Снивли ткнул пальцем в Джиба.
- Он может рассказать вам. Одного человека он нашел живым.
Оливер повернулся к Джибу.
- Один жив? Он до сих пор жив? Как его зовут?
- Он все еще жив и зовут его Марк Корнуэлл, - ответил Джиб.
Оливер медленно сел на пол.
- Слава всем силам! - пробормотал он. - А он здоров?
- Его ударили по голове и ранили в руку, но голова и рука заживают. А
вы тот гоблин, о котором он мне рассказывал?
- Да. Я посоветовал ему отыскать караван и уходить с ним. Правда, ему
это не принесло никакой пользы: утром его нашли с перерезанным горлом - я
говорю о монахе, который продал информацию.
- Что происходит? - пропищал Снивли. - Что это за разговор? Мне все
это не нравится.
Оливер быстро ему пересказал все происшедшее до этого.
- Я чувствую ответственность за этого парня, - сказал он. - В конце
концов, я сам вмешался в это дело...
- Вы говорили о человеке, которому монах продал информацию, -
напомнил Джиб.
- В этом-то все и дело, - сказал Оливер. - Он называет себя Лоуренсом
Беккетом и выдает себя за торговца. Я не знаю, как его настоящее имя, да
это не имеет значения. Но я знаю, что он не торговец. Он агент инквизиции
и самый гнусный негодяй во всех пограничных землях.
- Но инквизиция, - сказал Снивли, - это...
- Конечно, - прервал его Оливер. - Вы знаете, что это такое.
Считается, что это вооруженная рука церкви, направленная против ереси.
Впрочем, точного определения ереси еще никто не дал. Когда агенты
инквизиции дурные люди, а они все такие, они сами себя делают законом.
Никто не может считать себя от них в безопасности, ни одно самое низкое
коварство...
- Вы думаете, что этот Беккет и его люди вырезали караван? - спросил
Джиб.
- Вряд ли они сами. Но я уверен, что это организовано Беккетом. Он
отдал приказ.
- В надежде убить Марка?
- С единственной целью - убить Марка. Предполагалось, что должны быть
убиты все. Вы говорите, что они ограбили при этом Марка, сняли с него все
ценное? Значит они сочли его мертвым. Хотя вряд ли им было известно, что
цель всего нападения - убийство одного человека.
- Они не нашли документ. Марк спрятал его в башмак.
- А они не искали документ. Беккет считает, что документ у него. Он
украл его из комнаты Марка.
- Подделка, - сказал Хол. - Копия.
- Верно, - ответил Оливер.
- И вы пришли предупредить Марка, пока не поздно? - спросил Джиб.
- Я чувствую ответственность. Но я опоздал. Это не благодаря мне он
остался жив.
- Мне кажется, - серьезно сказал Снивли, - что ключ ко всему лежит в
содержании копии, которая у Беккета. Не перескажете ли вы нам его?
- Охотно, - согласился Оливер. - Мы писали вместе, и я хорошо все
запомнил. Мы еще радовались, как аккуратно все получилось. Кое-что мы
оставили, как было. Ведь монах наверняка рассказал, как был найден
пергамент, в какой книге он был спрятан - в книге Тейлора о его
путешествиях по Диким Землям. Я убежден, что большая часть его рассказов -
небылицы. Сомневаюсь даже, был ли он когда-либо в Диких Землях. Но как бы
то ни было, мы оставили почти все, убрав только упоминание о древних, а на
их место поместили легенду, найденную Марком в одном из забытых томов. Это
легенда о тайном университете, где множество невероятных древних книг и
сокровищ, и лишь намек, что находится этот университет в Диких Землях.
Будто Тейлор слышал об этом от...
- Вы с ума сошли! - взвыл Снивли. - Да знали ли вы, что делали? Из
всех дурацких затей это...
- В чем дело? - спросил Оливер. - Что это значит?
- Вы слабоумный, - закричал Снивли. - Вы кретин! Вы должны были
знать! Такой университет есть!
Он остановился и посмотрел сначала на Хола, а потом на Джиба.
- Вы двое не знаете. Вне пределов Братства никто не знает. Это
древняя тайна и она священная для нас.
Он схватил Оливера за плечи и поставил на ноги.
- Как это вы не знали?
Оливер высвободился.
- Я никогда не знал. Никогда не слышал об этом. Я всего лишь гоблин
со стропил. Кто мог сказать мне об этом? Мы с Марком думали, что это
выдумка!
Снивли выпустил Оливера. Енот заскулил на коленях у Джиба.
- Никогда я не видел вас таким расстроенным, - сказал Хол, обращаясь
к Снивли.
- Я имею право быть расстроенным, - сказал Снивли. - Толпа дураков,
сборище глупцов, которое наткнулось на тайну, от которой надо было
держаться подальше. Но что хуже всего - об этом узнал агент инквизиции.
Ему подсунули выдумку, которая оказалась правдой. И что же он будет
делать? Я знаю что - он прямиком направится в Дикие Земли. Не за
сокровищами, которые там якобы находятся, а за древними книгами. Разве вы
не понимаете, какая слава ожидает набожного человека, если он найдет
древние языческие книги и предаст их огню?
- Может, он не найдет их? - с надеждой сказал Джиб. - Может ему это
не удастся.
- Конечно, не удастся, - сказал Снивли. - У него нет ни единого
шанса. Все церберы Диких Земель пойдут по его следу, и если он выживет, то
лишь при исключительном везении. Но много столетий здесь был мир между
людьми и Братством, а это происшествие разожжет огонь. Пограничные земли
перестанут быть безопасными. Снова начнется война.
- Меня одно удивляет, - сказал Джиб. - У вас не было возражений
против путешествия Корнуэлла в Дикие Земли. Вы считали, конечно, это
глупостью, но и только. Вы даже восхищались его храбростью, хотели отдать
ему меч...
- Послушайте, друг мой, - сказал Снивли. - Существует огромная
разница между одиноким ученым, идущим в Дикие Земли из-за
интеллектуального любопытства, и агентурой церкви, вторгающейся туда с
огнем и мечом. У ученого, возможно, был бы даже шанс вернуться живым.
Конечно, он не был бы там в полной безопасности. В Диких Землях водятся
такие обитатели, от которых лучше держаться подальше, но ученого терпели
бы, так как он не нес бы с собой опасности для тамошних жителей, не нес с
собой войну. Если бы его и убили, то убили бы тихо. И никто даже не знал
бы, когда и как это произошло. Вы видите теперь разницу?
- Я думаю, да, - сказал Джиб.
- И что же теперь? - продолжал Снивли. - Вы собираетесь в путь, чтобы
отнести книгу и топор, данные вам отшельником. Ваш драгоценный ученый
будет сопровождать вас и затем пойдет дальше в Дикие Земли. Я вас верно
понял?
- Да, - согласился Джиб.
- И вы не собираетесь идти с ним в Дикие Земли?
- Не собираюсь.
- Но я собираюсь, - заявил гоблин. - Я был в самом начале этого дела
и хочу видеть, каким будет конец. Не для того я зашел так далеко, чтобы
повернуть назад.
- Но вы говорили, что боитесь открытого пространства, - сказал Хол. -
У вас есть даже специальное слово для этого...
- Агорафобия. У меня она по-прежнему есть. Я дрожу на открытом
пространстве и небо над головой угнетает меня. Но я все равно пойду. Я
начал это дело в Вайлусинге и не могу повернуть назад на полпути.
- Вы там будете чудаком, - сказал Снивли, - наполовину из Братства,
наполовину нет. Опасность для вас будет реальной, почти такой же, как и
для человека.
- Я знаю это, - сказал Оливер. - И все же я пойду.
- А что это ты должен отнести епископу Башни? - спросил Хол у Джиба.
- Я еще ничего не слышал об этом.
- Я как раз хотел попросить тебя показать дорогу к Башне, - ответил
Джиб. - Я боюсь, одни мы заблудимся. А ты должен знать туда дорогу.
- Я никогда там не был, - сказал Хол, - но знаю те холмы. Так как
агент инквизиции направился туда же, то нам придется идти без дорог и
троп. О Беккете пока ничего не было слышно?
- Если бы они проходили здесь, - ответил Снивли, - я бы знал об этом.
- Если я пойду с вами, то когда мне быть готовым?
- Через несколько дней, - ответил Джиб. - Марк еще должен
поправиться, да и я обещал помочь Друду с дровами.
Снивли покачал головой.
- Мне это не нравится, очень не нравится. Я предчувствую
неприятности. Но если парень пойдет, то у него должен быть меч. Я уже
пообещал ему его, и жалок будет тот день, когда гном не сдержит своего
обещания.
11
Первые пять дней пути держалась прекрасная осенняя погода. Листва
медленно окрашивалась в горячий золотой, глубокий кроваво-красный,
роскошный коричневый и розовый цвета такой красоты, что перехватывало
дыхание.
Марк Корнуэлл время от времени признавался себе, что за последние
шесть лет он утратил кое-что в жизни. Замуровавшись в холодных стенах
университета, он утратил ощущение цвета и запаха осеннего леса и, что хуже
всего, не подозревал о своей утрате.
Хол вел их большей частью по вершинам холмистых возвышенностей, но
иногда приходилось переходить от одного хребта до другого, чтобы не
попасть на глаза дровосеку или фермеру. Опасности не было, наоборот, их
скорее ждало бы радушие и гостеприимство, но все же они решили, пока
возможно, никому не показываться. Известие о такой пестрой компании
разнеслось бы быстро, а это уже было бы опасно.
Спустившись с холмов в глубокие долины, они попали в другой мир.
Здесь деревья росли тесно, были больше, на крутых склонах проступали
каменистые обнажения, в руслах быстрых ручьев лежали массивные булыжники.
Высоко над головой на вершинах холмов ветер шумел листвой, но внизу ветра
не было. В тишине густого леса оглушительно звучал шорох обеспокоенной ими
белки или взрыв крыльев вспугнутой куропатки, которая как призрак
стремительно поднималась в воздух.
В конце дня они спустились в глубокую лощину в поисках места для
лагеря. Хол, ушедший вперед, отыскал место, где расщелина в известняковом
склоне давала относительное убежище. Костер был небольшой, но он давал
тепло среди холода ночи и отгонял тьму, создавая маленький участок
безопасности и удобства в лесу, который с наступлением ночи становился
враждебным.
У них всегда было мясо. Хол, отлично знавший лес и прекрасно
стрелявший из лука, приносил то белку, то кролика, то куропатку, а однажды
добыл и оленя. Поэтому они не тратили свои запасы продовольствия: дикий
рис, копченую рыбу.
Сидя у костра, Корнуэлл вспомнил разочарование миссис Друд, когда она
поняла, что не будет прощального пира с приглашением болотников, гномов и
жителей холмов. Это был бы отличный пир, но он разгласил бы их уход, и все
согласились, что об этом лучше молчать.
Пять дней держалась солнечная погода, но утром шестого дня пошел
дождь, вначале мелкий, потом туман, потом все более сильный. Подул ветер с
запада, и к ночи дождь совсем разошелся.
Хол тщетно искал убежище. Ничего не давало защиты от бури. Корнуэлл
шел последним, вслед за Енотом, который печально трусил, насквозь
промокший. Его хвост с кисточкой волочился по земле.
Перед Енотом шли рядом Джиб и гоблин. Шерсть болотника блестела в
тусклом вечернем свете. Гоблин, усталый и промокший, шел с усилием.
Корнуэлл понял, что для гоблина дорога была наиболее тяжела. На нем
сказался переход от Вайлусинга до дерева Хола и последние шесть дней пути.
Жизнь в стропилах университета не подготовила его к этому пути.
Корнуэлл пошел быстрее и обогнал Енота. Он тронул гоблина за плечо.
- Ко мне за спину. Вы заслужили отдых.
Гоблин взглянул на него.
- Добрый сэр, в этом нет необходимости.
- Я настаиваю, - сказал Корнуэлл.
Он присел, и гоблин забрался к нему на плечи и обхватил руками за
шею.
- Я устал, - признался он.
