на крышу вылез, проверил экипаж, а теперь на корпус перекинулся. Хотя
повода для веселья особого нет, настроение все равно хорошее, я даже
напеваю, приводя в приятный для глаза вид ошметки колпака и антенн.
Окончили трапезу дипломаты на башне - и трогательная сцена прощания. Керит
с Чисиметом долго ругаются и объясняют друг другу, кто есть кто, то на
своем, то на общем языке. В выражениях не стесняются. Я прикидываю, дойдет
дело до мордобития или нет, решаю, что не дойдет, и оказываюсь прав. Керит
слезает с крыши и обзывает напоследок Чисимета водяным медведем. Затем
издает дикий крик и пускается в путь, не оборачиваясь и всем своим видом
выражая радость от факта расставания. Пьеро не выдерживает:
- Это у вас принято так прощаться?
- А как же иначе? Так оно лучше всего, - отвечает Чисимет.
Серчо устанавливает на треноге стереотелескоп - ума не приложу, зачем
нам его вообще с собой дали, в коробке и так тесно. И не приложу ума
дважды, зачем Серчо телескоп сейчас понадобился - ведь не звезды же
разглядывать! Но оказывается - не звезды. Серчо, видимо, решил, что рельеф
- рельефом, а самому тоже не грех вперед посмотреть, и теперь ворочает
трубою так и сяк, разглядывая Орогоччу - название у вахлаков той части
гор, что от Красного хребта проходом пресловутым Узким отделена. Это уже
не хребет, а просто горная страна, по которой нам вроде бы проложили
маршрут. Что название это значит - неизвестно. У вахлаков оно мелькает
везде, да и в хрониках принято - вот и решили сунуть его на нашу карту ни
к селу ни к городу, язык ломать. Итак, сижу я со Знахарем и насчет ломки
языков треплюсь, потом Серчо зовет. Подводит к окуляру - мать честная!
Справа и слева по орлу висит, на таких дальностях, что даже в телескоп они
выглядят комарами.
- Я уверен, что такая цепь сейчас висит вдоль всего стыка гор с
пустыней, - говорит он. Помолчал, потом добавляет:
- А что над нами никого - значит, увидел и смылся от греха подальше,
а может, просто исчезновением своим дает остальным знак. Надо посмотреть -
если сейчас и другие уйдут, то это точно.
Дрон тоже в телескоп посмотрел и гипотезу выдвинул:
- А эти, горные и-ка, к которым Керит идет, они над Орогоччу тоже
властны? Может быть, это их орлы?
Чисимет отвечает длинной фразой, весь смысл которой можно выразить
тремя словами "черт его знает". Серчо отгоняет от телескопа Знахаря и
вновь убирает аппарат в контейнер, потом командует:
- Проверить состояние оборудования, если есть предпосылки для отказов
- устранить. На все - до трех четвертей часа, раньше управитесь, вернее,
управимся - молодцы будем.
Молодцы-то мы молодцы, но на все про все уходит около полутора часов,
потом десять минут перекур, и дальше двинулись. Пьеро за рычагами, в башне
Сергей, а я дремлю на койке - после полудня, видимо, опять мне вести. Вот
так и сплю, снятся мне всякие приятные вещи, а потом - это я хорошо помню
- снится, как я в детстве сижу верхом на железной бочке, а рядом дружок,
тоже в коротких штанишках, колотит по этой бочке молотком с частотой
прямо-таки пулеметной. Продираю глаза - в отсеке оживление. Через меня
Чисимет перегнулся бесцеремонно и в стеклоблок глядит, а Знахарь в другой
уставился, то есть мне дырок для осмотреться не осталось. Это меня
раздражает, и приходится пробираться на ЦП, где Дрон с Серчо уже сидят.
На экране горит следующая живописная картинка: вокруг нас стоят в три
кольца мрачного вида вахлаки. Вахлак - он и просто-то существо
малосимпатичное, а когда он еще и мрачный, то просто страшно. Волосы в
черный цвет крашены, на каждом - черные же фартук-щит кожаный и штаны на
помочах. В одной руке копье и в другой руке копье, словом, гвардия. Черный
цвет волос - это на Хребте боевая раскраска, и здесь, надо полагать, тоже,
хотя про народ Орогоччу у нас мало что известно. Стоим. Потом Сергей
говорит:
- Попробую-ка еще раз, может, не расчухали? - и дает короткую
очередь, снарядов в шесть, над головами. Снаряды уходят вдаль и красиво
рвутся на противоположном склоне, вздымая в воздух ошметки кустов и
осколки камней. Шеренги стоят, не дрогнув, даже выражения интереса не
проявляя. Пьеро трогает с места и со скоростью средней резвости божьей
коровки идет к вахлакам, опять же не дрогнувшим, пока они не упираются
копьями в лобовой щит. Теперь их рожи заполняют весь экран. Мерзкие рожи,
честно скажу. Пьеро тормозит и замечает:
- Похоже они так стоять и будут. А давить их мне не хочется, раз, и
не положено, два. Подождать, наверное, лучше.
- А сколько ждать? - это Сергей из башни. - Месяц, день, год?
Серчо обращается по трансляции:
- Чисимет Гишевич, ты вахлаковский язык знаешь лучше, чем Знахарь? -
тот без лишних разговоров сразу лезет на ЦП, для чего совершается сложная
комбинация перемещений, в результате которой он у экрана, а я снова на
своей койке и в стеклоблок гляжу. Мне б сейчас на А-картинку глянуть, хотя
и так ясно: чтобы вот так стоять, нужно нас всей душой как врагов
ненавидеть, как врагов, чья погибель своей жизни дороже. После этой мысли
я себя поправляю: не нас, а "его", наш танк они наверняка воспринимают как
единое существо, а не курятник на колесах.
Раздается голос Чисимета - он говорит на внешние динамики, а Знахарь
переводит для нас:
- Кто вы такие и что вам нужно?
В боковом ряду, который я вижу, небольшое шевеление, головы
поворачиваются, как бы ищут, кто, мол, будет говорить. Наконец раздается
ответ - динамик мне его чуть ли не в ухо выплескивает, а перевод где-то на
заднем плане.
- Мы - воины Орогоччу, и хотим закрыть тебе путь в наши земли. Мы
умеем воевать и с драконами, и с - тут какое-то неясное слово
проскакивает, типа "курпури" или "корпури" - так и с тобою тоже справимся.
Уходи от нас в свою пустыню, все!
После этого в переговорах наступает пауза. На ЦП идет совещание - то
ли и вправду сыграть роль этакого добродушного бегемотика, который ползет
по своим делам, никого не обижая, то ли разъяснить этим героям, что речь
идет не о "нем", а о "них". Вариант с бегемотиком отвергается главным
образом потому, что при нем снова в закупорке сидеть. Задача объяснить,
что к чему, возлагается на Знахаря, Чисимет в своем пристенном наряде на
это не годится. Знахарь берет микрофон и говорит:
- Воины Орогоччу! Перед вами не зверь из пустыни, и даже вообще не
зверь. Это просто коробка на колесах, сделанная из железа и дерева людьми,
на железном острове живущими. Сейчас я, один из людей, в этой коробке
сидящих, вылезу, чтобы говорить глаза в глаза, вылезу без оружия, поэтому
кидать в меня копьем или чем иным убийственным пожалуйста не надо.
Затем с кислой миной на лице Знахарь открывает люк и лезет вверх. Да,
неправ я был, когда его трусом считал. Он не просто трус, он смелый трус.
Гримаса гримасой, а лезет быстро. После небольшой заминки снаружи слышны
пространные уверения в совершеннейшем к вам почтении, а затем такая
дипломатия, что у кого как, а у меня мозги набекрень встали. Идет
торговля, кто кому сильней не доверяет. На экране ЦП хорошо виден
говорящий от имени героев - такой же вахлак, как и прочие, никаких знаков
различия на плечах и корон на голове. Видимо, он тоже к парламентским
периодам непривычен, так как уже через полчаса блужданий вокруг да около
ставит ультиматум: либо мы сажаем к себе внутрь и на крышу столько воинов,
сколько поместится, и следуем куда покажут, либо бой до победного конца.
Знахарь с понятным любопытством спрашивает: "А куда скажут поедем - куда
приедем?" Ответ выражен явно не в духе рыцарских романов, но что-то
знакомое в нем есть:
- Там разберутся. Куда надо, туда и приедем.
Прежде, чем дать согласие на оккупацию, Серчо издает приказ:
- Дрон, возьми пистолет, наушник с микрофоном и в клозет, быстро!
Шторку задерни.
Решение, что и говорить, мудрое и логичное, но у всех на лицах
ухмылки появляются, даже Чисимет хихикнул - он с этим устройством во время
хода по пустыне уже ознакомился. Знахарь по приказу снизу объявляет "миру
- да, нет - войне", и через все люки к нам лезут вахлаки, а предводитель
опять в толпе затерялся. Сергея из башни прогоняют - запомнили, откуда
пушка била, а в жилотсеке немая сцена - вахлаки на Чисимета смотрят,
пристенниковская обмундировка им явно что-то нехорошее напоминает, и из
этого я делаю заключение, что экскурсии на Красный хребет по меньшей мере
до Приозерья на Орогоччу достаточно часты. Изгнанный с рабочего места
Сергей предлагает:
- Чем так тут в тесноте сидеть - пойдем-ка на крышу! Эти стенки за
пустыню мне во как надоели!
Как он говорить начал - так на горло короткое копье нацелилось, затем
снова опустилось. Возражений нет, и все наши, кроме Серчо, который за
рычагами, и Дрона - он мышью сидит за шторкой - лезут наверх и
устраиваются на крыше.
Идет движение "куда скажут". В общем-то, направление не сильно
изменилось, но теперь мы все сильнее и сильнее забираем в сторону гор. Та
часть вахлаков, которая не поместилась у нас внутри или на крыше, следует
сзади, все больше и больше отставая, но никого из пассажиров это не
волнует. Потихоньку вечереет, солнце опускается все ниже и ниже, а места
вокруг выглядят все более и более обжитыми: то тропку пересечем, то
загон-скотобаза мелькнет вдали, а то и одинокие жилища вахлаковские -
груда камней как если трубу пополам разрезать да наземь положить, а чем
скреплены они - неизвестно. Наконец - уже совсем темно вокруг стало - мы
подкатываем к крепости, вернее, укрепленному поселку - с десяток каменных
редутов, расставленных по какой-то сложной системе, и на крыше каждого по
воину с факелом в руках торчит; видимо, здесь и будут с нами разбираться.
Сергей по этому поводу говорит, что "если это снова демократическая
республика, то я буду смеяться".
Ссаживают нас, и под вежливым конвоем ведут в один из бастионов,
причем все в гробовом молчании. Наше место заключения - надеюсь, только
предварительного - довольно тесный каземат с узким окном, рядом в щель
между камнями факел воткнут. Узкая же дверь, которую за нами, судя по
звукам, заперли на два засова. У одной стены - вода в бачке и кружка
глиняная, у другой - куча травы, веток мелких, листьев и вообще подстилка.
По полу поперек проходит канавка, и в ней вода журчит, судя по запаху -
канализация. Пьеро без лишних слов залегает на кучу и закрывает глаза.
Больше его примеру не следует никто - и правильно, потому что через
полчаса грохочут засовы, скрипят двери, и свет нашего уже почти погасшего
факела высвечивает пятерых вахлаков уже не с копьями, а с мечами, и волосы
у них синие. Это означает вроде как полное кому-то подчинение, так Знахарь
говорит, и уверяет, что на Красном синеволосых не очень уважают, но боятся
безмерно даже сами вахлаки. Один из них на общем языке объявляет, что нас
ожидают. Серчо просит оставить здесь Пьеро с Сергеем - с прошлой ночи не
спали. Просьба отклоняется - на нас хотят посмотреть на всех.
- Кто хочет? - ответа нет. Что ж, выходим и направляемся к верхнему
строению - видимо, резиденция. В ней бойницы освещены ярко, и поэтому мне
удается не вляпаться в канализационный ручей, выходящий из-под ее стены.
Перед входом нас обыскивают, у Серчо и Сергея отбирают пистолеты - не как
оружие, конечно, а как просто слишком увесистые железяки. С Чисимета
снимают меч, с меня - котомку с фотоаппаратом, наушник-микрофон у Пьеро на
голове трогать не стали, потом один из стражников оглядел нас, ощупал и с
