такт вагонным колесам стучит глухой голос: "Толь-ко ни-че-го не
тро-гать... толь-ко ни-че-го не тро-гать... толь-ко ни-че-го не
тро-гать...", - и он радуется про себя, что поезд скоро
пройдет, и он даже случайно не сможет нарушить жизнь этих
людей.
- Сколько стоит поезд? - спрашивает мама у проводницы.
- Двадцать минут.
- Ура, пойдем на вокзал пить газировку! - радуется
Владик.
И они идут с отцом пить газировку со своей кружкой, потому
что на юге страны свирепствует болезнь с противным названием
"холера", и по плацкартному вагону холодной шипящей змеей
проползают слухи об американских шпионах, которые добрались аж
до Орла и подкладывают в мойку питьевых автоматов зараженные
стаканы.
После трех доз с сиропом, когда язык приятно холодит и
пощипывает, а в нос ароматно шибает апельсиновыми газами, они
возвращаются к вагону - и тут случается нечто страшное: им
навстречу по перрону быстро идет, будто катится, та самая
женщина с девочкой, в руках у нее по ведру яблок, из кармана
кофты торчит скомканная марля... Владик в предчувствии беды
прячется за отца, а женщина надвигается прямо на них с криками
"купите яблочков!". Ничего не подозревающий отец
останавливается, и как его не тянет Владик за свитер,
оттаскивая от опасного места, спрашивает:
- Почем?
- Задаром отдам, - радуется тетка, - три рубли ведро.
- Разве это задаром? - усмехается отец.
Он собирается уходить, и Владик радуется, что на этот раз,
кажется, "пронесет", но вредная женщина не отстает - она
вынимает из ведра подрумяненное с одной стороны яблоко:
- Да вы гляньте, гляньте! Ароматы какие! Пробуйте,
пробуйте! Бери, малыш!
К ужасу Владика, женщина протягивает ему в пухлой красной
руке увесистое яблоко - в голову ударяет набат: "ТОЛЬКО НИЧЕГО
НЕ ТРОГАТЬ!!!" Владик отчаянно мотает головой, и в этот момент
случается НЕПОПРАВИМОЕ: женщина, изловчившись, резким движением
оттягивает ему ворот джемпера и бросает за шиворот яблоко...
Дальше в воспоминаниях Влада - черный провал. Следующая
картина - он громко вслипывает в поезде на руках у мамы, перед
глазами все кружится и плывет. На столе лежит коричневатый
огрызок от съеденного отцом яблока...
* * *
- Весьма недурно, - похвалил Весельчака Валидатор. - Я
даже не ожидал. Думал, тебя на юмор потянет.
- Кх... я и сам так полагал, - смущенно признался
Весельчак, - хотел написать что попроще, а вышло закрученно...
Но ты же сам сказал, чтоб серьезно и без дураков.
- Вполне, вполне!
- Да, но только... неинтересно как-то получается. Что
читатели скажут?
- Какие читатели? - задумался Валидатор.
- Ну эти, мифические... или как их там? Потенциальные!
- Это тебя пусть не волнует! - ободряющего хлопнул
Валидатор по плечу коллегу по перу. - Сколько потенциальных
читателей, столько и потенциальных мнений.
5. Дальше, выше, быстрее...
(от Валидатора)
Учеба давалась Владу тяжело. Но не потому, что у него не
было способностей, а по той простой причине, что он не мог их
использовать так , как этого от него ожидали. Типичный пример:
ему на уроке задают решать математическую задачу, и он довольно
быстро, быстрее других, находит три ответа, один из них верный,
а два другие - явно неправильные из-за ошибки в формуле или в
расчетах. Любой нормальный ребенок перепишет с черновика в
тетрадь верный ответ, но Влад поступал по-другому: правильные
результаты он сообщал учителю только тогда, когда ЭТО ЕМУ БЫЛО
НУЖНО. То есть только в тех случаях, когда в учительском
журнале в графе с его фамилией накапливалось критическое число
двоек, и нужно было срочно получать пятерку, чтобы
преподаватель смог вывести за четверть общей оценкой тройку и
избавить его, Влада, от разборок в учительской и наказания
дома. Он это делал не из шалости или вредности, а из принципа,
который заключался в том, что любой ответ верен только в том
случае, если он несет на себе полезную нагрузку. Иначе все
ответы равноценны, как равноценен ноль со знаком плюс или
минус, и каждый из них можно считать одновременно и верным, и
ошибочным.
Была у Влада и другая черта, которую трудно было объяснить
с точки зрения традиционной детской психологии: он ни в чем и
никогда не хотел выделяться среди других. Если он на уроке
первым выполнял задание, то никогда не спешил тянуть вверх
руку, чтобы заявить об этом. В диктантах он намеренно делал
ошибки, чтобы, не дай Бог, не написать лучше всех. Особенно
угнетали его соревнования на уроках физкультуры с их
непременной задачей прыгнуть дальше всех, пробежать быстрее
всех и сделать больше всех отжиманий от пола. Ему постоянно
приходилось быть начеку, чтобы ненароком кого-то не перегнать
или не превзойти в силе.
Родители давно заметили, что их сын специально измазывает
себе лицо чернилами, отрывает пуговицы от пиджака и пачкает в
луже ботинки. Заметили - и махнули на это рукой, потому что
счастливы были уже только тем, что их "чудик" учится в
нормальной школе.
Как ни странно для взрослого восприятия, Влад пользовался
в школе авторитетом, как человек, которому все "пофигу":
соученики принимали его страх перед выделением из общей массы
за отчаянный пофигизм. А ему и действительно было пофигу, будут
его ругать или хвалить - ему самому должно было быть хорошо, а
хорошо он чувствовал себя только тогда, когда ничем не
отличался от остальных.
Такая беззаботная жизнь Влада в гармонии с собой
продолжалась до восьмого класса. Ему было тринадцать лет, когда
его отец получил от предприятия новую квартиру, и вся семья
переехала в другой район. Влад стал ходить в новую школу - там
с ним и случилось событие, перевернувшее его представление о
жизни. "Событие" звали Стелла Кислицкая.
Влад с первого взгляда влюбился в эту рослую белокурую
девочку с тонкими улыбчивыми губами и васильковыми глазами,
светившимися пронзительно-чистым светом, исходившим, казалось,
из глубин ее теплой груди. Когда он смотрел на нее, ему
хотелось то плакать, то смеяться, а то и плакать, и смеяться
одновременно. А не смотреть на нее Влад не мог, и к своему
немалому удивлению, стал замечать за собой, что ему
непреодолимо хочется, чтобы и она смотрела на него. Но увы,
божественная Стелла не одаривала его своим вниманием. Ей явно
нравились мальчики посильнее и понаглее Влада, например,
Феликс, которого она открыто провоцировала на переменах своими
подколками, дожидаясь, когда он схватит ее за волосы и приложит
боком к стенке. У Влада при этом появлялось неизменное желание
вмешаться, но он слишком ясно понимал, насколько глупо будет
выглядеть его псевдо-рыцарское заступничество со стороны.
Получить по роже от Феликса он не боялся, но его душил стыд,
когда он представлял, как будет при этом хохотать над ним
Стелла.
Привлечь внимание Стеллы можно было только одним путем:
выделиться из себе подобных. И тут Влада постигло горькое
прозрение: он с безнадежным отчаянием осознал, что НЕ МОЖЕТ
этого сделать, потому что к своим неполным четырнадцати годам
сознательно подавил в себе все способности и загнал себя в
такую глубокую яму посредственности, из которой ему вряд ли
удастся выбраться за всю оставшуюся жизнь.
С недетским упорством он снова и снова предпринимал
попытки хоть чем-то выделиться среди своих сверстников, но
безрезультатно: ни в учебе, ни в спорте, ни в дворовых играх
ему не удавалось даже приблизиться к первым. Впрочем, "играми"
это теперь уже нельзя было назвать - это скорее было
состязание в троеборье: вино, девчонки, драки. От вина (обычно
это был дешевый "Рубин") Влада мутило, к девчонкам, за одним
исключением, он относился равнодушно, а драться был неспособен.
Однажды парень из параллельного класса, ходивший в
шестерках у Феликса, без видимой причины вызвал его в школьный
туалет на драку. Вернее, предполагалось, что это будет не
драка, а профилактическое "навешивание пиздюлей" Владу, но Влад
только обрадовался: у него появилась прекрасная возможность
доказать, что он тоже чего-то стоит, и доказать это не на
ком-то, а на подручном Феликса, который вместе со своим дружком
Джеком держал в руках всю школу, за исключением двух старших
классов. Перед Владом, правда, маячила незавидная перспектива
схлестнуться с самим "боссом", но он предпочитал над этим не
задумываться. Лишь только подручный Феликса по кличке Муха
завел "воспитуемого" в туалет, Влад первый без предупреждения
заехал ему с правой в ухо... В следующее мгновение произошло
нечто неожиданное: реальность превратилась в замедленное кино,
и перед глазами Влада в сторону перегородки между унитазами
неторопливо проплыла голова Мухи с полуопущенными веками, будто
он чего-то застеснялся, волосы его приподнялись и поплыли в
другую сторону, а рябое лицо стало постепенно угасать и очень
скоро превратилось в черное пятно, как это бывает, когда за
головой человека светит яркое солнце...
Очнулся Влад в медпункте от нестерпимой рези нашатырного
спирта в носу.
- Кто тебя так... уделал? - участливо спросила
медсестра, прикладывая ему к глазу свинцовую примочку.
- Не знаю... Не помню... Упал, кажется, - ответил Влад,
искренне недоумевая, что же с ним произошло.
- Все-то вы падаете! Искалечите когда-нибудь друг дружку,
- сокрушенно покачала сестра головой. - Ладно уж, иди к
завучу разбираться. Сам-то дойдешь?
Завучу и родителям Влад, конечно, ничего не рассказал, и
за это компания Феликса его простила. Но сам он в очередной раз
ощутил свое ничтожество...
* * *
- Стоп, стоп, стоп! - запротестовал Весельчак. - Мы так
не договаривались. Пусть хилый, пусть дебильный, но
"ничтожество" - это ты, брат, через край хватил!
- А ты как считаешь, наш Рейджер должен быть на Земле
"самым, самым, самым"? - невозмутимо спросил его Валидатор.
- Ясный корень!
- Вот и я так полагаю. И если он не может стать самым
великим из людей, пусть тогда будет самым ничтожным. По крайней
мере, этим он будет качественно отличаться от прошлых четырех
воплощений.
- Но почему мы не можем сделать его самым великим?
- Боюсь, что не получится, - покачал головой Валидатор.
- А ты попробуй.
- И не собираюсь.
- Это почему? - Весельчак вскинул в удивлении
виртуальные брови.
- Считаю бессмысленным. Если хочешь, пробуй сам. Но не
думаю, что твоя попытка увенчается успехом.
Весельчак призадумался: он боялся в случае неудачи
выглядеть дураком в глазах Валидатора.
- А пусть клоуны мастерство покажут, чего они
бездельничают у нас?! - нашелся он. - Грамоте обучены, вот
пусть и пишут!
6. Никогда не мечтайте!
(от клоунов)
Когда Влад закончил школу со средним баллом три целых ноль
десятых и получил в напутствие от классного руководителя
загадочную фразу "Такую серость ничто не затмит", он с
облегчением окончательно осознал свою полную никчемность и ни
на что непригодность, и... стал вполне счастлив. Все несчастья
и беды людей - от того, что они не получают от жизни заветного
плода, к достижению которого стремятся. Человек мечтает быть
великим писателем, а ему говорят: "Тоже мне, Достоевский! Да ты
аллюзию от поллюции отличить не можешь!" Конечно, такому
человеку обидно будет. Или другой человек спит и видит, как он
установит рекорд страны по прыжкам с шестом, а накануне
соревнований на него наезжает пьяный велосипедист -
