- С удовольствием...
- Тогда руководите мной, так как я только что прибыл в Берн и не знаю ни
одного заведения...
- Может быть, самое простое: пойти выпить чаю дома?
Умопомрачение. Вот женщина, которая не находится во власти принципов. Она
знает, чего она хочет, и она надеется получить это в рекордное время.
Несколько смущенный, вспомнив мою отроческую застенчивость, я протестую:
- Я не хотел бы вас затруднять.
- Вы меня не затрудните. Тем более, что я одна в доме, моя горничная в
отпуске...
Чуете, сплин пресыщенной женщины! Дамочки не должны скучать, иначе это
будет конец добродетели. Если у вас нет времени заняться вашей, вот вам
добрый совет: купите ей полку-подставку для горшков или лучше заставьте ее
перекрасить петуха Свободы, но никогда не оставляйте ее скучать в
одиночестве, потому что тогда вас ждет измена. Впрочем, это кажется
серьезным, если придавать этому какое-то значение. Нет ничего глупее, чем
потасовка мужиков из-за того, что их слишком много на одно желанное тело.
Когда есть для одного, есть и для дюжины!
- Вы далеко живете?
- У меня маленький домик, совсем близко отсюда...
- Едем на трамвае?
- О, нет, я на машине! У нее красный "Фольксваген", в цвет ее перчаток. Я
усаживаюсь рядом с дамой. Вот это стремительность! Я доволен собой и шепчу о
том, пощипывая себя за ухо.
Мы едем по набережной, потом сворачиваем в жилые кварталы с кокетливыми
домиками в расписных ставнях. Дама останавливается у последнего по улице.
Наступает тишина. Поставив самокат, она повела меня в свою крепость.
Прелестная лачужка, по правде говоря. Шикарные ковры, помпезные картины,
тяжелая обивка, массивная мебель... Здесь пахло деньгами и затхлостью. Сразу
заметно, что горничная на Яве, потому что на всех гладких поверхностях
слоями лежала пыль и можно было оставлять автограф.
- Извините за пыль,- произнесла она,- я здесь редко бываю...
Она бросила сумку на диван и сняла перчатки. Тишина и полумрак опьяняли.
Царило первоклассное "побуждение к преступлению". Я обнял мою хозяйку за
тонкую и гибкую талию, а свободной рукой исследовал корсаж. Он содержал все
необходимое для соблазна.
- Как вас зовут, прекрасная дама?
- Гретта!
- Чудесно. Все имена на "а" загадочны, честное мужское слово!
- Вы находите?
- Да.
- А как вас зовут?
- Норбер!
Я ляпнул эту шутку, считая, что от такого имени она разомлеет... Полный
порядок... Она подставила мне рот. Губы ее были холодны и тверды. Я поспешил
разогреть бедняжек и стал подталкивать красотку в сторону дивана. Она
сдерживала маневр.
- Нет, нет! Не так сразу! Не так!
Интересно, какого рожна ей надо? Может, взлететь на вертолете, стоя
обеими ногами в суповой миске и с охотничьим рогом в руках? Я не люблю
сложностей. Дайте мне добрую маленькую труженицу, которая берется за дело с
охотой (скажу: несокрушимо), чтобы оплатить свой кусок и не забыть парня в
своих молитвах!
Она выскользнула из моих рук.
- Я приготовлю чай...
- Ох! Вы знаете, я абсолютно не настаиваю на горячей воде...
- Тогда что же вы будете пить? Мой взгляд был красноречивым ответом. Она
совершенно смутилась.
- Маленький шалунишка!
Так обычно шутят все шлюхи. Это я-то маленький шалунишка! Скажите
пожалуйста! У Гретты была богатая фантазия.
- Скотч?
- Пойдет!
Смеясь, она достала бутылку из шкафа и ушла на кухню.
- Только у меня нет льда! - крикнула она.- У меня отключен холодильник...
- Не имеет значения, малышка... Она вернулась, держа два стакана, из
которых один был щедро наполнен.
- Скажи, это все для меня?
- Да, я не слишком люблю виски! На здоровье! Она произнесла это певучим
голосом. Я чокнулся с ней и попробовал напиток. Ее скотч был не из лучших,
ну да все равно, она сама была достаточно хороша, чтобы ей это простить. Я
сделал второй глоток и поставил стакан на низкий столик.
- Садитесь...
Я упал на диван. Она прижалась ко мне, и мы поцеловались в губы. По мне
прошел электрический ток... Я больше не был мужчиной - я стал
трансформатором... Рука моя ласкала сверхтонкий чулок, обтягивавший
совершенную ногу.
Ласка моя была одновременно нежной и возбуждающей. Я завелся... Она,
понятное дело, слабо протестует, как полагается по этому жалкому ханжескому
коду, которому следует цивилизация. Рука моя поднималась все выше, выше...
Вдруг она отяжелела. Я весь налился свинцом. Я весил тонну! Десять тонн! У
меня был удельный вес мертвого кита или телеги с навозом! Улыбка Гретты
исчезла... Мне послышался отдаленный колокольный звон... Потом я перестал
функционировать и перешел на медленный полет в небытие.
Можете мне поверить, что описанное ранее мое пробуждение после похмелья
было просто забавой по сравнению с теперешним. Голова моя превратилась в
клетку с голодными хищниками, рвавшимися наружу... Внутри все вертелось,
бренчало, громоздилось. Я получил по заслугам!
Вокруг меня была полная темнота. Я попытался исследовать место своего
нахождения. Пожалуй, отсюда не выбраться... Я с трудом чиркнул спичкой.
Слабый огонек осветил пустой погреб с железной дверью. Отдушина была
зацементирована. Я оказался в могиле.
Спичка погасла, и темнота поглотила безрадостный спектакль. Несмотря на
тошноту, сводившую мои внутренности, я принялся кумекать; желудок схватывало
каждую минуту, и приходилось облегчаться. Ледяной пот струился по лбу, на
зубах скрипел песок, а сердце билось совершенно ненормально...
Я допер, что она подсыпала мне не снотворное, а яд. А жив я еще лишь
потому, что ограничился двумя небольшими глотками. Если бы я проглотил все
содержимое стакана, я был бы уже на пути к заоблачным владениям Святого
Петра.
Понимая, что я должен полностью избавиться от этой дряни, если хочу
выжить, я запустил два пальца в рот и сделал все возможное, чтобы освободить
желудок <ма-ленького шалунишки".
От этой процедуры я слегка ослаб... Подняв воротник плаща, я забился в
угол... Я должен был немного подождать, пока силы вернутся ко мне. Какое-то
время у меня было коматозное состояние, сердце работало в замедленном темпе.
Вдруг одна мысль пронзила мой мозг, и я встрепенулся.
Я вспомнил о Матиасе... Если к одиннадцати часам я его не предупрежу и не
ликвидирую албанца, он отправится на собрание и провалится! Я посмотрел на
часы: они показывали шесть... Значит, самолет прилетает через четыре!
Необходимо срочно выбраться из этой чертовой дыры. Эта стерва затащила меня
сюда, думая, что я сдохну. На кого она работала? Кто меня заприметил и
захотел избавиться? Вот загадка, которую необходимо решить как можно
скорее...
Я попытался подняться, но неловко ударился о стену. Мои подставки
дрожали. Я чиркнул второй спичкой и подобрался к двери. От толчка плечом она
не шелохнулась. Не обнаружив никакого замка, я понял, что она закрыта
снаружи на засов!
Какая неприятность! Уменьем и настойчивостью можно совладать с замком, но
ничего нельзя поделать с засовом, когда находишься по другую сторону от
него!
Я совсем упал духом. По всей видимости, мне суждено умереть с голоду в
этом подвале. Чем больше я думал, тем больше убеждался, что эту хату сняли в
каком-то агентстве для сведения счетов со мной... Когда меня найдут в этом
подвале, я буду сухой и маленький, как кусок байонской ветчины, изъеденной
молью.
Я терялся не в сетованиях, нет, это не мой жанр, а в догадках, пытаясь
понять, кто же отдал распоряжение о моих досрочных похоронах. Может быть,
организация Мохари? В этом случае необходимо допустить, что эти господа
знают о моем задании.
Это невероятно, так как только Старик и я знали, что я буду делать в
Берне... Может быть, какая-то другая группа бандитов заметила меня при
выходе из самолета? Не исключено! У меня столько врагов в этом просторном
мире. Эти ребята могли подумать, что я прибыл, чтобы поздравить их с
праздником, и решили меня опередить? Да. возможно, что-то в этом роде. А
пока этот тип Сан-А. здорово прогорел и попал в мышеловку.
Мой домовой, который меня оберегает, подсказал мне сохранять спокойствие
и как следует разобраться в ситуации. Хороший совет... Я начал исследовать
свое достояние. К счастью, прекрасная желанная блондинка думала, что я в
полной коме, и пренебрегла осмотром моих карманов. Посмотрим, что же у меня
есть: пушка, запасная обойма, ручка, коробок спичек, карманный нож, связка
ключей, носовой платок... Затем бумажник с документами и бабками.
Итак, я обладаю кучей разных предметов, которые могут сослужить мне
добрую службу. Хорошо бы кто-нибудь пришел, чтобы выдать мне разрешение на
похороны! Уж я бы в него вцепился и отнял ключи от райских кущ под голубыми
небесами! Впрочем, нечего зря точить лясы!
Тишина, тяжелая как отчет Палаты депутатов, царила в доме. Я был погребен
на дне колодца...
Истратив несколько спичек, я подобрался к двери и успешно определил
местонахождение запора, потом открыл ножик и начал скрести цемент у
притолоки. Он рыхлился с трудом, и мне удалось лишь проделать небольшую
дырочку между двух камней... Дырочку? Нет! Скорее луночку. Но и этого было
достаточно для моего проекта. Я опустошил запасную обойму, достал патроны.
Затем с помощью ножа разжал гильзы и вытащил заряды.
Когда эта операция закончилась, у меня оказалось шесть маленьких медных
капсул, содержащих порох. Я развинтил ручку, вытащил цилиндрик для чернил и
наполнил корпус ручки шестью дозами пороха, затем, оторвав полоску материи
от платка, скрутил ее, воткнул кончик в наполненную порохом ручку, которую
вновь завинтил. Ручку я укрепил в лунке, которую только что выскреб, зажег
другой конец платка и увидел, что он хорошо разгорелся. У меня хватило
времени, чтобы прижаться к стене слева от двери. Взрыв был резкий. Противный
запах пороха и гари распространился по подвалу. Я рискнул приблизиться к
двери и имел удовольствие убедиться, что взрыв разрушил большой кусок
цементного косяка... Я нажал на дверь. Она была по-прежнему закрыта. Однако
я ощутил в ней дрожание. Еще один удар плечом посильнее - и дверь
сдвинулась. Скобы, держащие засов, вырывались из стены под моим натиском.
Нужно только неотступно продолжать это упражнение... С каждым ударом я
получал удовольствие, чувствуя, как поддается дверь... На восьмом ударе
парень Сан-Антонио сменил декорацию, то есть очутился в темном коридоре.
Собравшись с силами, я зажег последнюю спичку. Передо мной поднималась
лестница... Я взбежал по ней... Наверху путь к свободе преградила новая
дверь. Она была из дерева, и мне не доставило труда справиться с ней. И вот
я уже в холле, выложенном плитками; потом пересек салон, где прекрасная
Гретта опоила меня таким замечательным образом. Наши стаканы все еще стояли
рядом на низком столике. Я понюхал свой, от него исходил слегка горьковатый
запах. Стакан же Гретты пах только скотчем... Я обошел владение и убедился в
справедливости моего предположения: это был дом, снятый внаем. В других
комнатах мебель была покрыта чехлами, и имелась всего лишь одна бутылка
скотча... Здесь давно никто не жил!
На часах было восемь... Я вышел... Снаружи безразличное солнце
припудривало мир белесым светом . Я вдыхал полной грудью лучший в мире
швейцарский воздух. Тот воздух, что составил богатство этой доблестной
небольшой нации и который Конфедерация Гельвеции экспортирует во все четыре
части света. Господи, спасибо тебе, что вытащил меня из этой переделки. На
меня иногда накатывает религиозное рвение.
На остановке я прыгаю в трамвай, чистый, как игрушка. Хотите верьте,
