собственности и сделок индивидуума от собственности и сделок предприятия.
Изобретение двойной записи в бухгалтерии обеспечило такое разделение; может
быть, еще более важным было то, что двойная запись фиксировала финансовую
историю и финансовое положение предприятия, что позволяло вести с ним дела как
с юридическим лицом, имея при этом некоторое представление о его способности
отвечать по своим обязательствам.
Потребность в такой форме предприятия, которая порождала бы лояльность и
доверие между людьми, не являющимися кровными родственниками, представляла
собой лишь одну грань более широкой потребности: поднимающийся мир торговли
нуждался в системе морали. Нужна была нравственная опора для сложной системы
обязательств и ответственности: кредита, качества, обязательств относительно
срочной поставки или закупки товаров, соглашений об участии в доходах от
дальних экспедиций. Как уже отмечалось, система морали нужна была и для
обеспечения лояльности при отсутствии кровно-родственных связей как основа
доверия к решениям представителей фирмы, будь то капитаны торговых судов,
управляющие отдаленными торговыми отделениями или торговые партнеры. Система
этических норм феодального общества была построена вокруг военной иерархии,
как и весь феодализм, и она не отвечала потребностям купцов. Система морали и
религиозных убеждений, совместимых с потребностями и ценностями капитализма,
возникла из бурных событий протестантской Реформации. Роль религии в развитии
капитализма является одним из самых противоречивых вопросов истории экономики.
Наконец, на рост торговли существенно повлияли два политических фактора.
Первым был меркантильный союз между королевскими властями и торговцами. Нет
сомнения, что по сравнению с системой свободной торговли этот союз политиков и
торговцев способствовал не росту, а сокращению торговли. Но по сравнению с
прежними ограничениями этот союз больше способствовал росту торговли. Другим
фактором было то, что военная мощь не была консолидирована в рамках одной
империи, но раздробилась между несколькими королевскими правительствами.
Начиная с XVI века, политическая власть в Европе все более начинала походить
на олигополию, образованную сравнительно немногими правительствами. Но ни одно
из них не сумело достичь монополии, и возникшая вследствие этого конкуренция
за патронаж по отношению к торговле стала одним из существенных факторов
автономизации хозяйственной жизни.
В силу тесных взаимосвязей между процессами подъема торговли и роста городов
трудно отделить институты, изобретенные для нужд торговли, от институтов,
обслуживавших потребности урбанизации. Даже важнейший для капитализма институт
частной собственности при своем возникновении отвечал нуждам городской жизни
не в меньшей степени, чем потребностям торговли.
Мы можем только кратко рассмотреть каждое направление развития:
1. правовую защиту контрактов и прав собственности;
2. развитие переводных векселей и банков;
3. развитие страхования;
4. переход от конфискаций к системе налогообложения и к признанию прав
собственности;
5. развитие экономических партнерств, не скрепленных родством;
6. систему двойной записи в бухгалтерии;
7. развитие системы моральных и религиозных норм, отвечающих потребностям
коммерческих кругов;
8. меркантилизм;
9. роль раздробленности европейских государственных структур в автономизации
коммерческой жизни.
Изменения в системе права
Широкомасштабная торговля включает проведение длительных операций. Даже в
пределах Средиземноморья средневековые торговые экспедиции длились по шесть
месяцев и более, а для торгового путешествия на восток нужны были годы. Таким
образом, торговец, приобретший значительное количество леса, шерсти, муки,
кожи, соли, специй или чего-либо другого вовлекался в долговременные
трансакции, и без изначальных надежных обязательств продавца, судовладельца,
покупателя и заимодавца эти сделки представляли собой чрезмерный риск.
Отсутствие правовой защиты не была абсолютным препятствием для такого рода
сделок; можно было рассчитывать, -- и рассчитывали! на репутацию и характер
партнеров. Но недостаточная надежность правовой защиты увеличивала риски и
торговые издержки, а значит, сужала объем торговли.
Развитие торгового права и арбитражных судов было отчасти ответом на
расширение торговли. Всеобъемлющее и надежное торговое право нуждалось в
судьях, имеющих опыт разрешения торговых споров, и в накоплении прецедентов,
на которые могли бы опираться решения. Средневековые суды не могли развить
систему торгового права, пока объем торговли не был достаточно велик, чтобы
порождать постоянный поток коммерческих споров, а этот поток не мог
сформироваться, пока решения судов оставались непредсказуемыми в силу
недостатка прецедентов, предубежденности против иностранцев и средневековой
концепции дискреционного правосудия. В период позднего средневековья суды
торговых городов то здесь, то там проламывали выход из тупика. Но только в
конце XVIII века королевские суды в Лондоне накопили достаточный опыт в
разрешении споров по поводу страховки, векселей, судового фрахта, договоров о
продаже, соглашений о товариществе, патентах, об арбитраже и других
коммерческих трансакциях, благодаря чему английское правосудие стало
позитивным фактором развития коммерции в Англии. Английские суды принимали
ходатайства от иностранных торговцев и приобрели репутацию безукоризненной
честности в отношении к тяжбам иностранцев. Торговые трансакции, страховые
полисы и кредитные инструменты, осуществляемые под юрисдикцией английского
права, были более надежными, более предсказуемыми, менее подверженными
причудам монархов и изменениям настроений той или иной партии, что и
выразилось в развитии страхового дела в Англии, в подъеме Лондона как мирового
финансового центра и росте британской торговли в целом, а также в низких
процентных ставках. Другие западные страны стремились развить у себя систему
торгового права и торговых судов для обретения таких же преимуществ.
Макс Вебер подчеркивал другой аспект европейского права. От римского права
Запад унаследовал очищенный от дискреционных, ритуальных, религиозных или
магических примесей формальный, логический подход к разрешению правовых
вопросов. Современная правовая мысль склонна подчеркивать и даже поддерживать
неформальные и дискреционные аспекты правовых решений, но сохраняется
поразительный контраст между системой права, стремящейся к тому, чтобы сделать
последствия человеческих действий предсказуемыми и согласованными, и
множеством других систем права, которые либо вообще не стремятся к этому, либо
позволяют выходить на передний план другим, конкурирующим целям. Западная
система предана идеалу предсказуемости, другие -- нет. Как сформулировал
Вебер:
В Китае может случиться так, что человек, продавший свой дом, позднее приходит
и просит пустить его назад, поскольку он обнищал. Если новый владелец дома не
прислушается к древнему предписанию о братской помощи, он нанесет ущерб духу
гармонии; поэтому обнищавший прежний владелец возвращается как арендатор, не
платящий ренты. Капитализм не может функционировать на основе такой системы
права. Нужен закон, надежный, как машины; религиозно-ритуальные и магические
соображения должны быть исключены. [Мах Weber, General Economic History (New
York: First Collier Books Ed., 1961), p. 252. Вебер возводит свободу
христианства от влияния магии к иудаизму: "С точки зрения экономической
истории роль иудаизма громадна, поскольку именно иудаизм сделал возможным
христианство и определил его природу как религии, свободной от магии. Ведь
господство магии за пределами тех обществ, где возобладало христианство,
является одной из серьезнейших помех рационализации экономической жизни. Магия
ведет к установлению шаблонов в области технологии и экономических отношений."
(там же, с. 265).]
Систематизированное право увеличивало способность предсказывать поведение
людей всех социальных положений и в самых разнообразных ситуациях. Это само по
себе вело к сокращению торговых и инвестиционных рисков. Замена дискреционного
правосудия поместных и королевских судов, сколь бы мудрыми ни были их решения,
сравнительно надежной системой права явилась важным элементом развития
капиталистических институтов. ["Чтобы капиталистическая форма организации
производства могла оперировать рационально, нужно иметь возможность полагаться
на расчет и разумное управление. И то и другое было невозможно ни в период
греческих городов-государств (полисов), ни в патриархальных государствах Азии,
ни в Европе во времена Стюартов и ранее. Королевская юстиция с ее милостивым
прощением долгов постоянно вносила беспорядок в экономические расчеты.
Требование, чтобы государственный банк Англии действовал в интересах публики,
а не монарха ...было порождено условиями своего времени." (там же, с. 208)]
Векселя
Уже в XIII веке итальянские торговцы начали использовать вместо звонкой монеты
векселя. Использование векселей позволяло им пересылать деньги так же, как это
делаемыми, выписывая банковский чек, который и является переводным банковским
векселем. В Амстердаме, а позднее в Антверпене появились рынки векселей.
Фактически, они занимались предоставлением дешевого краткосрочного кредита,
необходимого для развивавшейся торговли.
Система банковских депозитов развилась параллельно с рынком векселей и в связи
с ним. Торговля векселями позволяла обходить церковный запрет на взимание
процентов, поскольку приобретение векселя со скидкой относительно его
номинальной цены толковалось не как ссудный процент, а как учет риска --
предъявленный вексель могут и не оплатить. По мере распространения практики
использования векселей мало известные торговцы начали помещать средства в
известные торговые дома, чтобы получить возможность расплачиваться векселями,
выписанными на последних. Тем, у кого скапливались соответствующие депозиты,
потребовалось немного времени, чтобы сообразить, что для оплаты предъявляемых
векселей достаточно держать на руках лишь небольшую часть средств, а остальное
можно вполне безопасно использовать на скупку векселей со скидкой, то есть,
несмотря на запрет ростовщичества, предоставлять деньги в ссуду. Таким
образом, в обществе, запретившем взимание процента, возникло прибыльное и
растущее банковское дело.
Страхование
Самой ранней формой страхования морских перевозок были займы, которые в случае
успешного завершения экспедиции выплачивались с высокой надбавкой, а в случае
утраты судна не выплачивались вовсе. Эта форма страховых займов использовалась
еще в древней Греции и была известна как "bottomry and respondentia bond". В
Италии страхование отделилось от финансирования, вероятно, уже в конце XII
века, когда началось страхование на случай утери судна в обмен на выплату
установленной премии. От XII--XVI веков сохранились очень скудные документы о
морском страховании. Флорентийский статут 1523 года содержит форму страхового
полиса, который не так уж сильно отличается от принятого в 1779 году Ллойдом.
Сам Ллойд использовал данные конца XVII века. Торговцы, готовые идти на риск
предоставления страховки, встречались в кафе Ллойда в Лондоне с
грузоотправителями и судовладельцами и договаривались о величине страховой
премии. Страхованием занимались те, кто либо не имел достаточных средств для
возмещения всех убытков в случае утери судна, либо считал неблагоразумным
принимать весь риск только на себя одного. Так что после согласования величины
страховой премии полис подписывали несколько страховщиков, и каждый из них
принимал на себя часть риска.
Развитие в Италии, Амстердаме и Лондоне рынков страхования на море отделило
коммерческие риски от случайностей плавания и открыло торговцам возможность
вкладывать в экспедиции все более крупные капиталы, не подвергая себя при этом
малопредсказуемым случайностям морских перевозок. Коммерческий риск заключался
