хорошо. Если он не навалился сейчас на нас всей своей силой, так это
только потому, что она ему нужнее в других местах... В Прибрежном Крае он
запер нас в ловушке - через Хребет дороги нам не дали бы вахлаки, а через
джунгли - сами знаете. Шесть лет мы пытались выбраться из Озерного края -
и только сейчас ваш поход вкупе с легковерностью Великого Маршала дали нам
эту возможность. Враг, скорее всего, уже знает об этом, хотя у него есть
причины не доверять здешним своим приспешникам, и поэтому сейчас,
наверное, идет проверка. А причина - серьезная. Есть ведь в самых диких
местах Хребта древняя раса и-ка, о которых никто ничего не знает толком, и
вести, которые идут отсюда во внешний мир - только те, которые им нужны
или хотя бы безразличны. Именно поэтому Керит идет - не в Захребетье, а к
Серому пику Красного хребта, туда, где не бывал еще никто из живых, и его
дело - узнать у и-ка, что им нужно, и суметь убедить их помочь Светлым
силам. Вот и все, что я могу вам сказать.
Рассказ эффект произвел. Я только по окончании заметил свой разинутый
рот и в ужасе выпученные Знахарские глаза. Серчо всю свою руководящую роль
забыл и затылок ерошит жестом прямо-таки простонародным. Пьеро на рычаги
нуль внимания - судя по тому, что танк по прямой идет, да и прочая смена,
видать, не лучше.
- Так, - наконец Знахарь тишину нарушает. - Значит, теперь мы
пособники этих самых Светлых сил? Отныне и навечно?
Керит головой кивает.
- И враги Темных? Это же все, это же мы уже не живые!
Я, чтобы перебить панику, говорю:
- Темные, светлые... Звучит красиво, куда уж нам, да только в чем
суть? А может, они как обычно - одного поля ягоды, только с кустов разных?
Чисимет с Керитом глядят на меня непонимающе, затем начинает говорить
Керит; я таким голосом, наверное, кролику таблицу умножения втолковывал
бы.
- Темные - так они темные и есть. Ну, плохие, понимаешь? Им
вольготнее всего, когда в живых царят страх, злоба, ненависть и прочие
подобные чувства. Власть Темных сил - это власть призраков, у которых нет
человеческих чувств. А Светлые силы - они хотя и разной яркости, но они
противостоят темноте, хотя и не всегда успешно. Ведь этого нельзя не
понимать!
Танк в очередной раз подкидывает, из-за этого торжественность момента
несколько смазывается, должного понимания не выходит. Затем Сергей из
башни спрашивает:
- Понимать, конечно, можно, а вот делать-то что будем мы, извиняюсь
за выражение, земляне?
Дрон выводит на экран и читает вслух инструкцию по отношениям с
местными жизнями:
"Вмешательство во внутренние дела объекта посещения в стадии
государственных структур не допускается.
Исключения:
- предотвращение глобальных последствий стихийных бедствий;
- явно выраженная угроза жизни участников экспедиции или жизненно
важному имуществу;
- предотвращение действий аборигенов, явно губительных для объекта
посещения в целом."
Голос Пьеро откуда-то из глубины рубки:
- А кто вмешивается-то? Ползем себе и ползем. А если угроза будет,
так можно и вмешательством заняться!
Знахарь на это бурчит:
- Не беспокойся. Если это действительно так, как они говорят, то этот
Враг тебе быстренько угрозу организует.
Серчо решает:
- В полночь - связь с базой. Тогда все окончательно решится. Но пока
что знайте хотя бы и то, что лично я - за. Честное слово.
Я лезу менять Пьеро в ходовой рубке, и все идет как прошлой ночью
минус буран и плюс сознание, что все вокруг неспроста. Правда, на
активностной картинке имеются неясного типа концентрации, явно не живые -
но живущие не менее явно. Носятся вокруг, то в кучу собираются, то снова
вразброд. Экран локатора ничего не показывает, в оптике тоже все чисто - и
внимания на них я много не трачу, но время от времени поглядываю. Вот еще
парочка появилась, силы прямо-таки пугающей, а по радару? А в радаре
вообще нечто несуразное - несколько скальных обломков в воздух поднялись и
парят над общей плоскостью. Только я эту картинку разглядел, как мощная
парочка на нас кинулась - и камни вместе с ней тоже! Я, как был не
привязавшись, начинаю виражи и прыжки. Моя голова бьется то о перископ, то
о спинку, в жилотсеке вообще грохот стоит, как от консервных банок, но
веду я все равно зигзагами, потому что эта гадость уже рядом с нами, и
явно камнями в нас целит. Те призраки, что послабже, тоже тут, то барханы
насыпают, то ямы мне роют - плевать, главное от мощных уйти или обмануть
их!
Удар по крыше, еще один - ближе к корме, потом под гусеницы попадает
нечто твердое и хрустящее, нас подбрасывает на нем, с крыши слышен грохот
- что-то скатилось - и снова под гусеницами хруст. Локаторных экранов нет,
вернее, они есть, но не показывают ничего, а активностная картинка резко
краснеет, а затем так же резко бледнеет - все, эти духи свое отыграли, и
фон вокруг чуть ли не на три единицы упал. Гляжу в перископ: ветра нет,
как отрезало, все спокойно. Засвечиваю наружный осветитель, разворачиваю
окуляр - и чуть не вою вслух. Не знаю, насколько он темный, этот Враг, но
скотина он точно. Колпак с крыши как обгрызен - вместе с локатором и
прочей начинкой, конечно. А прочая начинка - это антенна спутниковой связи
и разнесенный Л-дальномер. А тут еще сзади Знахарь спрашивает этак
беззаботно:
- Ну, как? Что-нибудь случилось?
Моей ругани хватает минуты на три-четыре, обиделся Знахарь, наверное,
но сейчас мне не до его обид, честно. Конечно, есть у нас резервный радар
ближнего действия под лобовым листом, но вот связь... Даже если аварийную
систему с маяка на ручной режим перевести, все равно плохо, и очень. Я
злой, команда тоже не рада, и пассажиры, хоть и не понимают, что
случилось, но тоже мрачны соответственно нашему настроению. Теперь всему
экипажу дел хватает. Мы с Пьеро коробку ведет, Серчо компьютер под
запасной локатор переналаживает, а мы с Дроном и Сергеем связью занялись.
Утро наступает, в перископе опять те же ряды облаков, и висят себе
неподвижно, может быть, это здесь с прошлого года так. Серчо морзянкой с
базой перестукивается, а потом объясняет общий смысл: нам дана свобода
принятия решения с условием выполнения конечной цели; видимо, Серчо не
стал вдаваться в подробности, разъясняя международную обстановку в целом и
наше в ней расположение в частности, иначе так просто они бы не
согласились. Бедняги с вертолета в данный момент сидят по ночам в своей
жестянке запершись, а вокруг волки бродят. Эти ребята парочку подстрелили,
думали мяска неупакованного покушать, а добыча к утру как в воздухе
растаяла, и теперь по этому поводу у летчиков депрессия и стресс. Серчо
это рассказывает и между прочим роняет:
- А послы поедут с нами туда, куда им надо, я вроде бы уже говорил? -
и переходит к другим темам. Никаких тебе поз, никаких тебе клятв - хотя
решение это можно было б и поторжественней обставить. Непредсказуемый
человек он, наш руководитель.
Солнце уже высоко, я устал за ночь и поэтому, Пьеро не дожидаясь,
лезу в жилотсек и там валюсь спать, затем вспоминаю - пристегнуться забыл,
глаза снова открываю - а на часах уже шесть, а ремни все в порядке -
кто-то позаботился. Проспал восемь часов одним махом - во как бывает!
За столом Дрон со Знахарем сидят, прикидывают, когда мы из пустыни к
Узкому проходу выйдем, вернее, прикидывает Дрон, а Знахарь важно головой
подкивывает. Получается - к часу или двум ночи. Ох, как я не люблю эти
ночные выходы в незнакомые места - кто б знал! Но ничего не поделаешь. Там
тем более на автопилоте не пойдешь, танк руками держать треба. Дрон Серчо
обо всем докладывает - получает директиву: скорость поменьше - и тогда
добьем пустыню лишь к утру. Керита Граховича ссадим, и пойдет он своей
дорогой, а мы - своей.
Скорость меньше - мне же лучше. Автопилот включен, программа
отлажена, мне дел - минимальное количество, благо дорога куда ровнее.
Вечереет, солнце уже зашло, только на горизонте красная полоса осталась.
По идее и она должна тоже скоро погаснуть, но проходит час, другой, а она
все висит и висит, только центр свечения перекинулся к северу от запада.
Желтых да оранжевых тонов в ней все меньше, и к середине ночи она уже
полностью красная, без всяких примесей других цветов. В сочетании с
пустынным песком и небом в комковатых облаках это все смотрится довольно
зловеще, и я делаю на память несколько кадров на цветной химической
пленке. Дрон сообщает:
- По спутниковой карте в ту сторону километров на сто - голая
пустыня, а потом - остатки небольшого плоскогорья, и все. Была б у нас
антенна, мы бы сейчас выяснили, что там происходит, но увы - спутник для
нас закрыт. Знахарь, а Знахарь! Что это там творится, а?
- А что бы ни творилось. К нам это не относится, по крайней мере вот
так прямо сейчас. Там, за горизонтом, кто-то занят своим делом, а у нас
свое. И больше по таким пустякам меня не будите, а не то узнаете, каков
Знахарь в гневе.
Ну, положим, каков Знахарь в гневе, я знаю, и не очень-то это меня
пугает, а вот что там вдали... Но дорога у нас и вправду своя, и поэтому
катим дальше. Дрон на базу стучит, просит хоть словами передать, что с
орбиты видно. Пока то да се, пока спутник над плоскогорьем прошел, прошло
часа три, и вот ответ: центр светового излучения - на том самом
плоскогорье, а в других диапазонах - ничего определенного, активность выше
нормы, но об этом и так догадаться можно.
Так до утра и идет - как на востоке светлая полоса появилась, так
зарево потухло в две минуты, солнце встало - в перископ горы видны. Я
обрадовался как не знаю кто. Конечно, там идти труднее, и население опять
же разное до всякости, но все же что-то родное, на чем глазу и душе
отдохнуть есть. Почти три дня видеть только песок да камень вокруг, да не
просто видеть, а следить за ними внимательно - надоедает, и даже очень.
Поддал я газку, и к девяти часам утра торможу перед горлышком Узкого
прохода. Под гусеницами уже не песок, а так, земля сухая, да и на горах то
тут, то там пятна зеленые виднеются, вот радости-то! Я останавливаюсь, и
вся команда лезет в открытые люки - понять можно. Трое без малого суток
просидели в герметичной укупорке. Замкнутый цикл, конечно, жить позволяет,
но со свежим воздухом этого не сравнишь! Сидим на крыше и хором
восторгаемся, и даже кусочек пустыни, который все же лезет в глаза, как-то
даже симпатичен. Затем, когда первый восторг стихает, я лезу разглядывать
колпак, а вернее, то место, где он стоял. Я гляжу, и народ глядит:
остались нам на память только гнезда с остатками силового каркаса - а ведь
пластик на него мощный шел! От поворотной платформы - только лепешка с
глубокими бороздами, а в бороздах осколки камня застряли, маленькие такие
осколочки. Чисимет их в руки берет, говорит что-то на своем языке Кериту,
и потом они начинают говорить уже хором - заклятье, не иначе, кладут.
Знахарь принюхивается и тоже начинает в ответ раскачиваться - правда,
молча. Я прихожу к выводу, что это надолго, и лезу в люк, поднимать наверх
пакет с пайком и пару литров холодного конденсата из водосборника. Только
последнюю банку вскрыл - наши чародеи процедуру закончили. Чисимет раздает
каждому по камушку, а три лишних Кериту ссыпает.
- Я, - говорит, - советую их с собой носить. Они теперь оборонять
будут от, как вы выражаетесь, воздействий - не от всех, конечно, но от
некоторых.
Такой подарок грех не принять, и я свой камень в карман прячу, а
Сергей его еще и тестером проверил, во дотошный товарищ, прямо с датчиком
