
она, побросав все, со всех ног  кидалась  домой,  за  железное
кольцо поднимала крышку погреба, - погреб был под полом кухни,
а крышка его у самой печи, - и, схватив меня, как котенка,  за
шиворот,  грубо  сталкивала  вниз  в  темноту,  и  со   стуком
захлопывала крышку над моей головой.
     Я стоял на шаткой деревянной лесенке в полной тьме. Внизу
валялась прошлогодняя картошка, пустившая  бледные  побеги,  и
оттого в погребе  пахло  сыростью  и  гнилью.  Я,  напрягшись,
слушал, что происходит в доме.
     Если Анеле  удавалось  задержать  гостя  во  дворе  и  не
пустить в дом, я оставался на  лесенке,  пока  со  скрипом  не
открывался светлый квадрат над моей головой и над  краем  пола
не появлялся платок Анеле:
     - Ну, герой, жив?
     Лайма обычно в таких случаях подпускала ядовитую  шпильку
насчет того, что придется  стирать  мои  штанишки,  ибо  я  от
страха... и так далее. Анеле это  раздражало,  и  она  шлепала
Лайму по спине и прогоняла от открытого входа в  погреб.  А  я
сам, без ее помощи,  вылезал  наверх,  и  вдвоем  с  Анеле  мы
опускали крышку и застилали сверху  куском  мешка,  заменявшим
половик.
     На случай, если все же чужие  войдут  в  дом,  на  хуторе
имелось убежище, где меня даже с собакой-ищейкой не смогли  бы
найти. Там можно было укрыть не одного меня, а десять  и  даже
двадцать человек. Это был целый дом под землей.  Две  комнаты,
где взрослый  человек  мог  стоять  не  сгибаясь,  с  мебелью:
столом, стульями и с  деревянными,  сделанными,  как  в  каюте
корабля, в два этажа койками. Мебель была  не  деревенской,  а
довольно дорогой, явно привезенной из города.
     Впервые я узнал об этом бункере,  когда  на  второй  день
после нашего приезда Анеле попросила меня и  Лайму  помочь  ей
перетащить приехавший на одной телеге с нами комод. Тот самый,
что стоял в нашем доме на Зеленой горе всю мою жизнь и  теперь
за ненадобностью отправленный Винцасом на хутор к Анеле.
     Мы вынули ящики  из  комода  и  переносили  каждую  штуку
отдельно. Сначала в погреб. Там при свете керосинового фонаря,
который Анеле попросила меня подержать, она  открыла  в  стене
потайную дверь, так здорово замаскированную, что я бы  никогда
не догадался о ее существовании, не нащупай Анеле  щель  между
досок и не потяни на себя. Осыпая с шорохом песок, часть стены
погреба отъехала,  открыв  темный  вход  в  туннель.  Я  пошел
первым, замирая от страха: я нес в  руке  фонарь,  а  Анеле  и
Лайма вслед за мной волокли ящики от комода.
     По туннелю можно было  идти  во  весь  рост,  не  задевая
головой дощатого потолка. Доски были темные, кое-где подгнили,
и это наводило на мысль, что и туннель и бункер вырыты  давно,
задолго до моего рождения, а возможно, еще и раньше, чем Анеле
появилась на свет.
     Туннель был длинный. Я хоть и  сбился  несколько  раз  со
счета, но приблизительно прикинул его длину: примерно в триста
шагов. Следовательно, он уводил в лес. Потом я  убедился,  что
моя догадка была верной. Из двухкомнатного  бункера,  куда  мы
заволокли комод, был другой выход,  почти  отвесно  вверх,  со
ступенями. Восемнадцать серых  дощатых  ступеней,  крошившихся
под ногами от ветхости, -  на  такой  глубине  был  бункер,  -
выводили в лес, и выход был хитро замаскирован вывороченным  с
корнями старым  пнем.  Оттуда  вниз  поступал  свежий  воздух,
пропахший хвоей и смолой.
     Бункер   был   неплохо   приспособлен   для   жилья.   На
двухъярусных койках лежали набитые сеном мешки-матрасы, в шка-
фу  на  полках стояла посуда. В углу на табуретке стоял закоп-
ченный  примус,  а  на  стене  висели  на гвоздиках кастрюли и
сковороды.  И  для  полного  сходства  с  обитаемым жильем над
кастрюлями  висел  деревянный,  ручной  работы  Иисус Христос,
раскинув руки на  всю  длину перекладины креста. Руки  и  ноги
его  были  прибиты к кресту настоящими железными гвоздиками, и
там,  где  гвоздики  вошли  в  дерево, были нарисованы красной
краской  капли  крови, тоже потемневшие от времени.
     Когда неожиданные гости заявлялись на хутор  и  Анеле  не
удавалось удержать их во  дворе,  я  кидался  в  погреб  и  по
туннелю убегал в бункер, где  в  темноте  нащупывал  спички  и
дрожащей рукой зажигал керосиновую лампу. Чтобы  я  не  боялся
сидеть  под  землей  в  одиночестве,  Анеле  приказала   Лайме
сопровождать меня.
     Глубоко под землей, замирая от жути, мы играли с  Лаймой,
переговариваясь шепотом и стараясь то  и  дело  касаться  друг
друга, чтобы не было так страшно. Таинственный бункер распалял
наше воображение. Нам чудились черепа и человеческие кости  на
земляном  полу.  Каждый  блестящий  предмет  казался   клинком
кинжала или сабли. Не сговариваясь, мы оба  предположили,  что
где-то здесь зарыт клад.
     Я  спросил  у  Анеле,  кто  вырыл  этот  бункер,  и  она,
насупясь, прошепелявила своим беззубым ртом:
     - Много знать будешь - скоро состаришься.
     А когда увидела мое огорченное лицо, добавила:
     - Мало ли худых людей бродит по лесу.
     И это все. Больше сведений ни я, ни Лайма из  нее  выжать
не сумели.
     Лето подходило к концу.  По  утрам  роса  на  траве  была
холодной и щипала ступни босых ног. В воздухе  носились  седые
нити паутины.  Ночами  ветер  шумел  вершинами  сосен,  и  они
качались под бегущими безостановочно облаками.
     Приезжали на двух  телегах  какие-то  мужчины.  Я  их  не
видел, а только слышал голоса из бункера,  куда  меня  загнала
Анеле, и два дня пилили сосновые стволы, которые приволакивали
лошадьми из глубины леса, кололи топорами на мелкие поленья, и
когда они уехали и я вылез наружу, то  кроме  щепок  обнаружил
прислоненную  к стене сарая высокую поленницу дров - запас  на
всю зиму.
     Лайма собиралась вернуться домой, в Каунас. Для  нее  эти
дни на хуторе были каникулами. Скоро ей снова  в  школу.  А  я
оставался на зиму с Анеле. Без школы. Я уже три года не учился
и начинал забывать то, что знал.
     И вот тогда я заболел и чуть не умер.  То  ли  от  тоски,
которая сжимала мое сердце при мысли, что Лайма скоро уедет  и
я  останусь  один  со  старухой,  похожей  на  ведьму,  то  ли
простудился.
     Я свалился с высокой температурой и  воспаленным  горлом.
Бредил. Плакал в бреду и звал маму и Лию. Не помню,  как  меня
стащили в бункер, чем поили и кормили и  сколько  дней  я  там
провалялся. В те редкие  минуты,  когда  я  приходил  в  себя,
всегда на одном и том же месте, у  моего  изголовья,  я  видел
уголок головного платка, нависшего  над  спрятанными  в  норки
глазами-мышками,  и  рот  Анеле,   куриной   гузкой   ходивший
взад-вперед. Из-за ее плеча выглядывала золотая головка Лаймы,
и в глазах ее я читал уже не злорадство, как всегда, а жалость
и страх, что я умру.
     При мерцающем свете лампы кроваво  переливался  перламутр
моего аккордеона. Его притащили  в  бункер  и  поставили  так,
чтобы я видел, - невинная хитрость Анеле, считавшей,  что  вид
аккордеона даст мне силы бороться за жизнь.
     Только  тогда,  на  грани  между  жизнью  и  смертью,   я
убедился, как привязалась ко мне одинокая  старуха  с  лесного
хутора и сколько доброты и любви  скрывалось  за  ее  угрюмой,
озабоченной внешностью.
     Стоило  мне  открыть  глаза,  и  рот  Анеле   расплывался
полумесяцем  в  улыбке,  обнажая  пустые  оголенные  десны   с
несколькими желтыми и очень длинными зубами.
     - Вот и очнулся, - шептала она, - вот  и  молодец.  А  то
совсем нас с Лаймой напугал.
     И кивала на аккордеон, стоявший,  выгнувшись  растянутыми
мехами, на стуле.
     - И он тебя дожидается.  Где,  говорит,  мой  хозяин?  Уж
больно играть охота. А я ему в ответ: занемог наш  хозяин,  но
скоро встанет крепче прежнего  и  возьмет  тебя  на  колени  и
заиграет за милую душу. А мы послушаем и порадуемся вместе.
     Чем меня лечила Анеле - я до  сих  пор  не  пойму.  Лайма
потом говорила, что старуха  за  десять  километров  бегала  к
знахарке и принесла каких-то трав сушеных и  кореньев,  варила
это в горшке  и,  когда  варево  остывало,  давала  мне  пить,
ложечкой просовывая в  мои  посиневшие  губы.  А  чтобы  я  не
задохнулся, паром размягчала  мое  горло.  Ставила  у  кровати
примус, на нем кипел чайник, а круглое стекло от лампы она од-
ним концом надевала на пышущий паром носик чайника,  а  другой
конец втыкала в рот. Я кашлял, обжигался, но начинал дышать, и
опухоль в горле понемногу  опадала.  Лайма  клялась  мне,  что
старуха держала горячее стекло руками и  даже  не  чувствовала
ожогов. А пока я спал, постанывая и всхлипывая, старуха стояла
на коленях перед распятием и просила Бога за меня.
     Я выжил. Ко мне понемногу возвращались силы.  Но  мне  не
хотелось окончательно  выздоравливать.  Я  боялся,  что,  став
здоровым, я лишусь любви, какой меня окружила  в  дни  болезни
Анеле. Мне было так хорошо при мысли, что в этом страшном мире
я наконец не один,  у  меня  есть  заступник,  есть  существо,
которому дорога моя жизнь, что я не хотел вставать с  постели,
расставаться  с  болезнью,  вернувшей  мне  детство,  ласку  и
любовь.
     Больше года прожил я на хуторе. А когда немцы отступили и
пришли русские, за мной приехал Винцас и отвез в Каунас, в наш
дом на Зеленой горе.  Он  вернул  мне  дом,  а  сам  с  семьей
перебрался обратно в Шанцы, где жил до войны. О нем написали в
газете,  как  он,  рискуя  жизнью,  спас  во  время  оккупации
еврейского  ребенка,  и  поместили  мой  портрет.  Сам  Винцас
фотографироваться не хотел,  сколько  его  ни  уговаривали.  И
кое-кто был склонен приписать это  его  скромности.  Подлинную
причину я узнал значительно позже.
     Анеле осталась на хуторе. Одна. Но я ее не забыл. Я ездил
к ней, привозил подарки, и она поила меня  парным  молоком,  и
закармливала  ягодами,  собранными  в   лесу,   и   не   могла
нарадоваться, глядя, как я быстро расту и мужаю.
     Я уже был не мальчиком. Зарабатывал  на  жизнь  игрой  на
аккордеоне. В ресторане "Версаль". И, подкопив  денег,  уломал
Анеле покинуть на недельку хутор и пожить у меня в гостях.
     В моем доме на Зеленой горе она  с  утра  до  ночи  мыла,
скребла,  наводя  порядок  в  холостяцком  запустении,   а   я
ежедневно водил ее, как маленькую, за  руку  к  фуникулеру,  а
оттуда на главную улицу - Лайсвес алеяс. К дантисту. Лучшему в
городе. Анеле мычала и дергалась в его кресле. Я держал ее  за
плечи,  а  дантист  ковырялся  под  жужжание  бормашины  в  ее
раскрытом рту.
     Дантист  соорудил  Анеле   прекрасные   зубные   протезы,
сверкающие мраморной белизной,  затолкал  ей  в  рот,  и  она,
ощерясь, пучила свои  маленькие  глазки.  вылезшие  далеко  из
своих норок.
     Но долго носить новые зубы у Анеле не  хватало  сил.  Она
ходила с пустым ртом,  а  протезы  таскала  в  кармане  кофты,
завернув  в  чистую  марлю.  Лишь  когда  я  навещал  ее,  она
впихивала протезы в рот, чтобы меня не обидеть,  и  маялась  с
ними, пока я из сострадания не разрешал ей избавиться от  них.
И тогда она оживала, морщинки собирали лицо гармошкой, а  губы
пустого рта ходили взад-вперед, как гузка  курицы,  когда  она
снесет яйцо.

x x x

     Литва-страна очень маленькая. На  глобусе  ее  совсем  не
сыскать, и даже на  картах  Европы  не  сразу  разглядишь.  На
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 5 6 7 8 9 10 11  12 13 14 15 16 17 18 ... 31
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама