Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED
Expedition SCP-432-2
Expedition SCP-432-1

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Эфраим Севела Весь текст 352.02 Kb

Продам твою мать

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 6 7 8 9 10 11 12  13 14 15 16 17 18 19 ... 31
велосипеде ее можно за день проехать  с  севера  на  юг,  а  с
востока на запад нетрудно уложиться в два  дня.  Что-то  вроде
Израиля. Чуть-чуть побольше.
     В Литве трудно разминуться. Обязательно столкнешься. Даже
если и избегаешь встречи. Так и вышло с рыжим Антанасом.
     Я знал, что его ищут,  за  ним  охотятся.  Среди  "лесных
братьев" он прославился как террорист-одиночка. На  его  счету
было много убитых коммунистов, сожженных  колхозных  усадеб  и
даже  отчаянные   налеты   на   советские   воинские   склады,
завершавшиеся  угоном   автомобилей,   груженных   оружием   и
боеприпасами. У него был особый почерк. Лихой и хладнокровный.
Он был убийца и авантюрист. Играл со  смертью,  как  карточный
игрок, как актер, филигранно  и  элегантно,  обставляя  каждый
свой подвиг эффектными, запоминающимися трюками. Поэтому о его
похождениях шла молва по  всей  Литве,  обрастая  неимоверными
фантастическими     подробностями,     приобретая     характер
легендарный.
     Для меня  никакого  нимба  вокруг  его  рыжей  головы  не
существовало. Я знал его как  бывшего  немецкого  полицая,  на
чьей совести множество невинных душ, и  среди  них  -  зияющей
раной  в  моем  сердце - маленькая  девочка  по имени Лия. Моя
сестренка. У меня был личный счет к нему. И камень, который  я
носил за пазухой, стучал в моем сердце, как пепел Клааса.
     На  железнодорожной  станции  Радвилишкис,  недалеко   от
Шяуляя, сошлись наши дорожки. Я туда заехал не помню по какому
поводу и зашел в кафе поприличней на Центральной улице,  чтобы
подкрепиться. Время еще было не обеденное, и поэтому  довольно
большой зал был почти пуст. В самой глубине зала, один за сто-
ликом, обедал рыжий Антанас. Я  его  узнал  сразу,  с  первого
взгляда,  еще  стоя  на   пороха   кафе   и   оглядывая   зал,
примериваясь, куда бы присесть.
     Передняя часть зала была свободна от столов - их сдвинули
к стенам, поставив  на  них  стулья  кверху  ножками.  Толстая
икрастая баба, раскорячившись, домывала  тряпкой  полы,  гоняя
впереди себя лужи мыльной воды. Ленивая официантка в  несвежем
переднике несла Антанасу, придерживая обеими руками, тарелку с
мясом и картошкой и чуть не упала, поскользнувшись  на  мокром
полу.
     Антанас рассмеялся,  открыв  щербатый  рот  со  сломанным
передним зубом. Я бы узнал его не только по этой  примете.  Он
был сфотографирован в моей памяти, выжжен  в  ней  раскаленной
печатью.
     Меня он узнать не мог. Я вырос за это  время,  изменился.
Да и сохранись я таким, каким был, когда нас, детей, везли  на
смерть, свалив кучей в кузове грузовика, он бы  тоже  меня  не
запомнил. Он тогда крепко поработал, не одну  сотню  маленьких
смертников перевез.
     Сердце мое лихорадочно забилось. Ноги буквально  приросли
к полу. Я так и застрял в дверях кафе,  мучительно  соображая,
что следует сделать, чтобы Антанас не ускользнул из моих  рук.
Он был в западне. И попал в нее по своей воле, из-за страсти к
эффектной  позе.  Пообедать  в  городе  среди  бела   дня   на
Центральной улице, когда тебя ищут по  всей  Литве  и  приметы
твои известны каждому милиционеру. А уж  что  более  приметно,
чем рыжая шевелюра и щербатый рот? Антанас, играя со смертью в
кошки-мышки, даже не утруждал себя прикрыть рыжие кудри шапкой
и надеть коронку на сломанный зуб. Он, видно,  чуял,  что  ему
остались  считанные  дни  на  этой  земле,  и   отводил   душу
напоследок.
     Обедать он уселся у стены не только для того, чтобы иметь
прикрытый тыл, а в первую очередь, как я полагаю, потому,  что
на стене висел большой портрет Сталина,  и  Антанасу  особенно
импонировало пообедать под портретом своего главного врага.
     Не скрою, при всей моей нелюбви к Антанасу я  не  мог  не
восхититься  его  отчаянной,  вызывающей  храбростью.  Будь  я
литовцем, несомненно пришел бы в восторг. Но я был  евреем.  И
упустить такой удобный случай расквитаться с ним я не мог. Мне
до  жжения  в  ладонях  хотелось  собственными  руками  самому
расправиться с ним. Но я был безоружен. А  он,  вне  сомнения,
имел кое-что  при  себе.  Такой  малый  с  пустыми  руками  не
разгуливает.
     Я выскочил из кафе на улицу. Еще когда  я  заходил  туда,
заметил военный патруль - двух русских солдат с автоматами  за
спинами, медленно прогуливавшихся по  Центральной  улице.  Они
далеко не ушли, и я в несколько прыжков догнал их. Горячась  и
сбиваясь, объяснил солдатам, кто сидит  в  кафе,  и  они,  два
курносых, явно крестьянских парня,  до  того  мирно  щелкавших
семечки, вытерли ладонями губы и стали серьезными и хмурыми.
     - Под портретом Сталина  сидит,  -  добавил  я  последнюю
подробность уже в спины повернувшихся к кафе солдат.
     Я последовал за ними.
     Когда мы вошли  в  кафе,  Антанас  снова  дал  мне  повод
восхититься им. Он и не подал виду, что внезапное появление  в
кафе  вооруженных  солдат  могло  встревожить  его.  Продолжал
спокойно есть, с усмешкой поглядывая на направляющихся к  нему
солдат. Они почему-то не сняли со спин автоматы. Должно  быть,
не хотели этим насторожить Антанаса. В своих кирзовых  сапогах
они  протопали  по  мокрому  полу,  оставляя  следы  ребристых
резиновых подошв, и баба с тряпкой ругнулась им вслед.
     Подошли к столу. Антанас устремил  на  них  нисколько  не
встревоженный взгляд и, явно  поддразнивая  их,  ни  слова  не
понимавших по-литовски, ухмыляясь, спросил на литовском языке:
     - Чем могу служить?
     - Ваши документы!  -  по-русски  сказал  один  солдат,  а
второй добавил:
     - И чтоб никаких глупостей.
     Антанас рассмеялся и тоже перешел на русский язык:
     - Зачем нам делать глупости? Мы же взрослые  люди.  Какой
документ вас интересует? Паспорт? Или партийный билет7
     - Вы что... коммунист? - удивился первый солдат.
     - А почему бы и нет? - фамильярно подмигнул ему  Антанас.
- Ладно, перебили вы мне обед. Но я не в обиде - у вас служба.
Время тревожное, кругом - враг, надо быть бдительным...
     И, так приговаривая, как бы балагуря, он  небрежно  полез
во внутренний нагрудный карман пиджака и резко выдернул  руку.
В руке чернел пистолет.
     В упор, не вставая, он дважды выстрелил в  грудь  солдату
слева. Тот рухнул, не издав даже стона, и растянулся спиной на
полу, раскинув в стороны руки. Второй солдат успел пригнуться,
и потому третий выстрел не достиг цели.
     Антанас кошкой выскочил из-за стола и  большими  прыжками
устремился  к  выходу.  Он  бежал  мимо  меня.  Я  хотел  было
преградить ему дорогу, метнулся наперерез, но поскользнулся на
мокром полу и упал. Он перемахнул через мое распростертое тело
и выскочил в дверь. Вторым перепрыгнул через меня солдат.
     Я  еще  не  успел  подняться  с   полу,   как   наступила
окончательная   развязка.   Антанас    проявил    удивительное
хладнокровие и выдержку и уложил  второго  солдата  эффектным,
мастерским приемом. Он выскочил наружу, но не побежал  дальше,
ибо стал бы мишенью для солдата. Он укрылся тут же, за дверью,
и дождался, когда выбежит солдат. И тогда с расстояния в  один
метр он всадил ему пулю в затылок.
     Расправившись с обоими  солдатами,  Антанас  выскочил  на
Центральную улицу, не на тротуар,  а  на  проезжую  часть,  по
которой двигались  крестьянские  телеги,  груженные  сеном,  и
побежал.  На   выстрелы   к   месту   происшествия   сбежались
милиционеры и солдаты из  других  военных  патрулей.  Началась
беспорядочная стрельба  вдоль  улицы.  Прохожие  на  тротуарах
подняли крик и визг, бросились  спасаться  в  ворота,  прыгать
через заборы. Выстрелы  испугали  лошадей.  Одни  вскочили  на
дыбы, другие ринулись  вскачь,  опрокидывая  телеги,  рассыпая
холмами сено. В короткое время улица была перегорожена,  стала
непроезжей, и солдатам и  милиционерам  пришлось  лезть  через
телеги, продолжая стрелять стоя и с колена.
     А Антанас уходил ровным, тренированным бегом. Центральная
улица была недлинной. Дальше начинались поля, а за ними темнел
лес.
     Сколько ни стреляли ему  вслед,  не  смогли  уложить.  Он
пересек поле и ушел в лес. Правда, последние метры до леса  он
бежал прихрамывая, и следы в этом месте были окрашены  темными
пятнами. Это была кровь. Ему, видать, попали в ногу. Но  он  и
раненым сумел уйти от погони.
     Я еще оставался несколько дней в Радвилишкисе, и все  эти
дни маленький городок бурлил.  Дерзкий  побег  Антанаса  среди
бела дня через весь город на глазах у милиции  и  солдат,  его
бесстрашие  и  неуязвимость  взбудоражили  умы.  Антанас   был
героем. А власти и вместе с ними я были посрамлены.
     Я  был  огорчен,  и  в  голове  моей  неотступно  роились
догадки, куда  мог  уйти  Антанас.  И  наконец  меня  осенило:
раненный в ногу, недееспособный,  он  вряд  ли  захотел  стать
обузой  своим  товарищам,  "лесным  братьям",  которым  и  без
инвалида на шее приходилось туго, отбивая  беспрерывные  атаки
советской милиции и военных частей. У  него  был  один  выход,
единственное спасение, самое верное и надежное.  Хутор  матери
под Алитусом. С тайным бункером, имевшим подземный ход прямо в
лес. Только там, в родной  берлоге,  он  мог  в  относительной
безопасности отлежаться, как зверь,  зализать  рану,  согретый
лаской и заботой всегда верного ему человека - старухи Анеле.
     Рыжий  Антанас  был  сыном   Анеле,   тем   мальчиком   в
гимназической шапочке, чей неясный размытый портрет  висел  на
стене в домике под  соломенной  крышей  в  глубине  алитусских
лесов. Я догадался об этом в  свой  первый  приезд  на  хутор,
когда Винцас меня сплавил вместе с  Лаймой  к  старухе  Анеле,
подальше от чужих глаз.
     Не фотография мальчика в  гимназической  шапочке  открыла
мне эту истину. Совсем другой случай, щемящий и горький, после
которого я  долго  дичился  и  сторонился  Анеле,  хотя  и  не
открывал причины.
     С  наступлением  первых   примет   осени,   когда   Лайма
собиралась нас  покинуть,  чтобы  пойти  в  школу  в  Каунасе,
старуха  расщедрилась  и,  порывшись   в   сундуке,   извлекла
бриллиант старинной огранки на  тонкой  серебряной  цепочке  и
долго своими негибкими, корявыми пальцами надевала  его  Лайме
на шею.
     Я  сразу  узнал  бриллиант.  На нем была примета - тонкая
трещинка  по  диагонали,  которую  моя  мать  все   собиралась
зашлифовать,  да  так  и  не  собралась.  Этим  бриллиантом  -
последним фамильным сокровищем - пыталась она выкупить меня  и
сестричку Лию у рыжего Антанаса. Я отчетливо  помнил,  как  он
держал бриллиант с цепочкой на своей ладони, сидя с  винтовкой
за спиной на заднем борту грузовика, в  кузове  которого,  как
раки в корзине, копошились мы, еврейские дети  из  каунасского
гетто, увозимые на смерть. И также запомнил я,  что  бриллиант
он не вернул матери, когда грузовик тронул с  места,  а  сунул
его в боковой карман своего суконного кителя.
     Затем бриллиант очутился на хуторе  в  сундуке  Анеле.  Я
спросил у старухи, как зовут ее младшего сына,  того,  что  на
фотографии, и  она,  не  подозревая  подвоха,  произнесла  имя
Антанас.
     Сомнений больше не оставалось.
     Я ничего не сказал Анеле. Не хотел ее огорчать, да и  мне
тогда оставался лишь один путь: покинуть хутор и... погибнуть.
Но в моем отношении к старухе, к которой я успел привязаться и
полюбить, примешалась терпкая горечь  и  уж  не  рассасывалась
никогда. А она, ничего не ведая, все больше  и  больше  любила
меня, горячей и  неистовей,  чем  своих  собственных  сыновей,
которые были далеко, давно выросли, и она от них  со  временем
совсем отвыкла. Я же был маленьким, я нуждался в  ее  опеке  и
защите, и мне она щедро отдала все, что  осталось  в  душе  от
неутоленного материнства.
     Об Антанасе мы с ней никогда не  говорили.  Ни  до  конца
войны, ни после. Его как  будто  и  не  существовало.  Хотя  я
понимал, что старуха поддерживает с ним связь  и,  несомненно,
видится тайком.
     Теперь мне  предстояло  нанести  Анеле  страшный  удар  -
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 6 7 8 9 10 11 12  13 14 15 16 17 18 19 ... 31
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама