ти "Убийство Роджера Экройда" (см. экстремальный опыт).
Второй хронологической (1920-е гг.) (и практически во всем про-
тивоположной первой) разновидностью Д. был американский "же-
сткий" Д. Дэшила Хэмита. Здесь все не так. Пространство очень ча-
сто меняется. Сыщик активно вовлечен в перипетии интриги, он ча-
сто действует с помощью пистолета или кулака, иногда его самого
избивают до полусмерти. Убийцей в таком Д. может оказаться кто
угодно, вплоть до ближайшего друга, как в романе Д. Хэмита "Стек-
лянный ключ". Поиск истины здесь проводится отнюдь не при по-
мощи дедуктивных аналитических процедур и сама истина оказы-
вается синонимом не справедливости, а хитрости, силы и ловкости
ума. Это прагматический Д. Истина в прагматизме - это "организу-
ющая форма опыта" (формулировка русского философа-прагматис-
та А. А. Богданова). С характерологической точки зрения это эпи-
лептоидный Д. (см. характерология): сыщик - напряженно-агрес-
сивный человек атлетического сложения, очень хорошо умеющий
ориентироваться в конкретной обстановке.
Теперь, видя, как прочно массовая культура связана с нацио-
нальным типом философской рефлексии, мы не удивимся, что в
третьем (и последнем) типе классического Д. - французском -
господствует идеология экзистенциализма. Сыщик здесь, как пра-
вило, совпадает с жертвой, а поиск истины возможен лишь благо-
даря некоему экзистенциальному выбору, личностно-нравственно-
му перевороту. Классический автор французского экзистенциаль-
ного Д. - Себастиан Жапризо, а один из лучших романов - "Дама
в очках с ружьем в автомобиле". Герой экзистенциального Д. не
блещет ни умом, ни кулаками. Его сила - в его душевной глубине
и неординарности, в гибкости, позволяющей ему не только удер-
жаться на поверхаости, выжить, но и разгадать загадку, которая
кажется мистически непостижимой.
С характерологической точки зрения такой герой - психастеник
(см. характерология), реалистический тревожный интроверт, вечно
копающийся в прошлом, откуда ему и удается путем мучительных
переживаний добыть истину.
В послевоенные годы жанры перемешались. А постмодернизм
(см.) дал свои образцы Д. - пародийного, разумеется: и аналитиче-
ского ("Имя розы" Умберто Эко), и экзистенциального ("Маятник
Фуко" того же автора), и прагматически-эпилептоидного ("Хазар-
ский словарь" Милорада Павича).
В современной массовой литературе и кино первое место у Д. от-
нял триллер.
Лит.:
Руднев В. Культура и детектив // Даугава. - Рига, 1988. -
Э 12.
Руднев В. Исследование экстремального опыта // Художест-
вевный журнал. 1995. - Э 9.
ДЗЭНСКОЕ МЫШЛЕНИЕ.
Дзэн-буддизм - ответвление класси-
ческого индийского буддизма, перешедшего из Индии в Китай, а от-
туда - в Японию, где он стал одной из национальных религий и фи-
лософий.
Д. м. особенно важно для культурного сознания ХХ в. как при-
вивка против истового рационализма. Дзэном всерьез увлекался
Карл Густав Юнг (дзэн вообще связан с психоанализом своей техни-
кой, направленной на то, чтобы разбудить бессознательное). Дзэн
также связан с искусством сюрреализма, особенно с творчеством
Антонена Арто. Некоторые исследователи усматривают черты, ти-
пологически сходные с Д. м., в "Логико-философском трактате"
Людвига Витгенштейна, где рационализм замешан на мистике (см.
атомарный факт, аналитнческая философия).
В конце этого очерка мы расскажем о влиянии дзэна на художе-
ственную прозу американского писателя Джерома Сэлинджера.
Дзэн называют "убийством ума". "Его цель, - пишет учитель и
популяризатор Д. м. Дайсецу Судзуки, - посредством проникнове-
ния в истинную природу ума так повлиять на него, чтобы он стал
своим собственным господином [...]. Практика дзэна имеет целью
открыть око души - и узреть основу жизни [...].
Основная идея дзэна - войти в контакт с внутренними процесса-
ми нашего существа, причем сделать это самым прямым образом, не
прибегая к чему-то внешнему или неестественному [...]. Если до
конца понять дзэн, ум придет в состояние абсолютного покоя, и че-
ловек станет жить в абсолютной гармонии с природой".
Основой метода практики дзэна является коан - бессмысленный
на первый взгляд вопрос или ответ (или и то и другое вместе). Дзэн
вообще культивирует поэтику абсурда (ср. парасемантика).
"- В чем суть буддизма? - спрашивает ученик.
- Пока вы ее не постигнете, не поймете, - отвечает учитель.
- Ну предположим, это так, а что дальше?
- Белое облако свободно парит в небесном просторе".
"Один монах спросил Дзесю: "Что ты скажешь, если я приду к те-
бе с ничем?" Дзесю сказал: "Брось его на землю". Монах возразил:
"Я же сказал, что у меня ничего нет, что же мне тогда остается бро-
сить?" Дзесю ответил: "Если так, то унеси его".
Можно сказать, что дзэн оперирует многозначной логикой (см.),
где нет однозначного "да" и однозначного "нет" (так же как в вос-
точной культуре, ориентированной на буддизм и дао, нет смерти и
рождения), важно непосредственное до- или после- вербальное про-
никновение в суть вещей - момент интеллектуального и эмоцио-
нального шока. Отсюда в практике дзэна эти знаменитые бессмыс-
ленные и порой жестокие поступки - щипки за нос, удары палка-
ми по голове, отрубание пальцев. Все это делается для того, чтобы
огорошить сознание, привести его в измененное состояние, сбить
мышление с привычных рельсов рационализма с его бинарными оп-
позициями.
Судзуки пишет: "Токусан часто выходил читать проповеди, раз-
махивая своей длинной тростью, и говорил при этом: "Если вы про-
изнесете хоть слово, то получите тридцать ударов по голове; если вы
будете молчать, то этих тридцати ударов вам также не избежать".
Это и было всей его проповедью. Никаких разговоров о религии или
морали, никаких абстрактных рассуждений, никакой строгой мета-
физики. Наоборот. Это скорее походило на ничем не прикрытую
грубость. Малодушные религиозные ханжи сочли бы этого учителя
за страшного грубияна. Но факты, если с ними обращаться непо-
средственно как с фактами, очень часто представляют собою доволь-
но грубую вещь. Мы должны научиться честно смотреть им в лицо,
так как всякое уклонение от этого не принесет никакой пользы.
Градом обрушившиеся на нас тридцать ударов должны сорвать пе-
лену с нашего духовного взора, из кипящего кратера жизни должно
извергнуться абсолютное утверждение".
Но что такое абсолютное утверждение? На это Судзуки отвечает
следующей притчей:
"Вообразите, что кто-то взобрался на дерево и повис, зацепив-
шись за ветку зубами, опустив руки и не касаясь ничего ногами.
Прохожий задает ему вопрос относительно основных принципов
буддизма. Если он не ответит, то это будет расценено как грубое ук-
лонение от ответа, а если попытается ответить, то разобьется на-
смерть. Как же ему выбраться из этого затруднительного положе-
ния? Хотя это и басня, она все же не теряет своей жизненной остро-
ты. Ведь, на самом деле, если вы открываете рот, пытаясь утверж-
дать или отрицать, то все потеряно. Дзэна тут уже больше нет. Но
простое молчание тоже не является выходом из положения. [...]
Молчание каким-то образом должно слиться со словом. Это возмож-
но только тогда, когда отрицание и утверждение объединяются в
высшую форму утверждения. Достигнув этого, мы поймем дзэн".
Цель дзэна - просветление, которое называют "сатори". Его
можно определить как интуитивное проникновение в природу ве-
щей в противоположность аналитическому, или логическому, по-
ниманию этой природы. Практически это означает открытие нового
мира, ранее невзвествого смущенному уму, привыкшему к двойст-
венности. Иными словами, сатори являет нам весь окружающий
мир в совершенно неожиданном ракурсе. Когда одного из учителей
дзэна спросили, в чем суть просветления, он ответил: "У ведра отла-
мывается дно".
Как мы уже говорили, наибольшее влияние из западных умов
дзэн оказал на Сэлинджера. Вот как он описывает просветление, по-
стигшее юношу, героя рассказа "Голубой период Ле Домье-Смита":
"И вот тут-то оно случилось. Внезапно [...] вспыхнуло гигантское
солнце и полетело прямо мне в переносицу со скоростью девяноста
трех миль в секунду. Ослепленный, страшно перепуганный, я упер-
ся в стекло витрины, чтобы не упасть. Когда ослепление прошло, де-
вушки уже не было".
В рассказе "Тедди" речь идет о мальчике, получившем просветле-
ние и узнавшем будущее, в частности время своей смерти, которой
он отнюдь не боится, хотя ему предстоит погибнуть от руки своей
маленькой сестренки при несчастном случае.
Вот как Тедди описывает свое просветление:
"- Мне было шесть лет, когда я вдруг понял, что все вокруг -
Бог, и тут у меня волосы дыбом встали, и все такое, - сказал Тед-
ди. - Помню, это было воскресенье. Моя сестренка, тогда еще сов-
сем маленькая, пила молоко, и я вдруг понял, что о н а - Бог и
м о л о к о - Бог, и все что она делала, это переливала одного Бога
в другого".
Теория и практика дзэна подробно описывается Сэлинджером в
цикле повестей о семье Гласс. Бадди Гласс, брат гениального Симо-
ра, покончившего с собой (см. "Хорошо ловится рыбка-бананка"),
приводит даосскую притчу о том, как мудрец увидел черного жереб-
ца в гнедой кобыле.
Сам Симор, объясняя своей жене Мюриель, что такое дзэн, рас-
сказывает легенду о том, как учителя спросили, что самое ценное на
свете, и он ответил, что самое ценное - это дохлая кошка, потому
что ей цены нет.
В финале повести "Выше стропила, плотники" Бадди предполага-
ет послать Симору на свадьбу чисто дзэнский подарок:
"Мой последний гость, очевидно, сам выбрался из кварти-
ры.Только пустой стакан и сигара в оловянной пепельнице напоми-
нали о его существовании. Я до сих пор думаю, что окурок этой си-
гары надо было тогда же послать Симору - все свадебные подарки
обычно бессмысленны. Просто окурок сигары в небольшой краси-
вой коробочке. Можно бы еще приложить чистый листок бумаги
вместо объяснения".
Лит.:
Судзуки Д. Основы Дзэн-буддизма. - Бишкек, 1993.
ДИАЛОГИЧЕСКОЕ СЛОВО
- понятие, разработанное М. М. Бах-
тиным применительно к его теории полифонического романа (см.).
Бахтин писал: "Диалогический подход возможен [...] примени-
тельно даже к отдельному слову, если оно воспринимается не как
безличное слово языка, а как знак чужой смысловой позиции, как
представитель чужого высказывания, то есть если мы слышим в
нем чужой голос. Поэтому диалогические отношения могут прони-
кать внутрь высказывания, даже внутрь отдельного слова, если в
нем диалогически сталкиваются два голоса". И далее: "Представим
себе диалог двух, в котором реплики второго собеседника пропуще-
ны, но так, что общий смысл нисколько не нарушается. Второй со-
беседник присутствует незримо, его слов нет, но глубокий след этих
слов определяет все наличные слова первого собеседника. Мы чувст-
вуем, что это беседа, хотя говорит только один, и беседа напряжен-
