Епископ взял со стола изъеденную и переплетенную в кожу книгу и начал
медленно листать ее. Наклонившись, он всматривался в страницы. Наконец он
закрыл книгу и отложил ее в сторону.
- Вы говорите, что мой брат во Христе отошел с миром? - спросил он у
Джиба.
- Он знал, что умирает, - ответил Джиб, - но не боялся. Просто он был
очень стар и слаб.
- Да, стар, - согласился Епископ. - Я его помню с того времени, когда
сам еще был мальчишкой. Он уже тогда был взрослый, лет тридцати. Вероятно,
уже тогда он шел по стопам господа. Я в его возрасте был военным,
капитаном гарнизона этого самого места, которое противостояло ордам Диких
Земель. Только много лет спустя, уже состарившись, я стал человеком бога.
Так вы говорите, что моего друга любили?
- Я не знаю ни одного, кто не любил бы его, - сказал Джиб. - Он был
другом для всех: и для болотников, и для жителей Холмов, и для гномов.
- А ведь вы не его веры, - сказал Епископ. - Может быть, у вас вообще
нет веры?
- Это верно, ваша милость, у большинства из вас нет веры. Если я
только правильно вас понял, что вы имеете в виду, говоря о вере...
Епископ покачал головой.
- Это так похоже на него. Он никогда не спрашивал о вере. Думаю, что
его это и не интересовало. Возможно, он и ошибался, но ошибался
блистательно. И я поражен. Вас так много. Вы принесли мне посланное им. Не
в том дело, что я вам не рад. Посетители в таком отдаленном месте - всегда
радость. У нас почти нет связи с миром.
- Ваша милость, - сказал Корнуэлл, - болотник Джиб единственный из
нас, кто должен был принести вам наследие отшельника. Хол из Дуплистого
Дерева согласился проводить нас сюда.
- А миледи?
- Она под нашей защитой, - ответил Корнуэлл.
- Но вы ничего не сказали о себе.
- У меня и у этого гоблина, - сказал Корнуэлл, - есть дело в Диких
Землях. Ну а что касается Енота, то он просто друг Хола.
- Меня не интересует Енот, - сказал Епископ, - хотя я не возражаю
против его присутствия. Хитрое создание. Хорошее животное.
- Он мой друг, ваша милость, - сказал Хол.
Епископ не обратил внимания на его слова. Он сказал, обращаясь к
Корнуэллу:
- Дикие Земли? Мало кто в наши дни осмеливается идти в Дикие Земли.
Поверьте мне, там не безопасно. У вас, должно быть, очень веская причина.
Он имел в виду Корнуэлла.
- Он ищет истину.
- Это хорошо. Не погоня за мирскими сокровищами. Искать знания
полезно для души, хотя, боюсь, это не поможет вам при опасности.
- Ваша милость, - сказал Корнуэлл, - вы смотрели книгу...
- Да, - ответил Епископ. - Хорошая книга и очень ценная. Это работа
целой жизни. Сотни рецептов и способов лечения от всех болезней. Я уверен,
что многие из болезней этих были известны только отшельнику. Теперь пора о
них узнать всем.
- Есть еще один предмет, - напомнил Корнуэлл.
- Да, я совсем забыл. Что-то я стал забывчив. Годы не улучшают
память.
Он взял топор, закутанный в ткань, и осторожно развернул. Молча
осмотрел топор, поворачивая его в руках, потом отложил в сторону.
Подняв голову, он обвел всех взглядом, и остановил его на Джибе.
- Вы знаете, что это? Отшельник говорил Вам?
- Он сказал, что это ручной топор.
- Вы знаете, что такое ручной топор?
- Нет, ваша милость, не знаю.
- А вы? - спросил Епископ у Корнуэлла.
- Да, ваша милость. Это древнее оружие. Говорят...
- Да, я знаю. Всегда есть такое, о чем говорят, и есть такое, о чем
спрашивают. Интересно, откуда он у отшельника и почему он послал его мне?
Святой человек не может ценить такие вещи. Топор принадлежит Древним.
- Древним? - спросил Корнуэлл.
- Да, древним. Вы слышали о них?
- Конечно, слышал, - ответил Корнуэлл. - Именно их я и ищу. Поэтому я
иду в Дикие Земли. Существуют ли они, или это только миф?
- Они существуют. И топор нужно вернуть им. Кто-то, должно быть,
украл его.
- Я могу взять его, - сказал Корнуэлл, - и проследить, чтобы он
вернулся к своим хозяевам.
- Нет, - возразил Джиб. - Отшельник вручил его мне. Если его надо
вернуть, то именно я должен это сделать.
- Вам не нужно идти, - сказал Корнуэлл.
- Нужно. Вы позволите идти мне с вами?
- Если пойдет Джиб, то пойду и я, - вмешался Хол. - Мы слишком долго
были с ним друзьями, чтобы я позволил ему одному идти навстречу опасности.
- Похоже, что вы все решили идти навстречу смерти, - сказал Епископ,
- за исключением миледи.
- Я тоже пойду, - сказала она.
- И я, - послышалось от двери.
Джиб обернулся.
- Снивли! - закричал он. - Что вы здесь делаете?
16
Епископ обычно ел мало: кашу, немного свинины. Он понимал, что таким
образом спасет свою душу и подаст пример пастве.
Но, едок по натуре, он был рад гостям, которые давали ему возможность
попировать и поддержать гостеприимством доброе имя церкви.
На столе был молочный поросенок с яблоками во рту, задняя нога оленя,
ветчина, седло барашка, пара куропаток и вишневый пирог. И еще торты и
сладкие пироги, огромные блюда фруктов и орехов, сливовый пудинг и четыре
сорта вина.
Наконец, Епископ оторвался от трапезы и вытер рот льняным платком.
- Вы уверены, что больше ничего не хотите? - спросил он у гостей. -
Мне кажется, что повара...
- Ваша милость, - сказал Снивли, - вы закормили нас. Мы не привыкли
ни к такой разнообразной пище, ни к такому ее количеству.
- Что же, у нас мало посетителей, - сказал Епископ, - и когда они
появляются, нам следует принимать их как можно лучше.
Он откинулся в кресле и похлопал себя по животу.
- Когда-нибудь ненасытный аппетит прикончит меня. Я так и не привык к
роли священника, хотя и стараюсь умерщвлять плоть и смирять дух, но голод
во мне растет и годы не смягчают его. И хотя я понимаю, что вы делаете
глупость, что-то внутри меня кричит, чтобы я тоже шел. Это будет поход
воинов и храбрых дел.
Хотя сейчас мир, но в течение столетия это место было оплотом Империи
против народов Диких Земель. Башня подразрушилась, но когда-то она была
мощной крепостью. Вокруг нее, ближе к реке, шла стена, которая сейчас
почти исчезла. Камни ее растащили местные жители для своих построек, но
когда-то Башню и стену обороняли люди, ограждая Империю от вторжения
несчетных орд Диких Земель.
- Ваша милость, - мягко сказал Снивли, - хотя вы и говорите о
столетиях, ваша история еще коротка. Были времена, когда люди и члены
Братства жили как соседи и товарищи. Лишь когда люди начали рубить и
уничтожать леса, уничтожать священные деревья и зачарованные поляны, когда
они начали строить дороги и города, между нами началась вражда. Вы не
можете с чистой совестью говорить о вторжении, потому что именно люди...
- Люди имеют право делать с землей, что захотят, - прервал его
Епископ. - У них священное право использовать землю наилучшим образом.
Безбожные создания, такие, как...
- Вовсе не безбожные, - возразил Снивли. - У нас были священные рощи,
пока вы не вырубили их, и феи танцевали на полянах, пока вы их не
превратили в поля. И теперь даже такие простодушные существа как феи...
- Ваша милость, - сказал Корнуэлл, - боюсь, что вы в меньшинстве.
Лишь двое из нас могут считать себя истинными христианами, хотя все
остальные истинные и благородные друзья. Я рад, что они решили идти со
мной в Дикие Земли.
- Вы правы, - сказал Епископ, более добродушно, чем можно было
ожидать. - Не следует за этим веселым столом спорить друг с другом. Есть
другие дела, которые мы должны обсудить. Я понял, сэр ученый, что вы ищете
древних из интеллектуального любопытства. Вероятно, это идет от ваших
ученых знаний?
- Да, и они были трудными, - сказал Оливер. - Я много ночей смотрел,
как он сидел за столом в библиотеке, брал книги, которые не снимались с
полок столетиями и вобрали в себя горы пыли, читал при слабом свете
огарков, потому что из-за бедности вынужден был пользоваться огарками.
Зимой он дрожал в библиотеке от холода, потому что университет - древнее
здание, во все щели которого проникает ветер.
- Прошу вас, расскажите, что вы обнаружили, - сказал Епископ.
- Не очень много, - ответил Корнуэлл. - Предложение здесь,
предложение там. Но достаточно, чтобы убедить меня, что древние - это не
миф. Есть книга, очень тонкая и совершенно неудовлетворительная, которая
излагает сведения о языке древних. Я могу немного говорить на этом языке,
никаких подробностей, оттенков и полутонов. Но я не верю, что такая работа
была проделана без всякого основания. Конечно, человек, написавший эту
книгу, считал, что у древних был язык.
- Но почему он так думал? Он не рассказал, как изучил этот язык?
- Нет. Я иду, основываясь на одной вере.
- Если подумать, это не самая плохая из причин, - сказал Епископ.
- Для меня она хороша, - сказал Корнуэлл. - Для других, может, и нет.
- Для меня она тоже хороша, - сказал Оливер. - Для меня это лишь
повод. Я не хочу провести всю жизнь гоблином со стропил.
- Я понимаю вас, Оливер, - сказал Корнуэлл. - В университете есть
нечто такое, что проникает в кровь. Это место не от мира сего, оно
развивает фантазию. Во многих отношениях оно не вполне разумно. Поиски
знаний становятся целью, уже не связанной с реальностью. Но я беспокоюсь о
Джибе и Холе. Я мог бы сам отнести топор древним.
- Вы так думаете, потому что плохо знаете отшельника, - сказал Джиб.
- Он так много сделал для нас, а мы для него так мало. Когда мы смотрели
на утес, где находилась его пещера, и знали, что он там, мир казался
правильным. Не могу сказать, почему так было, но это было. Я укрыл его
одеялом, когда жизнь его покинула. Я построил каменную стену, чтобы
защитить его тело от волков. И еще одно я должен для него сделать. Никто
другой, понимаете, только я. Он дал мне топор в руки, и я понесу его.
Епископ зашевелился.
- Я вижу, вас не остановить. Все вы собираетесь разбить свои головы,
и вам еще повезет, если вы это сделаете сразу, без страданий. Но я не
понимаю, почему этот ребенок, Мери, так настаивает...
- Ваша милость, - сказала Мери, - вы не знаете, потому что я не
говорила вам... Когда я была маленькой, я пришла по тропе, и двое стариков
подобрали меня и вырастили. Я всегда старалась вспомнить, откуда я пришла.
Дело в том, что тропа эта вела из Диких Земель...
- Вы не должны думать, что пришли из Диких Земель, - сказал Епископ в
раздражении, - это бессмысленно.
- Иногда мне кажется что я что-то вспоминаю: старый дом на вершине
холма, странные товарищи по играм, которых я никак не могу узнать. Не
знаю, кто они были.
- Вам и не нужно знать, - сказал Епископ.
- Мне кажется, Епископ, нужно, - возразила Мери. - Ведь если я не
найду их, то никогда не узнаю.
- Пусть идет, - сказал Снивли. - Не нужно опекать ее. Она идет в
хорошей компании и имеет все права идти. Может быть, больше прав, чем у
любого из нас.
- А вы, Снивли, - сказал Хол, стараясь говорить как можно мягче, -
вы-то лучше проживете дома.
Снивли фыркнул.
- Я не могу спать по ночам, думая о своем участии в этом деле, о том,
как судьба безошибочно направила мою руку. Я выковал меч для этого
ученого, и это было предопределено заранее, иначе почему было только одно
гнездо чистой руды? Единственное, и не более того? Эта руда оказалась
здесь не без цели. Я думаю, что целью этой был меч.
- Если это и так, - заметил Корнуэлл, - то он попал явно не в те
руки. Мне не следовало брать этот меч. Я не воин.
