- Слушаю.
- Шкаф у стены.
- Вижу.
- Ключ у меня на шее. На шнурке.
Джиб протянул руку.
- Нет, подожди...
- Да?
- В шкафу... в шкафу... - отшельник питался говорить. - Книга в коже.
Ручной топор. Из камня. Отнеси к епископу...
- Какому епископу?
- Епископу Башни. Ниже по реке, на северо-запад. Спрашивай, тебе
покажут.
Джиб ждал. Но отшельник молчал. Он больше не пытался говорить.
Джиб осторожно протянул руку и нащупал шнурок, затем, приподнял
голову отшельника, он снял шнурок. На шее висел маленький ключ.
Он отпустил голову отшельника на подушку.
Подождал немного, но отшельник не шевелился. Джиб направился к шкафу.
Книга была там, маленькая книга в кожаном переплете. Рядом лежал топор.
Таких топоров Джиб никогда не видел. Он был сделан из камня и заострен с
одного конца. Но даже сделанный из камня, он был таким гладким, словно
металлический. Только внимательно приглядевшись, можно было различить
сколы, которые ему придавали нужную форму.
В шкафу были и другие предметы: бритва, ножницы, расческа, маленький
пузырек, наполовину заполненный голубоватой жидкостью.
Джиб взял книгу и топор и вернулся к отшельнику.
Отшельник открыл блеклые глаза и взглянул на него.
- Взял? Хорошо.
- Я отнесу их к епископу.
- Ты Джиб? Ты был здесь раньше?
Джиб кивнул.
- Подождешь?
- Да. Могу я что-нибудь сделать? Воды?
Отшельник чуть повернул голову.
- Ничего.
Джиб ждал, стоя на коленях у постели умирающего. Дыхание отшельника
было таким слабым, что грудь его едва двигалась и между вдохами наступали
долгие промежутки. Изредка волосы на верхней губе отшельника слегка
шевелились, когда он выдыхал через нос.
Один раз отшельник заговорил.
- Я стар, - сказал он. - Мое время прошло.
И снова замолчал. Слабое дыхание продолжалось. Дважды Джиб был почти
уверен, что оно прекратилось совсем, но оно все же возобновлялось.
- Джиб?
- Да.
- Оставь меня здесь. Когда все будет кончено, оставь меня здесь.
Джиб не ответил. Тишина сгущалась. Слабое дыхание продолжалось.
Потом:
- Загороди вход в пещеру. Сделаешь?
- Да.
- Не хочу, чтобы волки...
Он не кончил предложения. Джиб продолжал сидеть у постели. Один раз
он подошел ко входу и выглянул. Солнце уже прошло зенит и начало
склоняться к западу. Отсюда, с высоты, была видна та часть Болот, откуда
он сегодня пришел. Было видно пространство почти до реки.
Джиб повернулся и продолжил свое бдение. Он пытался думать о
чем-нибудь и обнаружил, что не может. Слишком о многом нужно было думать.
Он не мог разобраться в своих мыслях.
Некоторое время он просто сидел, не следя за отшельником. Взглянув
вновь на старика, он не обнаружил дыхания. Джиб подождал, помня, что так
уже было несколько раз. Но время шло, а волосы на губе не шевелились, не
было никаких признаков жизни. Джиб прижал ухо к груди отшельника и не
услышал биения сердца. Он поднял веко старика: на него смотрел
остекленевший взгляд.
Отшельник умер. Но Джиб продолжал сидеть рядом с ним, как будто его
присутствие могло отменить смерть. Теперь он мог думать. Мог ли он
что-либо сделать? Он с ужасом понимал, что не дал умирающему даже воды. Он
предлагал, но отшельник отказался. Может быть, следовало все же принести
воды? Оказать какую-нибудь помощь? Но к кому можно было обратиться за
помощью? Кто смог бы помочь? К тому же, он не мог оставить умирающего в
одиночестве.
Отшельник был стар и не боялся смерти. Может, смерть была для него
желанной. Еще сегодня утром Друд удивлялся, что же получает отшельник от
жизни? На этот вопрос так и нет ответа. Но, подумал, Джиб, что-то должно
быть, иначе он бы не встретил смерть так просто.
Он вспомнил, что должен сделать многое, а уже вторая половина дня.
Джиб сложил руки мертвеца на груди, закрыл одеялом лицо, потом отправился
на поиски камней, которыми можно было бы завалить вход в пещеру.
7
Хол из Дуплистого Дерева перебрался через изгородь и оказался на
поле. Он знал, что находится в безопасности. Самогонщик со своими
сыновьями находился по другую сторону поля, а его собаки спали под
накренившимся амбаром после ночной охоты.
Охота была долгой и, по-видимому, неудачной. Хол и Енот все это время
просидели у своего дерева, прислушиваясь к ее звукам. Однажды собаки лаем
обозначили, что загнали добычу на дерево, но енот, должно быть сумел уйти,
потому что они скоро снова пошли по следу. Несколько раз слушатели видели
огоньки: это самогонщик и его сыновья шли за собаками.
Урожай в этом году был хороший. Самогонщик и его семья не очень-то о
нем заботились. Кукурузу боронили один только раз, и то лишь в самом
начале роста, и в результате между рядами густо росли сорняки. Но початки
висели тяжело, и их было больше, чем обычно.
Хол прошел пять или шесть рядов. Хотя особых признаков этого не было,
он знал, что наружные ряды подверглись нападению енотов и белок. Потому-то
Самогонщик и охотился на енотов, вернее он говорил, что охотится потому,
чтобы защитить свое поле от набегов. Но шкуры енотов имели определенную
ценность, их можно было продать. Самогон, шкуры енотов и свинина -
продавая эти товары, семья умудрялась жить.
Хол быстро начал быстро обрывать початки, не желая задерживаться
долго, выбирая лучшие, и бросал их в свой мешок.
На краю поля в солнечных лучах пели дрозды. В роще ореховых деревьев,
в их золотистой листве, щебетали белки, занятые сбором урожая. Хол любил
осень больше всех времен года. В эти тихие, рыжевато-золотистые дни, дни
тепла и туманной дымки, земля давала плоды, и можно било ощутить в природе
чувство глубокого удовлетворения после периода роста. Это была передышка
между холодом и теплом. Он знал, что в этом году у него будут хорошие
запасы на зиму. Зерно, сушеные ягоды, хороший запас орехов, кореньев и
семян. В ближайшие дни нужно будет сходить к Болотам, выменять немного
продуктов на сушеную рыбу у его старого друга Джиба, или у Друда, или у
кого-нибудь еще из болотников. Думая об этом, он вдруг вспомнил, что давно
уже не видел Джиба и теперь с удовольствием встретился бы и поговорил с
ним.
Хол взвесил мешок: тяжелее, чем он думал. Слишком много початков он
нарвал. Взвалив мешок на плечо, он рассудил, что сумеет унести его.
Добравшись до края поля, он остановился, вглядываясь и вслушиваясь.
Казалось, вокруг никого нет. Перебросив тяжелый мешок через изгородь, Хол
перебрался сам, подхватил мешок и заторопился в лес.
Теперь он был в безопасности. В лесу-то поймать его невозможно. В
лесу он дома. Он знал этот лес на мили вокруг, знал каждое дерево. Обогнув
холм, он направился к большому дуплистому дереву. На ходу он смотрел по
сторонам и безо всяких усилий подмечал многое: небольшие кусты боярышника,
усеянные плодами, которые станут съедобными после первого же мороза;
вьющиеся растения, почти целиком покрывавшие деревья; сброшенную змеиную
кожу, полускрытую опавшей листвой.
Спустя полчаса он добрался до дуба-гиганта более десяти футов
диаметром у основания. В двадцати футах выше по стволу виднелось дупло.
Линия колышков, воткнутых в ствол, образовывала лестницу, по которой можно
было добраться до дупла.
Ни следа Енота. Вероятно, бродит где-то. Вероятно, подумал Хол, в это
время дня он спит в дупле.
Хол прислонил к стволу мешок, поднялся по колышкам, пролез в дупло и
опустился внутрь по еще одному ряду колышков.
Внутри ствол был пуст. Древесина не более фута толщины окружала эту
пустоту, и когда-нибудь, Хол знал это, ветер опрокинет дерево, и ему
придется искать себе новое жилище. Но здесь, в глубине леса, ветер
задерживался множеством деревьев, к тому же дуб защищал холм,
преграждавший дорогу постоянным западным ветрам. Пустота тянулась вверх
над отверстием более чем на двадцать футов, виднелись небольшие щели,
пропускавшие дневной свет. Пол был покрыт сухим деревом - обломками, что в
течении столетий опадали с боков дуба.
В одном углу дупла был очаг. Стоял стол и стулья. У стен - шкафы и
ящики.
- Привет, - послышалось сзади.
Хол повернулся, рука его потянулась к ножу. На краешке постели сидело
сморщенное существо с большими ушами. На нем были поношенные кожаные брюки
и старый бутылочно-зеленый жакет поверх алой рубашки. На голове
заостренная шапочка.
- Кто вы такой? - спросил Хол. - Какого дьявола вы здесь делаете?
- Я гоблин, живу в стропилах Вайлусингского университета, - ответило
существо. - И меня зовут Оливер.
- Ну, ладно, - сказал Хол, успокаиваясь, - но скажите, что вы здесь
делаете?
- Я пришел повидаться с вами, - сказал гоблин. - Вас не было дома.
Открытое же пространство действует мне на нервы. Видите ли, гоблин,
живущий в стропилах...
- И вы решили подождать внутри. Счастье ваше, что тут не оказалось
Енота.
- Енота?
- Это большой енот! Мой друг. Он живет со мной.
- А, домашнее животное.
- Вовсе нет. Друг.
- Вы хотите выгнать меня.
- Нет, вы только в начале испугали меня. Есть хотите?
- Немного, - ответил гоблин. - Есть у вас сыр?
- Сыра нет, - сказал Хол. - А как насчет пшенной каши? Или яблок,
запеченных в тесте?
- Пшенная каша - это хорошо.
- Ладно, этим и поужинаем. Мне кажется, осталось еще молоко. Я беру
молоко у Дровосека. Далековато нести, но ближе нет никого с коровой. А на
сладкое кленовый сок.
Гоблин облизнулся.
- Звучит великолепно.
- Я разожгу огонь, там еще должны быть угли. Вы далеко ушли от дома,
мастер гоблин?
- Я шел долго и далеко, - ответил гоблин, - ноги у меня сбиты, а дух
смущен. Так много пространства, а я к нему не привык.
Хол подошел к очагу и пошевелил пепел. Сверкнул красный уголек. Хол
подложил прутиков и, наклонившись, подул. Мгновенно вспыхнул крошечный
огонек. Хол подложил к нему веток.
- Ну, вот и огонь, - сказал он. - Надо принести мешок, но это можно
сделать позже. Возможно, вы мне поможете.
- С удовольствием, - сказал Оливер.
Хол подошел к шкафу, достал чашку и деревянную ложку. Из мешка
насыпал в чашку пшена.
- Вы говорите, что пришли повидаться со мной.
- Да, мне посоветовали повидать Хола из Дуплистого Дерева. Он знает
обо всем, что происходит, так мне сказали. Знает леса и все, что в них
происходит. Дровосек объяснил, как мне найти это дерево. Может, тот самый,
с коровой, хотя никакой коровы я не видел.
- О чем вы хотите меня спросить?
- Я ищу человека. Ученого, по имени Корнуэлл. Я слышал, что он ушел с
караваном на север. Очень важно его найти.
- Почему?
- Потому что он в опасности. В гораздо большей опасности, чем я
думал.
8
Солнце село, но даже здесь, среди деревьев, тьма не наступила, Небо
на западе ярко светилось. Тьма приближалась, но было еще достаточно
светло.
Джиб торопился. Ему оставалось пройти не менее мили, а в это время
года ночь наступает быстро. Тропа вела вниз по склону, но идти приходилось
осторожно, чтобы не споткнуться о камень или выступающий корень. Он
остановился у шахты гномов, чтобы сообщить Снивли о смерти отшельника, но
отказался там остаться на ночь: ему хотелось попасть домой. Он знал, что
гномы повсюду разнесут известие о смерти отшельника и добавят, чтобы никто
не трогал стену, которая, закрыв вход в пещеру, превратила ее в склеп.
Тьма сгущалась, когда Джиб начал спуск, который выведет его к
