коснуться, только соединив чисто логические и формальные отличия методов
с материальным принципом деления на природу и культуру. Пока нам нужно
было только показать, что наука, исследующая психическую жизнь
исключительно с той точки зрения, что она - душевная, а не телесная, не
имеет основания пользоваться другим, кроме как в логическом смысле
естественно-научным методом. Итак, всякая действительность, а
следовательно, и психическая, может быть рассматриваема генерализирующим
образом как природа, значит, также должна быть понята при помощи
естественно-научного метода.
VII. Природа и история
Если мы определим понятие естественных наук так широко, что оно
совпадет с понятием генерализирующих наук, то будут ли вообще возможны
другие методы, кроме естественно-научных? Наука, как мы видели,
нуждается для выбора существенного в руководящем принципе. Таким именно
критерием является соединение того, что общо известному множеству
объектов, соединение, получаемое при помощи эмпирического сравнения, или
выражение общего в форме естественного
-----------------------------------------------------------(1)См. "Die
Grenzen...", в особенности S. 456 и сл. Я не могу коснуться здесь
подробнее понятия отвлекающейся от ценности телеологии, да оно и не
необходимо для понимания дальнейшего. [73] закона. Если метод этот
применим одинаково к материальным и духовным явлениям, а третьей области
действительности не существует, то с формальной точки зрения какие могут
еще оставаться научные задачи? Понятие науки в таком случае,
по-видимому, совпадает с понятием естествознания в широком значении
этого слова, и всякая наука должна, по всей вероятности, стремиться к
отысканию общих понятий или естественных законов, которым объекты ее
подчинены. В известном смысле можно при этом сослаться и на Аристотеля.
И действительно, тот, кто классифицирует науки сообразно
противоположению природы и духа, бессилен против такого утверждения;
против него он не найдет ни одного убедительного аргумента, пока под
духом он будет понимать психическое. Там, где из свойств душевной жизни
пытаются вывести основания, делающие невозможным исследование ее по
методу естественных наук, там или самое большее ссылаются на логически
второстепенные отличия, не оправдывающие принципиальной формальной
противоположности между естествознанием и науками о духе и
основывающиеся на понятии естественных наук, взятом не в логическом
смысле, или оперируют метафизическими утверждениями, которые даже в
случае своей истинности для учения о методе лишены всякого значения.
Духовная жизнь, например, должна быть "свободной", в противоположность к
причинно обусловленной природе, и поэтому она не может быть подведена
под законы, ибо понятие закономерности противоречит понятию свободы.
Подобными утверждениями можно только внести путаницу в науку. Милль
(1) был бы несомненно прав в своем утверждении, что существуют только
естественные науки, если бы в этом вопросе дело действительно сводилось
к свободе или причинной необходимости, ибо, основываясь на
метафизическом понятии свободы, никогда нельзя будет отразить попытки
подчинения эмпирически данной душевной жизни общим законам в той же
мере, как и физический мир; свобода же, конечно, никогда не сможет
воспрепятствовать эмпирически генерализирующему методу. Итак, как бы в
частностях психология ни отличалась от физикальных наук, все-таки ее
последней целью является подведение частных и индивидуальных явлений под
общие понятия и по возможности установление законов. И законы
психической жизни должны быть в логическом и формальном отношениях
естественными законами. Психология, следовательно, с логической точки
зрения есть естественная наука, и притом как в смысле различия между
природой и культурой, так и в смысле генерализирующего метода. Эти
вопросы разрешены уже тем фактом, что до сих пор все приобретения
эмпирической психологии достигнуты ею как генерализирующей наукой о
природе.
Если, таким образом, кроме естественно-научного метода должен еще
существовать другой принципиально отличный от него способ образования
понятий, то (и это будет ясно здесь как при формальном,
-----------------------------------------------------------(1) Система
дедуктивной и индуктивной логики. Т. 2, кн. 6: О логике нравственных
наук*. [74] так и при материальном принципе деления) его нельзя
основывать на особенностях духовной или психической жизни. Только та
логика может надеяться прийти к пониманию существующих наук, которая,
спокойно предоставляя психическую жизнь генерализирующему
естествознанию, в то же время решительно ставит вопрос, не имеется ли,
кроме основного для естественно-научного метода принципа
генерализирования, еще иная, принципиально отличная от него формальная
точка зрения, которая совершенно другим образом отделяла бы существенное
от несущественного. И тот, кто старается проверять свои логические
теории наблюдением над действительно существующими науками, не сможет,
как мне кажется, не заметить прежде всего просто факта существования в
формальном отношении иного научного метода. Если факт этот не умещается
в традиционную логику, то тем хуже для логики.
Есть науки, целью которых является не установление естественных
законов и даже вообще не образование общих понятий; это исторические
науки в самом широком смысле этого слова. Они хотят излагать
действительность, которая никогда не бывает общей, но всегда
индивидуальной, с точки зрения ее индивидуальности; и поскольку речь
идет о последней, естественно-научное понятие оказывается бессильным,
так как значение его основывается именно на исключении им всего
индивидуального как несущественного. Историки скажут об общем вместе с
Г°те: "Мы пользуемся им, но мы не любим его, мы любим только
индивидуальное"*, и это индивидуальное, во всяком случае поскольку
подлежащий исследованию объект интересует нас как целое, они захотят
также изобразить научно. Поэтому для логики, желающей не поучать, но
понимать науки, ложность мнения Аристотеля, к которому примыкают почти
вся современная логика и даже некоторые историки и в соответствии с
которым особенное и индивидуальное не может быть введено в научное
понятие, не подлежит никакому сомнению. Мы не будем пока входить в
рассмотрение того, каким образом историческая наука изображает эти
особенность и индивидуальность действительности, которые она исследует.
То, что она видит в этом свою задачу, не должно быть отрицаемо, и из
этой задачи следует исходить при изложении ее формальной сущности. Ибо
все понятия о науках суть понятия задач, и логически понять науки
возможно, лишь проникнув в цель, которую они себе ставят, а отсюда - в
логическую структуру их метода. Метод есть путь, ведущий к цели. История
не хочет генерализировать так, как это делают естественные науки. И
обстоятельство это является для логики решающим.
В новейшее время эта противоположность естественно-научного и
исторического методов стала, по крайней мере с этой одной, хотя в
известном смысле только отрицательной стороны, совершенно ясной. Я уже
упомянул о различии закономерных и исторических наук у Пауля. Не входя в
рассмотрение других попыток выяснения этого пункта, я укажу здесь только
на Виндельбанда (1). "Номотетическому" методу
-----------------------------------------------------------(1)
Geschichte und Naturwissenschaft. 1894. Перепечатано без изменения в 3-м
изд. "Прелюдий" (1907), с. 355 и сл. [75] естествознания он
противопоставляет "идиографический" метод истории, как направленный на
изображение единичного и особенного; и с тем ограничением, что
номотетический метод включает в себя не только отыскание законов в
строгом смысле этого слова, но также и образование эмпирически общих
понятий, такое противопоставление несомненно правильно.
"Действительность становится природой, если мы рассматриваем ее с точки
зрения общего, она становится историей, если мы рассматриваем ее с точки
зрения индивидуального". Точно таким же образом я сам пытался, с целью
получения двух чисто логических понятий природы и истории, под которыми
разумеются не две различные реальности, но одна и та же
действительность, рассматриваемая с двух различных точек зрения,
формулировать логическую основную проблему классификации наук по их
методам (1), и в этом именно смысле я и противопоставляю
генерализирующему методу естествознания индивидуализирующий метод
истории.
Это различие дает нам искомый формальный принцип деления наук, и тот,
кто наукознанию хочет придать действительно логический характер, должен
будет основываться на этом формальном отличии. Иначе он никогда не
поймет логической сущности наук. То, что существующее образование
понятий действительно распадается на эти два логически противоположные
направления, - факт, о котором можно сожалеть, но который нельзя
упразднить, и поэтому наукознание должно прежде всего начать именно с
этой противоположности, а не с каких-либо предметных различий. Общие
фразы вроде того, что вся наука - едина и что ведь не может быть
нескольких истин или что история - не "наука", потому что она не
генерализирует, вряд ли принесут логике много пользы. Конечно, всем
эмпирическим наукам общо то, что они дают истинные суждения, т. е.
изображают только действительно существующие объекты, а не продукты
фантазии. В силу этого мы имеем одну единую науку, направленную на
изучение действительности. Но это, однако, относится к содержанию, а не
к форме науки, и поэтому для логики, ограничивающейся научными формами,
это обстоятельство представляет только само собой разумеющуюся
предпосылку. Далее имеется еще ряд форм мышления, необходимых всюду, где
речь идет об изображении эмпирической действительности в научных
понятиях. Но не менее достоверно и то, что науки ставят себе формально
отличные друг от друга цели генерализирования и индивидуализирования,
вследствие чего должны существовать также формально отличающиеся друг от
друга виды образования понятий, ведущие к достижению этих целей. Того,
кто хочет употреблять название науки только для продуктов
генерализирующего понимания действительности, конечно, нельзя
опровергнуть, ибо подобные терминологические определения лежат вообще по
ту сторону истины и лжи. Но вряд ли можно утверждать, что терминология,
исключающая из сферы науки сочинения Ранке и всех великих историков,
особенно удачна. Скорее следовало бы, наоборот,
-----------------------------------------------------------(1) Die
Grenzen der naturwissenschaftlichen Begriffsbildung. S. 255. 75
попытаться образовать такое понятие науки, которое охватило б все,
что вообще называется наукой, а для этой цели прежде всего принять во
внимание тот факт, что науки не всегда характеризуются одной и той же
формой естественно-научного или генерализирующего метода.
Поясним все это сначала двумя примерами и сравним для этой цели
знаменитое описание К. Э. Бэром развития цыпленка в яйце с "римскими
папами XVI и XVII столетий" Ранке*. В одном случае необозримое множество
объектов подведено под систему обидах понятий, цель которой - обладать
