голову... Поскольку у меня было достаточно времени и всяких причиндал в моем
распоряжении, я попытался изменить свою внешность. Это мой единственный шанс
избежать погони. У меня был настоящий паспорт: паспорт Хуссейна. Пришло
время воспользоваться им...
Я иду в ванную комнату. Естественно, борода отросла. Я воспользовался
бритвой телефониста и побрился, оставив полоску бороды, окаймляющую щеки.
Затем взял ножницы и подстриг волосы а ля Марлон. Хоть и весьма
приблизительно, но в целом это изменило мою внешность.
Роясь в шкафу, я нашел средство для окраски замшевой обуви. Добавив его в
стакан с водой, я слегка нанес раствор на лицо, получился смуглый оттенок.
Подрезанной и подожженной пробкой подчернил брови и уголки век.
Честное слово, у меня был вид калифа Арашида. Настоящая голова хедива!
Если кто-то меня и узнает, значит, они зубрили "Тысячу и одну ночь".
Гардероб моего хозяина был скромен, но я все же нашел темно-синий костюм,
который счастливо завершил мое превращение. Я это делал вне досягаемости
взглядов парней, так что они не смогут дать мои новые приметы.
Я сжег свои документы, сохранив только деньги и чужой паспорт. После
некоторого колебания я положил револьвер в карман. Я настолько преобразился,
что даже Фелиси, моя храбрая мать, не узнала бы меня. Я стал другим, без
сомнения!
Барометр малыша Сан-Антонио, этого баловня богов, решительно установился
на "ясно". Едва я вышел на улицу, как заметил целую стаю полицейских теперь
вокруг машины Хуссейна.
Если бы дылда не брякнулся носом об пол, я до сих пор продолжал бы
посапывать, настолько я устал, а эти господа с "виллы рыданий" разбудили бы
меня звуками "Держи - малыш - вот - два - су".
Я повернул направо и удалился важной походкой. Я чувствовал себя в
безопасности. Мои глупые мозги испускали благоприятные волны... Я сказал
себе: вместо того, чтобы смыться, я должен в последний раз помочь Матиасу.
Если он еще жив, он явится в Федеральный банк, чтобы получить деньги Влефты.
Если девица, которая узнала меня в "Гранд Кав", что-то заподозрила, значит,
мне остается прикрыть тылы своего коллеги.
Я позвал роскошное такси и комфортабельно в нем устроился.
- В Федеральный банк, - сказал я шоферу с достоинством.
Он не выразил большого энтузиазма. Я быстро сообразил почему: банк
находился в пятистах метрах от этого места, что представляло собой странный
пробег. Случись это в Париже, таксист послал бы меня куда подальше.
Я оплатил поездку и вышел. На мое счастье, около входа в банк было кафе.
Я сел за столик у окна и заказал полный завтрак, жуя его, я смогу наблюдать,
кто входит и выходит в эту копилку, когда она откроется...
Я завтракал, изучая болтовню утренних газет. Я вызвал порядочную суматоху
в Швейцарии, это я вам говорю. Три колонки на первой полосе и остальное на
задах. Говорится о международной организованной банде. О сведении счетов
между шпионами и прочий вздор.
Утомленный этой прозой для старичков - пенсионеров, я отложил газету и
снова стал ждать. Единственно, что действует на нервы в этой профессии - это
вы-жидание! Часами, ночами, днями необходимо сохранять где-то неподвижность,
частенько, - вы это видели, - в очень неудобных позах и ждать кого-то или
чего-то... Это бутерброд с маразмом!
Но на этот раз у меня не было времени собирать грибы под корабельными
соснами. Банк был открыт всего около четверти часа, как вдруг американский
светло-зеленый лимузин, хромированный, как краны в ванной комнате,
остановился перед Федеральным банком.
Мой друг Матиас вышел из него. Я не ошибся в своих предположениях: Гретта
сопровождала его. Ее "внимание" шло дальше: она держала его под ручку. Оба
они скрылись в чреве здания.
Кровь моя сделала всего один оборот. Я подскочил, как наседка, видящая
своих цыплят в опасности. Необходимо спасти Матиаса. Бабенка будет его
ублажать, пока он не получит деньги. Только после этого он не сможет
связаться с посольством Франции... Она получит большую часть "башлей". Я
должен вмешаться...
Я быстро принял решение. Я рассчитался за еду и направился к лимузину,
открыл заднюю дверцу и распластался на полу. На сиденье лежали чемоданы.
Прекрасная ширма. Я потянул их немного на себя, чтобы укрыться. Если верить
моему впечатлению, то снаружи меня не видно, по крайней мере, если не
приглядываться. Никакой причины не должно быть для подозрительности Гретты.
Эти чемоданы навели меня на мысль, что она потихоньку готовится быстро
смыться из страны. Я очутился, как пчела на цветке. Прошло достаточно много
времени, я дышал с трудом, но надо было терпеливо переносить неудобства!
Наконец передняя дверца открылась, и парочка заняла свои места. Гретта с
облегчением вздохнула.
- Ты знаешь, я очень боялась, - проговорила она.- Теперь я могу в этом
признаться...
Матиас двинулся в путь... Машина ехала очень быстро для центра города.
- Боялась чего? - спросил он.
- Что типы из твоей сети предупредят векселедателя, и он опротестует чек.
Риск был большой.
Он засмеялся, и я не узнал его смеха, от которого у меня пошли мурашки по
спине.
- Кто не рискует, тот не выигрывает. Я тоже боялся, не слишком ли поздно
для получения денег. К счастью, этот дремучий идиот пришел и сам отдал мне
чек!
Они оба расхохотались.
- Это действительно небывалый случай, - чирикала эта сукина дочь. - Он
убежал из тюрьмы, пренебрег всеми опасностями, чтобы принести нам то, что мы
уже не надеялись отыскать.
Что вы скажете об этом, ребята? Бывают же сюрпризы в жизни. Большие, но
как этот - редко! Чертов Матиас, смотри у меня! Вот тебе-на, выискался один,
который поимел меня. И с другой стороны поимел Старика. Что вовсе не простое
дело, поверьте мне!
Теперь я прекрасно вижу всю комбинацию. От людей сети Мохари он узнал,
что Влефта путешествует с фондами... Естественно, парни из сети доверяли
ему. Только Матиас крутил большую любовь с Греттой и втихаря готовил
страшный удар. Он не мог сам со своими ребятами обокрасть и убить Влефту,
так как сеть провела бы расследование и нашла бы это весьма странным. У него
появилась идея вызвать какого-нибудь типа из французской службы. Он связался
со Стариком, а тот послал меня. В результате я был встречен Греттой и
привезен в снятый по случаю дом. Да, я вижу... Я вижу очень хорошо. Я
совершил ошибку, думая, что меня отравили. Она лишь дала мне сильную дозу
снотворного.
Было необходимо, чтобы я остался жив, когда Влефту привезут в дом. Тут
его убьют из моего пистолета, и вот почему он был у меня. Предупрежденная
полиция нашла бы меня рядом с трупом, с оружием в руке, напившимся виски...
Никто меня не видел, никто меня не знает... Второму проходимцу было поручено
нафаршировать албанца и отобрать у него документы. Матиас же и его красотка
получили по чеку. Мой "дружок" отправлял другие документы Старику, получал
поздравления и сохранял за собой оба поста...
У меня затекли конечности. Теперь мы выехали за город, я чувствовал это
по скорости и шуму ветра в ветровом стекле.
- Ты думаешь, благоразумно смыться в Германию? - спросил Матиас.
- Конечно. Когда станет известно, что ты получил по чеку, но не явился во
французское посольство, они поймут твою роль... Мы должны доехать до
Гамбурга... Оттуда мы сядем на пароход в Соединенные Штаты без особых
трудностей, ты увидишь!
Держа револьвер в руке, я резко выпрямился, как черт из коробочки.
- Вы берете пассажиров? - спросил я. Матиас вильнул в сторону, а девица
блондинка вскрикнула. В зеркало заднего вида я заметил, как лицо моего
"коллеги" стало мертвенно бледным. Мы проезжали по пихтовому лесу. Надпись
на обочине предупреждала автомобилистов быть внимательными к косулям.
- Остановись, Матиас!
Он затормозил. Его руки на баранке дрожали. Автомобиль остановился на
обочине белой дороги.
- Лапы вверх, вы, оба! Они подчинились.
- Матиас, - сказал я ему, - когда выбираешь такую профессию, как наша,
надо забыть про деньги, или сгоришь. Это свято, третьего не дано, ты
понимаешь?
Он выругался.
- Брат-греховодник со своей проповедью о честности!
- Матиас, ты более жалок, чем отброс, который, грузил уборщик мусорных
контейнеров когда-либо... Глупец и подлец! Двойной и тройной агент! Кретин и
пройдоха!
- О, достаточно!
- Только ты встретил неожиданное препятствие, мой малыш! Я знаю свое
дело. Я не гений, но я владею мастерством, это заменяет...
Гретта опустила руку. Из кармана на дверце она выхватила оружие. У меня
вырвалось ругательство, и мой револьвер пролаял. Пуля прошла сквозь висок и
разбила боковое стекло. Тело девушки медленно склонилось к Матиасу...
Неожиданно он стал жалким, бледным, размякшим. Я посмотрел на него с
состраданием.
- Ты думал, что обвел меня вокруг пальца? Ты воспользовался мной как
козлом отпущения? Он ничего не отвечал.
- Иди, выходи отсюда... Он пробормотал:
- Что ты собираешься делать, Сан-Антонио?
- Вытаскивай мадам... Опасно держать ее в машине. Он пытался по моему
лицу угадать мои истинные намерения, но встретил лишь непроницаемый взгляд.
- Давай, быстро! Я спешу. Бери свою красотку и неси в лес, пока никого
нет. Он подчинился.
- Не вздумай убежать, Матиас, я стреляю быстрее, чем ты бегаешь! И не
пытайся воспользоваться своей пушкой, кроме того, я стреляю еще быстрее
тебя!
Он вышел из машины, я следовал за ним по пятам. Он открыл дверцу и
вытащил Гретту. Слезы текли по его безжизненному лицу.
- Ты ее любил по-настоящему?
- Да, Сан-Антонио. Это все она скомбинировала, я потерял голову.
- Хорошо, хватай ее и иди!
Он взял ее на руки без отвращения, не как носят труп, а как поднимают
любимую женщину...
Мы пошли по дикому папоротнику... Углубились в сырую темноту леса.
Водянистый мягкий голубоватый церковный свет царил в чаще. В десяти метрах я
увидел лесосеку.
- Положи ее там, Матиас.
Он двигался пошатываясь, медленно опустился на колени и положил ее в
кустарник, покрытый каплями росы. Затем он выпрямился, нерешительный, с
повисшими руками и полуоткрытым ртом. Он смотрел на меня. Я встал против
него, прижимая револьвер к бедру...
- Что ты будешь делать теперь? - спросил он безжизненным голосом.
Я вздохнул, горло пересохло, как трут.
- Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Я жал на гашетку, пока магазин не опустел. Затем я бросил оружие на тело
Матиаса, которое содрогалось в ежевике. Опустив голову, я вернулся к машине.
Я проверил, там ли миллион и таможенные документы, и проскользнул за руль.
На сердце у меня была тяжесть...
Этот американский лимузин имел автоматическое переключение скоростей. Я
тронулся совсем медленно. В этом лесу было прохладно... Но не как в церкви,
а как в склепе. Я ехал не спеша, как человек, который прогуливается,
закончив работу. А моя работа была изнуряющая, угнетающая!
Тут и там эмалированные щиты вновь призывали пожалеть косуль. Я с грустью
смотрел на них. Люди в Швейцарии очень добры к животным. Это и понятно,
швейцарские друзья; я буду очень внимателен к косулям!
